ВО ДВОРЕ
Дошла любовь до точки,Цепей не расковать.Любились голубочки.Слетались ворковать.Достался голубь кошкеИ клювом не стучит.Соперница в окошкеПодперлась и сидит.Подперлась локоточком,Глядит куда-то вниз,Летают голубочки,Садятся на карниз.А во дворе прохожий —Плечист и сероглаз,Кому-то точит ножикСегодня в первый раз.Поет, поет прохожийНе о моей красе.Звездами брызжет ножикНа белом колесе.Последний вечер дожит —Цепей не расковать,Поет и пляшет ложе —Пуховая кровать.Последний вечер дожит.Она гасит огонь,И месяц — острый ножикУпал в мою ладонь.Порхая звезды всходятОт нашего двора,Покоя не находятНа небе до утра.И пляшут под окошком,Скользят по желобам,Ползет по крыше кошкаК уснувшим голубям.
«Современные записки». 1936. Т. 61
ТИШИНА
Надежный верный крови небо голубое,ни пенья комаров,ни башенного боя.Молчит на кухне кран,не скрипнет пол ни разу…Излеченный от ранмой ангел кареглазыйпришел, приполз домойи под периной — зябок,и как глухонемой,склоняет шею набок…Не слышит, но глядитна небо, перелески.Весенний нежен вид,как трепет занавески…Вот так вот, закружась,на гомон понаслышке,как галки, падать в грязьот колокольной вышки…И ангел слышит сонсквозь локон неподвитый:невиденный, забытыймалинов странный звон…
1936–1937 «Ночные птицы»
ГОРОДСКОЙ АНГЕЛ
Над пролетом моста, над твоею тоской —ангел каменный, городской.Как замшела рука, да и плеч не склонить,чтоб упавшего благословить,не взлететь — приросло крылои взглянуть ему тяжело —посмотреть из-под серых векна лицо твое и на снег.И перила, что так холодны,никогда ему не видны.Но за каменной складкой волосвсплеск ему услыхать привелось.— Ангел, разве нам по пути —ведь крылатому трудно идти.Отпускает меня тоска,и звезда над водой близка…Чтобы первый полет видать,чтоб завистливо ожидатьвзмаха новых, неясных крыл,он склоняется у перил…
1936–1937 «Городской ангел»
«В небесном сне небесном…»
В небесном сне небесномживем мы, как в раю,в кафе как будто тесномвмещаем грусть своюпо светлому, земному,живущему в крови,по родине, по домуи по своей любви.И плечи затекают —зачем в раю летать?И песен не вмещаетизмятая тетрадь.Тоска обратно плещети, к сердцу возвратясь,бьет молнией на вещи,на нашу боль и грязь.И лишь на миг от светаослепнув, мы поймем:в раю иное лето,иной бывает дом.И стен линялых тесени вправду переплет,откуда ж райских песентишайший здесь полет?..И слезы над стихами,что кружат, как вино,откуда ж здесь дыханьелегчайшее Твое?
1936–1937 «Ночные птицы»
«На этой страшной высоте…»
На этой страшной высоте,где прерывается дыханье,мы не поем, и только те,кто может, говорят стихами…Ведь больше вынести нельзяни одиночества, ни стужи,зачем же этот голос нужен,во тьме ведущий, как стезя?И сквозь туманы и дожди —все беспощаднее и гуще,чуть слышный, но еще живущий,еще твердящий впереди,что на земле пощады нет,что в небе ты давно услышан,о том, что выше будет свет,что хватит сил подняться выше…
1936–1937 «Городской ангел»
«В счастливый дом, где розы на столе…»
В счастливый дом, где розы на столе,Где птицы неразлучные щебечут,Тоска войдет и, приютясь в золе,Внезапной смерти приготовит встречу.
1936–1937 «Ночные птицы»
«Уже твою корону не расклеют…»
Уже твою корону не расклеют,На первом бале — первый визави,О, разве счастье взрослое лелеют,Как эту боль о детской нелюбви?Был котильон, и на груди — медали,И звонкие большие номера.О, сколько бы ни жили и ни ждали,Наш первый бал не кончился вчера.Он длится… И паркет, покрытый воском,Плывет к скамье, как солнечная нить,Где, хмурым и заплаканным подростком,Ты даже ночь клялась не пережить.
1936–1937 «Городской ангел»
«Но из мрака тоски и разлуки…»
Но из мрака тоски и разлуки,Ускользая из тлена и пут,Озаряются нежные руки,И как лебеди руки плывут.Проклиная, благословляя,Как на лире, легко трепеща,Голубую ладонь раскрывая,Ничего на пути не ища…Чтобы только еще прикоснуться,И вокруг обессиленных плечРаспахнуться и тесно сомкнуться.Чтоб печальное сердце сберечь.И, его заслоняя от муки,От такого привычного зла,Подымаются белые руки.Продевают запястья в крыла.И, покорно тогда затихая,Свой полет отдаляя во сне,Чует сердце, что бьется, вздыхая,После плача и счастья вдвойне.
1936–1937 «Ночные птицы»
ЛИЛОВЫЙ КАМЕНЬ
I
Понапрасну рядом ходишь,Понапрасну устаешь,Глаз печальных не отводишьИ покоя не даешь.Камень розово-лиловый,Аметистовый,На рубашечке на новой,На батистовой.Этот камень утишаетЖар любовного огня,Этот камень утешаетНелюбимую, меня.Из персидской из сирениРозовато-голубойПало счастье на колени,Счастье выпало с тобой.Только счастье не досталось,Сколько счастья ни ждала,А уж как бы целовалась,Как бы вечером ждала.Не досталось, почему бы?Не досталось, а комуЭти брови, эти губы,Да в девичьем терему?..Проходи с обманным словом,Хоть насвистывай,Камень холоден лиловый,Аметистовый.
II
Иссушил, измучил взглядом.Только я была слепой.Проходил со мною рядом,Только разною тропой.Не со мною благосклонныйБлагосклонным будет вновь,Картой розовой, червоннойДля разлучницы — любовь.Так оставь меня до срока,До того, как подойду,И сама я, черноока.Уродилась на беду…Угасить ли мне обновойАметистовойЖар последний, жар суровый —Жар неистовый?
«Серебряному горлу подражай…»
Серебряному горлу подражай,Что в небо запрокинуто и плачет.Давно остыл в амбарах урожай,И всюду заколачивают дачи.А журавли летят, и угловойСкликается с другими вожаками,Скликается с последней синевой,С моими утомленными руками.И замыкая занесенный клин,Я только летней памяти отвечу:Печаль сама уже течет навстречу,Ты не страшись и голову закинь.
«Уже твой лик неповторим…»
Уже твой лик неповторим.Там черный ангел тронул воды,Легко отсчитываю годы,О сколько лет, о сколько зим…Стояла ночь… Но нет, ееУже не помню и не знаю,Глаза твои, лицо твоеУже часами вспоминаю.Неуловимые чертыМутятся, их заносит илом,И ангел приникает к жилам,К последним снам, к последним силам,И с ними исчезаешь ты…
«Современные записки». 1937. Т. 64
«Еще вести покорный стих…»
