живы.
– Просто скажи мне, что происходит, – попросила Аин. Она старалась быть спокойной, но Райн чувствовал ее волнение, как фальшивые ноты, как спутанные слова в песне.
Аин не видела тьмы, ползущей с запада, как огромная грозовая туча. Для нее карта оставалась просто картой, так уж она была зачарована, чтобы показывать состояние города только его лорду. Но Райн, даже видя это, не мог облечь знание в слова. Он видел, но не понимал. Не понимал, как может вдруг взявшаяся из ниоткуда тьма пожирать его город улица за улицей.
Он отправил туда людей, чтобы они стали его глазами. Чтобы они посмотрели, и если не поняли, то рассказали ему, как это выглядит на самом деле. Как это выглядит, когда не огромное пятно, словно разлитые чернила, поглощает такие же чернильные домики, а тьма настоящая, осязаемая, пожирает жилище за жилищем вместе с живущими там людьми.
– Наш город во тьме, – только и смог сказать Райн, глядя в теплые золотисто-оранжевые, как пламя свечи, глаза Аин. Она молча кивнула.
Мист подошла и села около его ног. Напряженная, словно перед началом охоты, она ждала, когда же ей укажут, куда бежать и какую добычу бросить хозяину под ноги. Но Райн не знал, где его цель, и это пугало даже больше надвигающейся тьмы.
* * *
Фрея сжала плечи Фриг, чтобы она не упала. И не дрожала так сильно. Ее трясло, словно в лихорадке, судорога заставляла ее пальцы то до побеления сжимать край кушетки, то выгибать их в обратную сторону. Ее пристальный взгляд был направлен куда-то сквозь стену, куда-то, где Фриг видела своего врага. Она дышала через раз и с трудом. Вдыхала воздух, пропитанный дымом обезболивающих трав. Выдыхала мутно-серый дым.
– Она задыхается, – прошептала Фрея одними губами.
– Знаю, – бросил Анс раздраженно, даже зло. Но Фрея понимала, что злится он вовсе не на нее.
Ноги Фриг были покрыты множеством серых рубцов, которые медленно светлели, пока их не перекрывали новые раны. Пол вокруг них был вымазан черным. Что это? Кровь Фриг? Моркетская тьма? Все сразу? Фрея понятия не имела. Она вдруг поняла, что в принципе знает слишком мало – о магии, о Моркете, о барьере, о Фриг, об Ансе, о себе самой.
Та рука Анса, которой он зашивал раны, тоже была черной. Тьма текла по пальцам вниз, по ладони, и капала на пол. В ладонь другой руки Фриг все еще впивалась ногтями. Тонкие, неестественно красные на общем фоне струйки крови тоже каплями срывались вниз, впитываясь в алый подол платья.
Фрея снова, как и на приеме, ощутила себя чужой и непричастной к единой боли, которая отрезала от нее Фриг и Анса, замкнула их в некоем недоступном для нее мире.
– Я могу чем-то помочь? – спросила она то ли у Анса, то ли у Уртики.
– Не думаю, что стоит вмешивать сюда еще и магию камня, – ответила тетя. – Я не знаю, как это повлияет. Рисковать будем в крайнем случае.
– И что, по-твоему, крайний случай?
– Когда она не сможет дышать или когда остановится сердце, – спокойно ответила Уртика, и Фрею пробрал холод. Она сильнее сжала плечи Фриг, но та вряд ли заметила.
Анс в очередной раз натянул нити, разом закрывая две глубокие раны. Фриг не проронила ни звука, лишь слезы потекли по ее щекам, капая на ладонь Анса и смешиваясь с его кровью.
– Их становится меньше, – сказал Анс, когда дыхание Фриг выровнялось.
Фрея пригляделась. Новые раны действительно стали появляться медленнее. Да и теперь они были не так глубоки, закрывать их удавалось быстрее.
– Может, это конец? – с надеждой спросила Фрея.
– Скорее, финальный акт. – Фриг улыбнулась, оскалилась болезненно и зло. – Держи меня крепче.
В следующее мгновение она закричала. Ее тело выгнулось и подалось вперед, как от удара хлыстом в спину. Фрея кое-как смогла удержать Фриг от падения. Все, кто был в комнате, замерли. Крик сменился глухими сдавленными рыданиями. Фрея хотела помочь Фриг лечь или хотя бы выпрямиться, но случайно задела рукой что-то липкое и холодное. Она перевела взгляд и увидела, как по алой ткани на спине растекается черное пятно. От шеи вниз по позвоночнику. Огромная рваная рана. Трещина. Разлом.
Фриг вдруг оттолкнула руки Фреи и подалась вперед. Остатки алой ткани юбки взметнулись то ли как языки пламени, то ли как стяг над полем битвы. Она упала в объятья Анса и замерла, обвив его шею руками.
– Шей, – выдохнула она едва слышно сквозь душащие ее слезы.
– Я не смогу, – ответил Анс, и Фрея первые обратила внимание на то, насколько бледным и измученным выглядит он сам, – не без последствий.
– Неважно. – Каждое слово Фриг выдавливала с трудом, сквозь сжатые зубы, будто только так удавалось удержать рвущийся из горла крик. – Я не сломаюсь! Я не могу проиграть. Не ей.
– Кому? – Фрее показалось, что она расслышала в интонации Анса плохо скрытый страх.
– Ты не хочешь знать. – У Фриг получилось усмехнуться, а потом болезненная судорога снова скрутила ее.
Лицо Анса сделалось еще бледнее, он действительно понял, о чем она. К Фрее понимание пришло немного позже, а сразу же за ним – неверие. Потому что Хозяйка секты Повелителей теней мертва. Должна быть мертва.
– Разорви связь. – Голос Анса перестал выражать вообще что-либо. Взгляд стал пустым.
– Я не оставлю ей город. – Фрея больше не видела лица Фриг, только растекающееся по спине чернильное пятно, но ей казалось, что она кожей чувствует ее острую улыбку. – Если сдамся сейчас, то…
– Пусть Сторград разбирается сам!
Фрея вздрогнула. Кажется, она первый раз видела, чтобы Анс кричал на Фриг. Чтобы он в принципе кричал на кого-то, потому что зол и… напуган? До смерти напуган.
Но если на Фриг это и произвело какой-то эффект, то недолгий. Одна ее рука медленно и с явным трудом опустилась, обхватывая пальцами запястье Анса.
– Сейчас Сторград – это я, – спокойно, почти ласково сказала Фриг, заводя безвольно опущенную руку Анса себе за спину, – и поэтому делай, что умеешь, а я сделаю то, что умею я.
Фрея подняла немой умоляющий взгляд на Уртику, но она лишь качнула головой.
– Думаю, это убьет тебя. – Страха в словах Анса больше не было, только обреченность, почти отчаяние.
– А ты не думай, – все тот же мягкий, обволакивающий голос, почти гипнотический, – просто шей.
* * *
– Ты можешь мне объяснить, что вообще происходит? – попросил я.
Нарро опустился на одно колено рядом со стулом, к которому я был прикован, и сосредоточенно разрезал опутывающее меня заклинание
