МИССИС КЕССЛЕР
Мой муж, Кесслер, вышел в отставку из армииС девятью долларами пенсии в месяц.Он проводил время в разговорах о политикеИли за чтением мемуаров Гранта,А я зарабатывала деньги стиркой.Скатерти, покрывала, юбки и сорочкиОткрывали мне тайны множества людей,Потому что вещи стареют с годамиИ не всегда заменяются новыми:Потому что бывают у людей временаБлагополучия и упадка.И вот — все чаще заплаты, прорехи все шире,Иголка не в силах предотвратить разрушенье,И пятна уже не боятся мыла,Вещи покрываются в стирке желтизной,И вы не можете их отбелить,Как вас ни бранят за порчу белья.Платки и салфетки скрывают горькие тайны,О которых великая прачка, Жизнь, знает все.И я, не пропустившая ничьих похоронВ Спун-Ривере, клянусь, что всякий раз,Когда я глядела на мертвое лицо,Оно неизменно напоминало мнеВыстиранное и выглаженное белье.
ДЖОНАТАН ХАУТОН
Каркает ворона, и, поначалуНеуверенно, заводит песню дрозд.Вдали позванивает колокольчиком корова,Со склона холма доносится голос пахаря;В лесу за плодовым садомТишина безмятежного летнего дня;Поскрипывая, катится по дороге,Направляясь в Аттертон, воз с зерном.Старый человек сидит и дремлет под деревом,Старая женщина с корзинкой ежевики,Выйдя из сада, переходит через дорогу.Мальчик лежит на траве у ног старикаИ смотрит на небо,На облака, плывущие в вышине,Охваченный смутным ожиданием,Нетерпеливой мечтой:Стать скорее мужчиной, узнать жизнь,Увидеть неведомый мир!И вот прошло тридцать лет,Мальчик вернулся, усталый и опустошенный,И увидел, что сад исчез,И нет уже леса за садом,И дом перестроен, и дорогаТонет в тучах пыли, поднятой автомобилями,И сам он жаждет пристанища на Холме.
ЭНН РАТЛЕДЖ
Струятся волны бессмертной музыкиОт меня, ничтожной и безвестной:«Без злобы и ненависти!»,«Ко всем — милосердье!»Из глуби моей — прощение миллионам от миллионов,Лицо великодушного НародаВ сиянии истины и справедливости.Я, Энн Ратледж, спящая здесьВ земле, под буйными травами,Была любима Авраамом Линкольном,Но брачным союзом нашимСтала вечная разлука.Расти, о цветущее древо Республики,Из моей груди, распавшейся в прах.
ЛЮСИНДА МЭТЛОК
Я ездила на танцы в ЧэндлервиллИ играла в «третий лишний» в Уинчестере.Однажды, возвращаясь домой лунной ночьюВ июне, мы обменялись партнерами,И так я и Дэвис нашли друг друга.Мы поженились и жили вместе семьдесят лет,Радовались, работали, воспитывали детей —Их было двенадцать, но восемь мы потерялиДо того, как мне исполнилось шестьдесят лет.Я хлопотала по дому, ходила за больными,Пряла, ткала, работала в саду, а по праздникамБродила по полям, прислушиваясь к песнеЖаворонка, или вдоль реки, собирая ракушки,Цветы и лекарственные травы,И окликала лесистые холмы,И пела песни зеленым долинам.А когда мне минуло девяносто шесть лет,Прожив сполна свой век на этом свете,Я познала сладостный покой.Что вы там говорите про горе, усталость,Обиды, невзгоды, обманутые надежды?О вырождающееся поколение,Вам ли мериться силами с жизнью?Тот, кто любит Жизнь,Всей жизнью ей платит.
ГЕРМАН АЛЬТМАН
Разве не шел я путями истины, куда бы они ни вели?Не стоял против целого света за правое дело?Не поддерживал слабых против сильных?Так пусть меня вспоминают в народеТаким, каким знали при жизни люди,Таким, каким меня любили и ненавидели на земле.Не воздвигайте памятника на моей могиле,Не высекайте из мрамора мое изображение,Не то, даже если меня не произведут в полубоги,Как бы не извратили мою истинную духовную сущностьМошенники, и лжецы, те, что были моими врагамиИ расправились со мной, и дети мошенников и лжецов —Как бы они не предъявили свои права на меняИ не стали утверждать перед моим скульптурным портретом,Что стояли бок о бок со мнойВ дни моего поражения.Не воздвигайте памятника в мою честь,Чтобы память обо мне, искаженная лжецами,Не стала оружием неправды и угнетения,Не отнимайте память обо мне у любивших меняИ у их потомков. Пусть я останусь навекиНезапятнанным достоянием тех,Для кого я жил.
