Сейчас экран показывал мне завершение той самой сцены, от близкого созерцания которой я только что устранился. Я щелкнул клавишей.
Показалось обширное помещение: неровный пол, легкая кривизна стен, тоже не особенно ровных, слабое общее освещение и несколько снаряженных мощными фонарями сотрудников, обряженных в костюмы, предназначенные для чистых производственных зон. Немного в стороне валялась здоровенная железка, состоящая из металлических труб, квадратных, кажется, в сечении. Я узнал фрагмент крановой стрелы.
- Берем еще пару соскобов, и все, шабаш, - потребовал один из явленных на экране. Изображение дернулось: видимо, кристалл был установлен на шлеме одного из невидимых участников сцены. - Материала набрали на три уголовных дела, вот он весь, дебил, а вот его куски. Найдите мне только хоть что-нибудь, оставшееся от гранаты, например, фрагмент крестика, или оболочку...
Сотрудники засмеялись. Видимо, главный из них как-то толково, но для меня непонятно, пошутил. Я щелкнул клавишей.
Две дворфихи и один гоблин, прямо не снимая пожарных скафандров, сидели рядышком на краю Ямы – практически, обнявшись. У находящегося в центре гоблина (того самого, по фамилии Гершензон) лицо лучилось настолько неземным довольством, что я устыдился и ткнул когтем в кнопку.
Весь Объект с самой верхней точки: примерно отсюда вещал только что покончивший с собой террорист. Мне вдруг стало очень интересно: куда делся гигантский мышезаяц, оказавший шпиону столь необходимую помощь в вопросе самоубиения?
Следующий кристалл показал конструктора Кима, почему-то, в надетом на верхнюю часть головы противогазе: морда оставалась открытой. Товарищ Ким был вооружен складным счетником, и сейчас стучал когтевыми фалангами по клавишам, возможно, записывал свежие впечатления или уже набирал рабочий отчет.
Еще я увидел одного военного (без пятен, но в погонах), отчитывающего сразу группу других военных (без погон, но пятнистых). Потом – балансирующую на самой верхней точке своего боевого крана крановщицу по имени Жанна. Следующий кристалл – девушка Анна Стогова в компании неизвестных мне дворфов и известного эльфа, паковала в контейнер какую-то рухлядь, по виду, мягкую и бесполезную.
И, наконец, переключение между кристаллами, напоминающее более всего поиск интересной передачи на ирландском, состоящем из сотни каналов, кабельном телевидении, закончилось: я узрел себя, ненаглядного, а также комнату вокруг себя. Узрел – и с огромным трудом удержался от того, чтобы заорать.
Я затравленно обернулся. В дверном проеме, бывшем, до того, за моей спиной, стоял столь интересный мне гигантский мышезаяц. В огромных глазах его мне почудилась тонкая интеллектуальная насмешка.
- Пи, цок, цок, цок, - сообщил мне чудовищный грызун на каком-то своем языке.
- Входите, пожалуйста, - то ли понял, то ли угадал я.
Входил грызун очень необычно: вместо того, чтобы переступить несколько раз мощными задними лапами, он совершил нечто, более всего походящее на микропрыжок. Мышезаяц оторвался от поверхности, низенько пролетел по воздуху несколько десятков сантиметров, и снова приземлился на обе задние лапы.
- Цок, цок, пи! - серьезно и даже требовательно сообщил мне пушистый гость. Я развел руками.
- Профессор, товарищ Тычканова просит Вас отвернуться, - пояснил от двери неизвестно когда оказавшийся там полковник Мотауллин. - Она в оборотной форме, сейчас снова станет человеком, а на ней из одежды сейчас нет ничего, даже трусов!
Мышезаяц, точнее, мышезайчиха, произнесла какую-то фразу, явственно осмысленную, но совершенно непонятную: она состояла из пищащих и цокающих звуков, внятно перевести которую я, ввиду отсутствия контекста, не смог.
Я посмотрел на полковника, стараясь сделать это чуть менее беспомощно, чем себя ощущал.
- Профессор, еще она просит, по возможности, одолжить ей Вашу куртку – длины верхней одежды вполне достанет, чтобы прикрыться с некоторым даже приличием.
Куртку я, конечно, дал, и отвернулся, разумеется, тоже.
