Я тут же прыгнул вправо, прижимая колени к груди в воздухе, и, подгоняемый ударной волной от взрыва, упал на землю, кубарем катясь по снегу и собирая затылком все кочки. Перед глазами плыло, я стиснул зубы, чтобы упереться ногой в снег, и попытался быстро встать.
— Петрификус Тоталос! — заклинание угодило к ногам Сэма из-за моей дезориентации. И я, поморщившись от боли, выставил вперёд колено, чуть пошатываясь и поднимаясь на ноги.
— Инкарцеро, — донёсся до меня еле слышный хрип Самюэля, и всё моё тело тут же сковали верёвки, приковывая обратно к холодному снегу и ударяя лицом о землю.
В голове до сих пор звенело из-за взрыва, и я никак не мог определить место, в которое меня поразило заклятье, чтобы снять его. Сука.
Я толкнулся всем телом, чтобы перевернуться на спину и вытащить лицо из сугроба. Кожа противно зудела от мороза, а бедро саднило после удара, но я покрепче сжал в связанной руке палочку и мысленно проходился по всему туловищу, пытаясь невербально снять заклятье.
До ушей донеслись звуки скрипучих шагов — Самюэль направлялся прямо ко мне.
— Как дела у мисс Грейнджер? — Кажется, моё сердце пропустило удар. — Я так понимаю, что она всё ещё жива благодаря тебе?
Самюэль возвышался надо мной, направляя палочку прямо в лоб. Его чёрные глаза источали насмешку и жгучее презрение. Словно прямо сейчас ему приходилось марать руки.
— Что ты с ней сделал? — выплюнул я, по-прежнему корчась в стягивающих меня верёвках. Я не сдохну вот так просто.
— И снова не тот вопрос, — усмехнулся Сэм. — Вернее будет: чего я не сделал. А именно — не вылечил грязнокровку, которая заслуживает положенной смерти. Ах, и ещё, — усмехнулся он, — немного поглумился над ней, выставив сумасшедшей на весь магический Лондон. Забавно вышло.
Моя лодыжка! Вот оно!
— Гори в аду! — прорычал я, наконец сумев распутать чёртовы верёвки. Резко поднял палочку: — Круцио!
По руке прошлась обжигающая волна. Грудь тяжело вздымалась, пока я продолжал полулежать на земле. Самюэль чуть пошатнулся от заклятья, что ударило его в грудь, и замер. Я напрягся, привставая на руках и вглядываясь в его лицо, готовый в любой момент нанести следующий удар.
Уголок губы Самюэля чуть дёрнулся, и он склонил голову к плечу, одарив меня насмешливым взглядом. Заклинание не сработало. Блять.
— Остолбе…
— Экспеллиармус! — опередил меня мужчина, впечатывая меня в снег и выбивая из лёгких весь воздух.
Палочка выскользнула из ладони, отлетая куда-то в сторону.
— Вот и всё, — повёл плечом Сэм, прижимая меня к земле ботинком, давя подошвой на живот. — И стоило так сопротивляться? — почти лениво протянул он, глядя на меня сверху вниз. — Мне даже жаль тебя, щенок. Не лезь ты не в своё дело, из тебя вышел бы неплохой помощник, — хмыкнул он.
— Чем ты проклял маму? — прохрипел я, вновь безуспешно пытаясь встать, пока Сэм продолжал с силой давить ногой, не выпуская меня.
— Её проклял не я, — отчеканил Самюэль, вытянув губы в тонкую полосу. — Я лишь завершил начатое.
— Но…
Пульс бил по ушам, я продолжал извиваться в попытках выбраться и добежать до палочки. Я просто не могу умереть. Не хочу, блять.
Я вогнал пальцы в подколенную ямку Сэма, вынуждая его сморщиться от боли и чертыхнуться себе под нос. Но он ослабил давление, чего я и добивался. Уперев ладони в снег, я резко вытянулся, поднимаясь на ноги, и устремился к волшебной палочке.
— Круцио! — заклинание ударило в спину, тут же расходясь волнами боли по всему телу. Я упал на землю в паре метров от палочки и стиснул зубы, ощущая, как каждую клеточку пробирает дрожь. Меня словно засунули в мясорубку, я чувствовал, как дробятся кости, как невидимые ножи кромсают плоть, даря мне всё новые порции страданий.
Я вопил, ломая ногти о заледеневшую землю. По подбородку стекала кровь — я несколько раз прикусил язык, пока стискивал зубы, чтобы кричать не так громко. Не показывать ублюдку, насколько мне, сука, невыносимо больно.
Но все эти мысли проскальзывали лёгким шлейфом в сознании, совершенно не задерживаясь в голове. И я вновь начинал скулить, как жалкая псина.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Нужно добраться до палочки.
Но тело думало иначе и продолжало трястись от боли, корчась в муках на снегу, окропившемся моей кровью. Я не знал, сколько времени прошло, по ощущениям — не меньше часа. Мысли окончательно спутались, перед глазами стояла пелена, а мои крики были всё менее слышны. Сознание отключалось. Словно из-под толщи ледяной воды до меня донёсся голос:
— Не стоит путаться у меня под ногами, Блейз. Это последний урок для тебя.
На оставшихся крупицах силы я заставил себя развернуться на спину, ударяясь затылком о землю. Перед глазами всё размазалось, а тело продолжало трястись в конвульсиях. Но я разглядел еле теплившийся оттенок зелёного на кончике палочки, направленной на меня в упор. И ещё более тонкий голос:
— Авада Кедавра!
Боль тут же исчезла из тела, оставляя после себя лишь отходящие волны спазмов. Неужели так чувствуется смерть? Никогда бы не подумал, что это может быть настолько приятно.
Я устремил взгляд наверх, до ушей донёсся собственный тяжёлый выдох. Утро вытесняло ночь, раскрашивая небо в такой тёплый оранжевый цвет. Он напоминал мне Италию, когда мы с мамой приезжали туда на летних каникулах. Тогда, стоя у побережья, я тоже любил наслаждаться первыми лучами солнца. И не думать ни о чём, как сейчас. А после бежать на вкуснейший завтрак, на кофе с бискотти, слушая нескончаемый поток свежих сплетен от мамы, прежде чем убежать кататься на гондоле с соседскими ребятами. А вечерами сидеть за ужином на каком-нибудь пирсе и писать Драко о своих летних приключениях, пока тот тух в мрачном Мэноре. Вот бы вернуться, пережить всё это ещё разок.
— Блейз! — пронзительный крик справа, а сразу после — глухой удар где-то у моих ног.
Но у меня совсем не осталось сил, чтобы повернуть голову, всё тело словно парализовало, глаза слипались. Я чувствовал прикосновение ледяных ладоней к своему лицу, а ещё капли воды, падающие на щёки. Может, дождь?
— Не закрывай глаза! Блейз!!!
Голос Дафны. Она плакала. Но как она здесь оказалась? Неужели больная фантазия решила сыграть со мной последнюю шутку? Или же я…
Холодные пальцы на моих щеках дрожали, размазывая по ним влагу. До ушей донеслось собственное рваное дыхание, боль в теле утихала.
— Ты меня слышишь?! — её голос надрывался, пока она трясла меня за плечи.
— Слышу, — прохрипел я, с трудом разлепляя тяжёлые веки.
Светлые кудри обрамляли раскрасневшееся лицо, голубые глаза сияли от слёз, и на фоне рассвета Дафна выглядела словно ангел, спустивший с небес. Она что-то шептала, у меня не выходило разобрать. Телу было холодно, но в душе расцветала теплота, согревавшая меня изнутри.
Я каким-то чудом жив, Дафна рядом. Большего мне и не нужно.
Подняв обмякшую руку с земли, я провёл пальцами по её щеке, плавно переходя к подбородку, а затем двигаясь в сторону, заправляя прядь волос за ухо.
— Ты в порядке? — прошептал я, всё ещё до конца не веря в то, что окружающее меня реально.
— Нет, — всхлипнула Даф, проходясь по мне обеспокоенным взглядом и останавливаясь на окровавленном подбородке. — Я… Я убила человека, — её губы задрожали, и по щекам полились новые порции горячих слёз. — Просто… Я увидела, и ты кричал, времени думать не было… И я… — сбивчиво лепетала она, пока хрупкие плечи тряслись. — Боже мой! — она зажала рот ладонями и замотала головой.
— Тш-ш! — я резко приподнялся на руках, игнорируя настигнувшее головокружение, и притянул её к себе, поглаживая и пытаясь хоть немного утешить. — Спасибо, Даф, — зашептал я. — Спасибо тебе.
Положив подбородок на дрожащее плечо, я посмотрел за её спину, находя там раскинувшееся тело Самюэля. Она и вправду убила этого ублюдка. Его глаза до сих пор были открыты, вот только теперь в них не отыскать опасного блеска. Карие радужки были безжизненно пустыми.
Всё кончено. Слава Мерлину.