ИНГЛИШ ТОРНТОН
Сюда скорей! Вы, дети и внуки людей,Сражавшихся вместе с Вашингтоном в Вэлли-Фордж,Тех, что всыпали Черному Ястребу у Голодной Скалы,Поднимайтесь! И — в бой, против потомковТех, что скупали за бесценок пахотные земли,Простиравшиеся на сотни миль песчаными пустырями,И продавали втридорога ружья и одеялаАрмии Гранта, тех, что писали в ту раннюю поруЗаконы, вымогая взятки у железных дорог!Поднимайтесь на битвуПротив хлыщей и самодовольных нахалов,Против ничтожеств, пробивающихся в отделы светской жизниСтоличных газет, против деревенщины и скоробогачей,Чьим дочкам годятся в женихи лишь самозванные графы,Против велеречивых паразитов великих идей,И громогласных борцов за великое Дело,И наследников старинных наворованных состояний!Поднимайтесь! Овладевайте Городом,Станьте хозяевами Государства —Вы, сыновья и внуки фермерской вольницы сороковых годов,С богом! И если вы не уничтожите эту чуму.Мой мстительный дух сотрет с лица землиВаш город и ваше государство!
ВЭЧЕЛ ЛИНДСЕЙ
ПУСТЫЕ КОРАБЛИКИ
© Перевод А. Сергеев
Летят пустые кораблики ввысь — куда они держат путь?Вчера один трепетал на ветру, всю ночь не давал уснуть,Дрожал в слуховом окне, манил в светлеющий небосвод:Он будет ждать меня много дней, не дождется и уплывет.Кораблик причаливает к душе, томит и зовет с собойТуда, где к славе ее принесет Небес молчаливый прибой,Где новые странствия разомкнут оковы Судеб людских…Пустые кораблики в каждом окне — а мы избегаем их!
ЛОВИТЬ НА НЕБЕ ЛУННЫЙ СВЕТ
© Перевод А. Сергеев
Дождь, роса и лунный светСердцам дают понять,Что дождь, роса и лунный свет —Господня благодать,
Что каждый вправе получитьЗемлю для дождей,Траву для капелек росыИ поле повольней,
Пшеницу и веселый макИ ночной порой —Укромный уголок и сетьЗвезд над головой:
Ловить на небе лунный светИ солнце на земле,Чтоб, проработав целый день,Помечтать во мгле.
АВРААМ ЛИНКОЛЬН БРОДИТ В ПОЛНОЧЬ
© Перевод М. Зенкевич
Для всех нас знаменательно и важно,Что в полночь в нашем городе всегдаПроходит, молчаливо скорбный призракПред мрачным, старым зданием суда.
То к дому своему пройдет и вспомнит,Как здесь при нем играла детвора,То выйдет он на городскую площадьИ ходит там до самого утра.
Высок и худ! На нем сюртук старинный,Цилиндр и шарф — потертый старый плат.Таким его мы знаем все и любим,Народный вождь, из прерий адвокат!
Он спать не может на холме спокойно.Он с нами вновь, живой, в борьбе со злом,И мы, проснувшись и вздыхая, слышим,Как он идет в молчании ночном.
Он думает о королях и людях.Нет, не до сна, когда вопит весь мир!Неведомо за что солдат воюет,А дом его в деревне пуст и сир.
Магнаты войн бесчестны и преступны,Гремят дредноуты пучин морских,И на плечах он ощущает тяжестьБезумных дел и страшных мук людских.
Он ждет, что возвестит заря средь ночиОсвобождение Европы всей,Союз пародов на Земле РабочихИ вечный мир всех Гор, Равнин, Морей.
Монархи всюду замышляют войны,И люди, как рабы, еще в ярме.Когда ж настанет мир и вновь спокойноУснуть он сможет на своем холме?
ПРИЗРАКИ БИЗОНОВ
