пока не было – «Скорпена» пока не просыпалась полностью, в отличие от разведывательного корвета.
В каждом из законсервированных кораблей бригады национальной стражи присутствовал офицер-умник, которого можно было вывести из гибернации, и который был ответственен за расконсервацию вверенного корабля. И только на «Скорпене» – вернув из гибернации командира бригады, можно было управлять действиями остальных кораблей удаленно. Именно этим сейчас занимался лейтенант Коста, на чьем интерфейсе явно угадывались контуры корвета «Мурена». Небольшой разведывательный корабль, длиной чуть меньше ста метров и массой едва в две с половиной тысячи тонн. Вооружение не позволяло ему быть серьезным противником даже для звена такшипов, но для корвета схватки в пространстве являлись отнюдь не главной задачей.
«Мурена» по форме значительно отличалась от стандартных очертаний кораблей имперского флота, которые – в независимости от выполняемых задач, имели в принципе, узнаваемый облик. Кроме специальных судов, типа кораблей-носителей типа «Богомола», конечно. Корвет дозорной бригады, имеющий в экипаже всего шесть существ, напоминал сдвоенный в виде буквы «Н» тубус. В перемычке находилась рубка, а в двух симметричных частях корпуса пусковые установки «гремлинов» - по две ракеты в каждом. Именно поэтому, являясь практически беззащитным для кораблей тактической авиации, корветы этого типа были грозными противниками для большинства линейных кораблей. Ведь незаметность позволяла разведывательным «Н»-образным корветам оказаться рядом, а серьезная огневая мощь, при доле умения или везения, нанести серьезные повреждения и даже вывести из строя корабли вплоть до тяжелого крейсера.
Вновь я наблюдал за собой словно со стороны, воспринимая дополненные знания из дабла – появившиеся в мыслях при взгляде на контуры разведывательного корвета дозорной бригады. Но теперь, сохраняя холодную ясность разума, наоборот с некоторой задержкой ощущал душевные терзания, страхи и даже панические атаки своего сознания во втором пространстве. Словно мой двойник оказался заключен в тесной клетке, метаясь среди своих страхов и переживания. Вот только по-прежнему внешне тот раздрай, который творился внутри меня, никак не отражался.
Словно сам превратившись в умника – без особых проблем размышляя сразу о нескольких вещах, я между тем разглядывал карту планеты – где светились активными метками точки местоположения кораблей законсервированной на Каргате дозорной бригады из 37-й легкой пехотной дивизии.
«Скорпена» находилась в самом центре единственного материка, в сердце раскаленной пустыни. Три батальонных средних транспорта располагались в разных местах планеты под водой, а четыре однотипных разведывательных корвета – и «Мурена» в том числе, оказались разбросаны по всей планете. Южный полюс, Северный полюс, и противоположные точки на экваторе – одна из которых располагалась на длинном архипелаге, прямо в жерле действующего вулкана.
Перед глазами появилась метка запроса от Косты. Слова больше были не нужны – я вновь являлся частью тактической сети, и мог подтверждать приказы и давать распоряжения без вербального общения. Поэтому все происходило в полном молчании – доступных средств объективного контроля у нас не было, поэтому мы наблюдали лишь схематическую картинку извержения трех вулканов – спровоцированных искусственно для того, чтобы запуск корвета оказался незамеченным.
Наблюдая за голографической красной проекцией, показывающей разрушение нескольких островов, по размеру сопоставимых с Японией, я – даже находясь в холодно-отстраненной оболочке сознания, переживал. Ведь потеря связи со специалистами Мальозы и полный информационный вакуум — это чрезвычайная ситуация, так что взлет корвета, который в этот момент вышел из плотных слоев атмосферы, может закончиться в любой момент – если на Каргаре уже находится вражеская орбитальная группировка.
Противников на орбите не наблюдалось – ни джелов, ни термитов. Союзников тоже.
Около трех часов прошло в полном молчании – не выходя из стелс-режима разведывательный корвет бригады чередой коротких пульсаций двигался к ретранслятору, ощупывая пространство сенсорами.
По-прежнему ничего.
Коста среагировать успел – и, видимо, попытался что-то сделать – но разряд парализатора ударил его в грудь, и лейтенант сломанной куклой рухнул на постамент рядом с креслом. Я вскинулся было, но столкнулся взглядом с полковником – который развернулся в кресле и пристально смотрел на меня. Оружия у него не было, зато парализаторы были в руках у трех ближайших умников, которые держали на прицеле меня и остальных двух клонов из стражи Мальозы.
Несколько мгновений – и все три парализатора оказались направлены на меня, а двое клонов – моих спутников, поднялись с кресел и спустились с постамента, словно пересекая невидимую линию, переходя на сторону полковника. Мягкий нажим, легкая щекотка, и нейрошунт вышел из моей шеи, вновь болезненно уменьшая объем восприятия окружающего мира.
В рубке стояло гнетущее молчание, лишь раздавались пугающие четкостью шорохи со стороны Косты, тело которого било в конвульсивной дрожи – лейтенант, который мог воспользоваться правами ограничения доступа, запретив контроль над кораблем полковнику, сделать этого не успел. И кажется, Коста получил настолько сильный заряд, что с большой долей вероятности он может перестать оставаться разумным существом.
Впрочем, судя по тягостному молчанию и оценивающему взгляду полковника Варда, возможная гибель лейтенанта Косты как разумного сейчас не самая моя большая проблема.
Глава 28. Обыкновенный просчет
Без лишних слов меня – скупыми жестами, попросили избавиться от оружия, подняться и следовать прочь из рубки. Несколько переходов, и я оказался в изолированной каюте – на специальном крейсере отсутствовали камеры для содержания пленных, но присутствовало достаточно помещений двойного назначения.
Сопровождающие меня клоны удалились, и я невидящим взглядом уставился в серо-стальную поверхность переборки. Но почти сразу – даже не успел осознать всю тяжесть произошедшего, створки дверей разошлись и в помещение зашел полковник Вард.
- У нас мало времени, - без предисловий произнес он, и жестом руки открыл в центре помещения проекцию галактической карты с Желтым сектором Фронтира и выделенной метками системой Каргаррат. Несколько мгновений мне потребовалось, чтобы уловить, что центральным месте на проекции карты является ретранслятор гиперпространственных тоннелей.
Система Каргаррат находилась в септиколийском секторе влияния в секторах Фронтира, и данный ретранслятор являлся важным перевалочным узлом, входя в имперскую сеть тоннелей. При этом, из врат ретранслятора на территорию Империи вел всего лишь один путь – к границе Диких Миров, остальные же открывали доступ к другим государствам под эгидой Галактического Совета. В том числе – большинстве, к секторам Торгового Альянса.
Во времена освоения Фронтира септиколийцы смогли получить контроль над ретранслятором Каргаррат, но для Империи он являлся внешне бесполезным приобретением. Находясь на стыке многочисленных территорий государств, ведущих явно неблагожелательную и соперническую политику, ретранслятор оказался практически невостребованным септиколийцами. Здесь не проходило ни
