– Ты меня понимаешь? – поинтересовался здоровенный вышибала еще до того, как Вим и Чика-Мария подошли к стойке портье.
– Да, – кивнул Дорадо. Помимо «Дыр и заборов» он поставил в «балалайку» переводчик с русского.
– Наркотики и алкоголь у нас запрещены. В номерах не курить, не нюхать и не колоться. Девок приводить можно, но чтобы без проблем. Все понятно?
– Девки нам не нужны, – заметила Чика-Мария. – Разве не видно?
Из-за переводчика разговор шел с двухсекундными паузами, которые вышибала использовал для того, чтобы как следует разглядеть грудастую метелку.
– Видно, – согласился охранник, когда его «балалайка» перевела вопрос, и осклабился. – Бывает, что приезжают двое, а потом из-под одеяла по десять пяток торчат. – И закончил: – За горячую воду платить отдельно.
– Мы знаем.
Религиозный Тенгиз-заде оказался человеком практичным: помимо двухдневной платы за номер он требовал с постояльцев двадцать юаней задатка, разумно рассудив, что это проще, чем гоняться потом за должниками по всей Москве.
Оказавшись в комнате, Вим бросил на пол сумку с нехитрыми пожитками, плюхнулся на кровать и ленивым движением извлек из затылка «балалайку».
– Что это значит? – насторожилась Чика-Мария.
– Буду звонить насчет оружия, – спокойно объяснил Дорадо. – Я предупреждал Каори.
Опасаясь, что Кодацци каким-нибудь образом проследит перемещения Вима, мамбо решила сократить общение с Дорадо до минимума. Они договорились, что Вим будет действовать как обычно, не вызывать подозрений и, соответственно, добывать снаряжение самостоятельно, по своим каналам. А торговцы нелегальным товаром очень не любили общаться с людьми, не вынувшими чипы.
– Звони, – кивнула Чика с таким видом, словно давала разрешение, а не констатировала факт.
Наблюдая за раздевающейся девушкой, Вим набрал номер, а услышав ответ, негромко произнес:
– Я много слышал о вас от серьезных людей из Франкфурта…
– Дорадо договаривается о встрече с торговцем оружием, – доложил машинист. – Все в порядке.
Сигнал о том, что Вим вытащил чип, пришел Каори автоматически, и она сразу же связалась с контролирующим ситуацию техником.
– Где они?
– Только что приехали в «Караван-сарай».
Машинист вел обе «балалайки», и Дорадо, и Чика-Марии, а потому единственное, что ему не удалось увидеть, был номер, который Вим набрал на коммуникаторе. Сам разговор он слышал через чип девушки.
– Проблем не было?
– Никаких.
– Хорошо.
Каори отключилась. Машинист убрал звук с коммуникатора, на который шел сигнал из головы Чика-Марии, и вернулся к стоящему на столе стакану с лапшой. Все под контролем.
– Потрешь мне спину?
– Иду. – Продолжающий валяться на кровати Вим проводил девушку взглядом. – Или подождать тебя здесь?
– Прими душ, грязнуля!
– Ладно, ладно, иду…
Дорадо обозначил движение: мол, приподнимаюсь, раздеваюсь… Однако, едва Чика-Мария скрылась в ванной, так и не вставивший «балалайку» Вим схватил коммуникатор и торопливо вышел в сеть.
Сайт международного сервера знакомств. Женщины, живущие в Баварском султанате. Женщины сорока двух лет. Женщины, весящие сорок два килограмма. Женщины, родившиеся второго числа четвертого месяца.
Она была одна.
– Сорок Два, ты жив, – с улыбкой прошептал Вим, набирая указанный в объявлении номер.
Разумеется, номер незарегистрированного коммуникатора. Разве приличная женщина из Баварского султаната может себе позволить появиться на сервере знакомств под настоящим именем? Только текстовый режим, никакого голоса, никакого изображения.
«Сорок Два еще играет в „девятку“?»
Дорадо не надеялся услышать ответ сразу: Сорок Два мог быть занят. Однако напарник отозвался едва ли не мгновенно:
«Рад тебя слышать!»
«У меня большие проблемы. Сижу под плотным колпаком».
«Арабы?»
«Негры».
«Книга?»
«Иду за ней. Нас продал Кодацци».
«Вывернуться сможешь?»
«Лишний друг не помешает».
«Он у тебя есть».
– Что-то случилось? – с легким удивлением поинтересовалась Каори.
– Я сразу поняла, что он не просто так выдернул «балалайку», – прошептала Чика-Мария. – Тоже мне секрет: номер торговца оружием! Короче, я пошла в ванную, включила воду, он думал, я ничего не слышу, но ты ведь помнишь, я улучшала слух…
– Я помню, Чика-Мария, поэтому и выбрала тебя, – подтвердила мамбо. – Кому звонил Дорадо?
