«Уже твой лик неповторим…»
Уже твой лик неповторим.Там черный ангел тронул воды,Легко отсчитываю годы,О сколько лет, о сколько зим…Стояла ночь… Но нет, ееУже не помню и не знаю,Глаза твои, лицо твоеУже часами вспоминаю.Неуловимые чертыМутятся, их заносит илом,И ангел приникает к жилам,К последним снам, к последним силам,И с ними исчезаешь ты…
«Современные записки». 1937. Т. 64
«Еще вести покорный стих…»
Еще вести покорный стихПеро привычно продолжало,Но было творческое жалоИзъято из стихов моих.
И сколько месяцев прошло —Заклятые свершились сроки.Уже не ранящие строкиК руке слетали тяжело.
И крыльев мутную слюдуЛегко ломая за игрою.Не знали, что душа пороюУже предчувствует беду.
И на таинственной черте,Уже не поднимая взгляда.Слабеет от чужого ядаИ видит сны о немоте…
«Меч». 18.VIII.1937
«Был страшен миг последней немотой…»
Был страшен миг последней немотойПеред грозой. Клубилось, трепеталоИ застывало снова за чертой,Где молнии уже вильнуло жало,Где старый дом, стоявший в тупике,Впервые озаренный — словно сдвинут.Где все карнизы голуби покинут,Где вырос флаг на явленном древке.И полоснуло грохоту навстречуПо воздуху над тучами в разбег,По пригородам падал первый снегС фруктовых гор, не охлаждая сечу.Но вот смотри, за первой прядью прядьДождя легчайшего и теплого, льняногоУже из форточки перебирать.Хотя и страшно, но совсем немного.Внизу мутится улица? канал?Мелькают тучи, на глазах скудея…За этот миг наш кактус расцветалБыстрей, чем под ладонью чудодея.
«Меч». 24.XI.1937
«Возвращайся в пятый раз и сотый…»
А в Библии красный кленовый лист.
А. Ахматова (2-й вариант)
Возвращайся в пятый раз и сотый.Знаю я, тебе не надо знать,Что прошу с печальною охотой,Что приму с надеждою опять.Звезды с неба падают и вянут.По пути теряют стебельки…Кто восстанет? Для чего восстанут?Спи, мой ангел, ночи — коротки.А наутро разберешься сразу,Для чего вернулся и к кому,Спи, мой ангел, сине-кареглазый,Я тебя нарочно не пойму.Но прощу, конечно, и поверюИ, тихонько окна заслонив,Подберу серебряные перьяС пола в книги, песни заложив.
1936–1937 «Городской ангел»
«Теченье городской реки…»
Теченье городской реки,такие скользкие перилаи две протянутых рукиуже без воли и без силы —благословляющие такдуши последнее биенье,воспоминанье и забвенье,и сон камней, и синий мрак,и тишину, и высоту.И звезды, что тяжеловаты,вдруг приближаются к мостуи обрываются куда-то, —с прозрачным звоном и огнем,легко сжирающим пространство,тоску свою и постоянство,свой дальний край, свой отчим дом…
«Современные записки». 1938. Т. 67.
«На севере венки из жести…»
На севере венки из жести,а здесь живые белые венки,влюбленные не умирают вместе,разведены две правые руки.
На севере тоскует лебедьи смотрит в небо с птичьего двора,легко очерчен треугольник в небе,но ты один не вылетел вчера.
Разлука простирается без края,томится мертвый на осеннем льду,летит живой и достигает раяи ждет его в безветренном саду.
За облаками в перекрестном шумепопарно — крылья и рука с рукой.Не жди меня, твой друг сегодня умерИ обойден небесною тоской.
«Современные записки». 1938. Т. 67
ДЕТСКАЯ КНИГА
Звон стекла, дуновение шторы,Шорох шепота на крыльце.Прямо в окна вползают ворыС полумаскою на лице.И уже на ногах вериги, —«Мы безжалостно заберемВаших кукол и Ваши книги,Даже плюшевый Ваш альбом…»Безошибочно, в лунном свете,Тот, кто стройный и впереди,Голубой медальон заметилПод оборкою на груди.«Вы влюбляетесь слишком рано(Створки отперты без труда),Бойтесь верности и обмана.Бойтесь памяти навсегда».В черном бархате полумаскиХолодны, тяжелы глаза:«Вы читаете на ночь сказкиПеред зеркалом, стрекоза,И уже полюбить решая,Словно сердцу пятнадцать лет,Вы мечтаете, как большая,И страдаете, как поэт».Но покорны, прозрачны рукиОт ладони и до плеча, —И описаны эти мукиВ басне «Бабочка и свеча»…
Забывая найденный мячикИ оборванный медальон,Нежный голос наутро плачетИ в стихах вспоминает сон.
II
От слов твоих, от памяти моейИ от почти такого же апреляОпять поет забытый соловейИ близится пасхальная неделя.
Но вот встает в какой-то полумглеИ призраками — праздничные лица,Цветы сияют смутно на столе,А соловей — как заводная птица.
Он так поет, что плачет богдыханВ истрепанном собраньи Андерсена.— Хочу того… — Но тяжелей туман,И дальше север, и слышнее Сена.
И девочка, под заводную трель,Боится так, как прежде не боялась.Сказать тебе, что и сейчас апрель.Что с нами память, кажется, осталась.
Что можно бы попробовать еще.Но вот она сама уже не верит,Хоть соловей садится на плечоИ щелкает, и нежно лицемерит…
И дождь идет без запаха дождя,Без шелеста стекая с переплета,Где спят герои, руки разведяКак для объятья или для полета.
«Современные записки». 1938. Т. 67
ВЕСНА
О, как слаба, о, как нежна,О, как скучна и нежеланнаВстает прохладная веснаИз-за февральского фонтана.И ей подчищенный тритонТрубит заученную встречу,Садовник — хилого предтечу —Пестует зябнущий бутон.И в рыжем пиджаке плебейСтоит, нацелясь аппаратом, —Богиня с профилем носатымЕму позирует с аллей.Но эта встреча не для мук…В траве потягиваясь прелой,Амур натягивает лукИ в землю выпускает стрелы.
«Современные записки». 1938. Т. 67
«Не черна моя совесть, а только мутна…»
Не черна моя совесть, а только мутна.Целый месяц в окне не вставала луна.В тишине, в темноте наступала весна.И томила она, и звала у окна.
— Умирай, наступила для смерти пора.Как туманны утра и душны вечера.Не вздыхай, не гори, не зови, не дрожи,Только веки сомкни, только руки сложи,
Только жить перестань… А покой недалек.Жестяные цветы от весны на порог,Позумент — у плеча и парча — на груди,Только ты не вставай, только ты не гляди…Розовая глина легка и суха,Далеко до луны, высоко до греха.
1938 «Современные записки». 1938. Т. 67
«Боже мой, печалиться не надо…»
Боже мой, печалиться не надо,Этот день — спокоен и хорош,На дорожку маленького садаЗолотая набегает рожь.Чайных роз измяты сердцевинки,Лепестки, как дамские платки,Из-за них погибнут в поединкеВечером зеленые жуки.На мосту почти прогнили доски,И перила так легки, легки,Поправляй же локоны прически.Становись, взлетая, на носки.И никто, наверно, не заметил,Как я пела, огибая дом,И как, словно спущенные петли,Тень моя рассыпалась дождем.Как недолго, чувствуя тревогу,Голос мой срывался и дрожал,Но никто не вышел на дорогу,На земле меня не удержал.
1935–1938 «Городской ангел»
«Первая печаль в степи дорожной…»