Спустя каких-то полчаса мы трое — и примкнувший к нам начальник Первого Отдела — собрались в помещении, собственно, отдела.
- Вопросов у меня, конечно, больше, чем ответов, - в отсутствии подходящей миски для чая я надкусил небольшое яблоко. - Впрочем, это мое нормальное состояние последние... Сколько месяцев я уже работаю в Союзе?
- Давайте поступим иначе, - предложил мне синелицый офицер государственной безопасности, так напугавший меня когда-то. - Я расскажу Вам об интересном в нескольких словах, а Вы, если чего-то не поймете, просто переспросите, идет?
Я согласился.
- Так вот, о том, что Проекту угрожает диверсия, мы знали давно, еще до первых агентурных сведений, - начал свой рассказ начальник Отдела. - Уточню: я рассказываю Вам не все, но, sapienti sat, Вам хватит ума для того, чтобы прочитать между строк.
- Во-первых, познакомьтесь: товарищ Куяным Тычканова, лучший мастер по специальным эффектам Ленинградской Фабрики Художественных Фильмов, иллюзионист, шаман и оборотень. Животная форма — гигантская горная шиншилла.
- Так Вы не врач! - догадался я. - Мне стоило понять это раньше!
- Отчего же – не врач? - возразила мастер по спецэффектам. - Вполне себе врач. Просто Вы в Союзе, профессор, здесь разумный человек, отягощенный стремлением к созидательному труду, может получить больше одного высшего образования.
- Товарищ Тычканова, как раз, и обеспечила весь тот невероятный объем специальных иллюзий, которые так замечательно ввели в заблуждение всех фигурантов дела, - взял слово полковник Мотауллин.
- И меня? - поразился я.
- И Вас, - согласно кивнул офицер.
- Так вот, о том, что диверсия будет, мы, скорее, догадались по предыдущему опыту, - продолжил начальник первого отдела. - Специалисты наших западных партнеров точно не оставили бы без внимания столь эпохальную возможность навредить нам с минимальной затратой сил и ресурсов.
- Несколько позже наш агент в... Впрочем, это Вам неинтересно и незачем, - я придерживался иного мнения, но благоразумно промолчал. Собеседник продолжил. - В целом, о том, что на Проект будет внедрен сверхценный агент глубокого залегания, мы узнали чуть позже, но заранее. Еще нам было известно, что он, агент, обязательно будет зооантропоидом.
- Дайте подумать, - мне надоело просто так слушать, и я, в неистребимой своей привычке умничать, перебил собеседника. - Это я, товарищ Ким, Дэннис Николас Хьюстон...
- И еще десяток фигурантов, с которыми Вы, профессор, просто не успели познакомиться. Была, конечно, мысль попросту всех вас арестовать и тщательно допросить, однако в Центре решили иначе: началась оперативная игра.
- Как же тогда быть с моими, скажем так, ментальными проблемами? Как они сюда вписываются? Все эти провалы в памяти, страшные сны, потеря, во всех смыслах, ориентации? - мне становилось все интереснее.
- Профессор, а Вам часто кажется, что весь мир крутится вокруг Вас одного? - вновь подключился полковник Мотауллин. - Спешу Вас расстроить, это немного не так. И Ваши проблемы, этот, деактивированный уже, конструкт, никакого отношения к нашей шпионской истории не имеют. Разве что, сны Ваши... Потребовались некоторые дополнительные ресурсы для того, чтобы в этом доподлинно убедиться, а также нивелировать воздействие действительно имевшего место наведенного пробоя энтропии, каковое воздействие, как теперь ясно, инициировал американский шпион. Если же не считать снов, все это – полностью случайное совпадение, хотя классики и учат нас тому, что случайность – частный случай закономерности.
- Кстати, милиция общественной безопасности города Мурманска передает Вам привет, наилучшие пожелания и предложение поработать некоторое время в качестве привлеченного специалиста: инструктором по рукопашному бою. Бандитов наших Вы отделали – любо-дорого, ближайшие лет десять будут вспоминать Вас с теплотой и нежностью – нагружая в тачки урановую руду, разумеется. Лопатами. Вы, кстати, можете согласиться, спецразрешение на этот счет уже готово и даже подписано.