– Он общался в текстовом режиме, но я слышала, как он прошептал: «Сорок два».
– Сорок два?
– Да… Вим, почему так долго? – Чика-Мария повернулась к вошедшему в ванную Дорадо. Улыбнулась. – Мне было одиноко.
– Я устал…
– Устал?
– Но теперь снова в форме. – Вим встал под струю пахнущей хлоркой воды и прижал девушку к себе. – А чем занималась ты?
– Размышляла о том, кто потрет мне спинку…
«На что ты надеешься, Вим? На чью помощь?»
Мамбо была раздосадована нарушением плана, но в то же время почувствовала некоторое уважение к Дорадо:
«Ты не сдаешься, Вим, ты молодец. Может, действительно оставить тебя в живых?»
По-настоящему упорные люди встречаются редко.
Обдумав ситуацию, Каори поняла, что без помощи не обойтись, и набрала номер архиепископа.
– Привет, Джез, как твои дела?
– Лучше, чем было, но хуже, чем хотелось бы, – довольно бодро отозвался Папа. – Здесь отличные медсестрички.
Судя по всему, архиепископ шел на поправку. Каори почувствовала прилив теплоты.
– Чем занимаешься?
– Изучаю материалы по Мюнхену.
Едва придя в себя, Папа принялся искать хоть что-нибудь, что поможет Каори в ее делах. В первую очередь он думал о ней, и только о ней. А ведь его действительно окружали симпатичные и податливые помощницы, да и рана давала о себе знать. Но он отложил на потом и развлечения, и боль.
– Джез, в этих материалах не встречалось число сорок два?
– Возможно, еще и встретится.
– Я серьезно. Что может означать для Дорадо число сорок два?
– Спроси у него.
– Сейчас не могу. И не хочу показывать, что мне известно больше, чем он думает.
– Я понял… – протянул архиепископ. – Покопаюсь.
– Спасибо.
– Еще не за что. – Папа отключил коммуникатор и задумчиво повторил: – Сорок два?
* * *
анклав: Москва
территория: Болото
бар «Подпрограмма»
истину можно подкрепить только истиной
– Тяжелый разговор? – осведомился Прокопыч.
– Тяжелые новости, – вздохнул Сорок Два. – Друг под колпаком.
– У тех, от кого ты ушел?
Приехав в Москву, Сорок Два не стал откровенничать с владельцем «Подпрограммы», не рассказал, почему заявился, но бывший ломщик Прокопыч прекрасно понял, что происходит. Видел не раз, как заезжие ломщики появлялись среди ночи, снимали комнаты и сидели в них, не выходя на улицу. Сам когда-то поступал так же, стряхивая прилипший во время операции хвост. Кого попало Прокопыч к себе не пускал, осторожничал, но Сорок Два принял без вопросов: во-первых, потому что ломщик именитый, во-вторых, потому что наследил не в Москве.
– Нет… – протянул Сорок Два. – Друг мой попался к другим людям. Но по тем же причинам.
– Сложное дело?
– Очень сложное.
В любом Анклаве работает масса машинистов, тысячи ломщиков, огромная армия людей, так или иначе связанных с Цифрой. Количество заведений, в которых труженики сети могли пообщаться друг с другом, не поддавалось учету, однако в Москве главными из них считались «Подпрограмма» и «Бинарный Код». В первом расслаблялись преимущественно ломщики, во втором – честные машинисты.
Прокопыч, некогда круто работавший под ником Монгол, считался абсолютно надежным человеком, к которому брат по сети мог прийти в любое время с любой проблемой. Благодаря былым заслугам старик был известен далеко за пределами русского Анклава, и Сорок Два рванул в Москву в том числе из-за него – укрыться, посоветоваться. И надо же, так удачно: сюда нагрянул Дорадо.
– У нас на хвосте Европол, вудуисты и, возможно, Триада.
– Ни фига себе! – оценил масштаб происходящего Прокопыч. – Умные люди ссорятся с кем-то одним. Или по очереди. Но не со всеми этими ребятами одновременно.
– Знаю.
– Из-за этого дела разгромили мюнхенский сервер dd?
– Да.
– Теперь твой приятель кому-то попался?
– Да.
– А ты хочешь ему помочь?
– Да.
Прокопыч глотнул пива и покачал головой:
– А я-то считал тебя умным.
– Нас подставили, – вздохнул Сорок Два. – Когда мы поняли, что влипли в Очень Серьезное Дело, было поздно соскакивать. Загрузка началась – не остановишь.
– Любую загрузку можно остановить.
– Выдернуть штекер из розетки?
– Например.
– Именно это нам и обещают: выдернуть штекер из розетки. Навсегда.
– Так круто?
– Они кончают всех, кто в деле.
Прокопыч бросил в рот несколько орешков, тщательно их прожевал, залил пивком и поинтересовался:
