мне, что ты давал интервью репортеру, но ты ничего мне об этом не сказал.
Отец повернулся в своем кресле и глуповато улыбнулся.
Если не считать банального названия того, чем занимался отец, он производил хорошее впечатление. Он выглядел даже красивым. Но он все время нервничал. Он не знал, куда смотреть, то ли на репортера, то ли в камеру, так что его взгляд метался то туда, то сюда. Еще он все время щурился и ерошил себе волосы.
– Абсолютно понятно, почему губернатор Уорд хочет избавиться от Эбердина. Возможно, он думает, что, если он будет разыгрывать из себя дурачка, делая вид, будто ничего не знает о провалившейся сделке с недвижимостью на прибрежной полосе, мы тут не сообразим, что к чему, но я здесь, чтобы сказать ему: мы не вчера родились! Мы знаем, что у него на уме.
– Вы говорите о сделке по строительству на прибрежной полосе Уотерфорд-Сити, которая сейчас заморожена?
– Точно. И мне кажется странным, что наш собственный мэр не выступает сейчас в нашу защиту. Почему? Куда он пойдет, если Эбердина не будет? Может быть, губернатор Уорд уже предложил ему новую должность, по всей вероятности, в собственном кабинете? Наверняка он что-то от всего этого выиграл.
Я посмотрела на отца. Сейчас он выдвигал серьезные обвинения. И я знала, что на самом деле он не сможет их доказать. Интересно, станет ли репортер спрашивать его о доказательствах? Но вместо этого он сменил тему и спросил:
– Разве такой шанс не выпадает один раз в жизни? Вы и ваша семья могли бы начать жизнь заново в каком-нибудь новом месте с карманами, полными денег от страховых выплат. Пустить новые корни.
Отец решительно покачал головой:
– Дело не в деньгах, а в нашем самосознании, нашем самоопределении. Моя семья живет в Эбердине уже больше ста пятидесяти лет на улице, названной в честь моего прапрадеда. В другом городе мы просто ничего подобного не сможем найти и не найдем. За такие вещи стоит сражаться.
– В таком случае не хотите ли вы сказать, что не покинете Эбердин?
Я положила вилку на стол и подалась вперед.
– Я должен верить и верю, что есть и другие пути решения проблемы, о которых правительство может подумать, чтобы предотвратить наводнения, такие пути решения, которые не потребуют от жителей этого города подобных жертв. Я призываю своих соседей не вести разговоров с оценщиками размеров страховых убытков и отказываться заключать с ними сделки, пока мы не будем знать наверняка, что мы исчерпали все другие возможности решения проблемы. И я хотел бы пригласить всех, кто поддерживает меня в этом стремлении, прийти на митинг протеста в это воскресенье на площадь перед зданием городского совета. Там мы призовем мэра Аверсано прилюдно дать отчет тем, кто его избрал. Я хочу, чтобы мэр доказал, что действительно радеет о наших интересах и что затопление Эбердина – это в самом деле единственный выход из положения. Если он сможет нам это продемонстрировать, то я подпишу все, что они захотят.
Последнее слова отца повисли в воздухе. Он быстро повернулся к нам с мамой и сказал:
– Не беспокойтесь. Я ничего не буду подписывать. Я сказал это только для того, чтобы не выглядеть неадекватным.
Я почувствовала запах горящей в кухне оладьи.
Мама начала грызть ноготь большого пальца.
– Боюсь, ты ставишь себя в невыгодное положение. Я хочу сказать… что ты только что говорил довольно сумасбродные вещи. И ты уже в открытую не подчиняешься приказам, помогая людям ремонтировать их дома. Я не хочу, чтобы тебя арестовали.
– Кто меня арестует? Шериф Хемрик? – Наш телефон зазвонил. Отец встал с дивана. – Поверь мне. Я думаю о нашем будущем. Это для меня важнее всего.
Он положил руку на трубку телефона, а тот все звонил и звонил. Наконец мама кивнула. И только тогда он поднял трубку.
Я вскочила, выхватила кулинарную лопатку из маминой руки и быстро пошла на кухню. Оладья сгорела. Я бросила ее в мусорное ведро, выключила конфорку и открыла окно над раковиной.
Глава 21. Пятница, 20 мая
Солнечно, 66 градусов по Фаренгейту.
Хотя я очень надеялась, что организованный отцом митинг состоится, особенно после того, как вчера в актовом зале своими глазами видела гнев родителей учеников, я понимала, что учебный год нам не дадут закончить. Должно быть, это чувствовали все ребята, потому что обстановка в школе моментально стала такой, какой бывает обычно в конце занятий. Вместо ведущихся в соответствии с учебными планами уроков нам показывали фильмы. Из классов в коридоры под любыми предлогами выпускали всех и вся. Учителя щедро начисляли нам дополнительные баллы за выполнение пустяковых заданий вроде снятия с задней стены класса доски приказов и объявлений или укладывания в ящик книг. Но меня это устраивало стопудово. За один день я ухитрилась улучшить оценки по всем предметам.
Во время третьего урока Джесси прислал мне видеосообщение. Это была фотография комнаты, полной канцелярских принадлежностей и других подобных вещей:
«Мы должны утащить все это для организации митинга. Чтобы сделать плакаты и все такое».
Это была такая чудесная, но вместе с тем совершенно непривычная мысль. Я свернулась в клубок на своем стуле.
«Где ты сейчас?»
«Я в спортзале, подбираю спортинвентарь для Джулии. Как ты думаешь, она не слишком мала для бадминтона?»
«Думаю, что нет, если ты повесишь сетку так, что для нее будет невысоко. Кстати, вопрос в развитие темы: “подбираю” значит “краду”?»
«Нельзя украсть мусор. Тренер Дин меня просветил. У школы уже стоит контейнер для мусора. Все должно быть свалено туда. Так почему кое-что не может свалиться и на меня?»
Я не удивилась, узнав, что тренер Дин заблаговременно предупредил Джесси, что весь спортинвентарь из школы отправят на свалку. Джесси обладал такой харизмой, что учителя выделяли его среди других учеников и относились к нему по-особенному. Впрочем, то же самое я могу сказать и о себе, ко мне тоже учителя относились не так, как к другим. За исключением директрисы Банди.
«Еще я прибираю к рукам пару напольных скутеров – досок с ручками на четырех колесиках для катания по полу в различных направлениях. Ау! Можно устроить в нашем спортзале наши собственные Эбердинские Олимпийские игры. Мы с тобой будем на них судьями и станем награждать победителей теми выигранными когда-то школой призами, которые хранятся в витрине возле главного офиса».
«Да ты с ума сошел! – написала я, хотя идея показалась мне суперской. – Они стопудово заметят, если ты
