как он это делал всегда, когда строгая барыня делала ему замечание.
— А оно так и есть, — не замедлил он ответить, — дело к вечеру уже подходит. Ты лучше скажи, хозяйка, что на ужин готовишь?
— Только о еде и думаешь, старый лодырь. Лучше б работал как следует. Об ужине заговорил, взгляни-ка, где еще солнце!
Юло показал рукой на запад:
— Взглянул… сейчас зайдет.
С колокольни карисмеретской церкви донесся звон колокола. Тереза и Юло сразу оборвали спор и набожно перекрестились.
Солнце медленно опускалось за лес. Еще через некоторое время теплый ветерок донес с базара пьяные голоса и звуки шарманки.
— Эге, солдаты кутят, — сказал Юло.
Корнелий взглянул в сторону базара. За ветвями густых лип виднелись крытые черепицей лавки и духаны.
3
Как только солнце зашло, Юло прекратил работу. Сложил инструменты и спустился с крыши во двор. Теперь стали доноситься песни с реки. Это пели крестьяне; возвращавшиеся с полевых работ.
Величественная мелодия, звучавшая прощальным приветом заходящему солнцу, медленно плыла над зеленой, освещенной вечерним заревом долиной Риона. Корнелию вспомнилась Джавахетия, деревня Варевани, вечер, когда умирал его друг Григорий… Тогда там был такой же алый и такой же безмолвный закат.
Его размышления были прерваны выстрелами и криками, доносившимися со стороны базара. Пуля просвистала над самой голевой Корнелия.
— Что ты там, на крыше, сидишь? — крикнула выбежавшая из кухни Тереза. — Сейчас же спускайся!
Неизвестно откуда вынырнувший Агойя стал у лестницы, приставленной к крыше, и растерянно смотрел по сторонам. Корнелий не торопился слезать, стараясь показать свою удаль, он прошел по самому краю кровли, постоял здесь, а затем пролез на чердак, где на зиму складывались фрукты и овощи. Сейчас здесь висели низки желтых ароматных цветов и красного перца, употреблявшихся для приправ. Корнелию вспомнилось, как в детстве он лазил сюда тайком, чтобы полакомиться гранатами, айвой, наполнить карманы мелкими орехами.
Старая Майко, возившаяся на кухне у большого, исходившего паром котла, всплеснула руками, когда увидала, как Корнелий с крыши полез на чердак.
Со страхом взглянула наверх и Тереза.
— Я двадцать раз пройду туда и сюда по чердачной перекладине, — поторопился прихвастнуть Агойя, — и не упаду.
Тереза сейчас же наградила его подзатыльником.
— Там только тебя не хватало, паршивец ты этакий!..
Ухватившись руками за перекладину, Корнелий повис на ней, раскачался и спрыгнул на землю. Он еще с детства любил такие шалости — взлезет, бывало, на черешню, доберется до верхушки, раскачается и вмиг перепрыгнет на ветку другого дерева.
ОТ ДЕРЕВНИ ДО СТАНЦИИ
Как ужасно слышать стук их сабель… слышать ржание их лошадей у самого лица!
Как стыдно! Какой позор!
Г. Флобер
1
Поезд, которым должен был приехать Эстатэ Макашвили, прибывал на станцию в десять часов утра. Чтобы встретить гостя, Корнелию нужно было выехать на рассвете.
Однако в это утро Терезе не пришлось будить сына. Когда Корнелий проснулся, в деревне еще стояла глубокая тишина, изредка нарушавшаяся пением петухов. Вскоре из-за Зекарского перевала показалось солнце. Наспех позавтракав, Корнелий надел синюю блузу, студенческую фуражку, положил в карман браунинг.
Агойя держал за узду Кукури — жеребца дяди Отия. Для себя Агойя оседлал кобылу Хабардулу, на которой он ехал в тот вечер, когда его повстречал Корнелий. Через плечо у Агойя висела охотничья сумка с провизией. Голову покрывала соломенная шляпа. Ноги у него сегодня были обуты в чувяки, которые купил ему Корнелий.
Попрощавшись с матерью, Корнелий выехал из усадьбы. Отъехав сотню шагов по проселку, он посмотрел по сторонам. Вдали, на одном из холмов, расположилось село Зедазени — родина его матери. В тени густо разросшихся лип виднелась церковь святого Георгия. Там, в ее ограде, похоронены родители Терезы — дедушка и бабушка Корнелия. Совсем недалеко, в низине, раскинулся карисмеретский базар. Небольшая площадь, от которой отходили две улицы, была окружена лавками. Здесь же находились школа, театр, почта, больница, аптека.
День был базарный, и на площади уже стояли арбы, толпился народ.
В те времена карисмеретские крестьяне занимались преимущественно виноградарством. В кукурузе здесь всегда ощущался недостаток, в особенности это сказалось во время войны, когда из-за нехватки рабочих рук много земли оставалось необработанной.
И уже совсем голодно стало в деревне, когда начали возвращаться с войны солдаты — лишние едоки. Карисмеретцы обычно привозили кукурузу из Нижней Имеретии и Мингрелии, но ее и там сейчас не хватало и стоила она очень дорого.
Крестьяне только и говорили между собой о хлебе да о дороговизне.
— А откуда возьмется хлеб, — заметил один из них, — если наше правительство отказалось от России, отделилось от нее?
— Хлеба теперь и в России нет, — возразил прислушивавшийся к разговорам крестьян Иокиме Абуладзе, заведующий местной школой.
— Хлеб в России всегда был и есть! — оборвали его в один голос несколько крестьян.
Как раз в этот момент и появился на площади Корнелий. Все сразу обратили на него внимание. Это смутило Корнелия, и он решил почему-то напустить на себя важность. Только никак не гармонировал с его видом восседавший на своей кобыле Агойя в широкополой шляпе, с туго набитой сумкой через плечо и в чувяках на босу ногу.
Торговцы, сапожники и другие ремесленники по деревенскому обычаю вставали и почтительно приветствовали всадника. Особенно радушно раскланялся старик кузнец Тавадзе. От этих приветствий Корнелий еще больше смутился. Солдат, споривший с Абуладзе о хлебе, оказался однокашником Корнелия. Он подошел к Корнелию, поздоровался, похлопал по шее его лошадь, подправил подпругу и затем, перебирая пальцами гриву, стал расспрашивать о товарищах по батарее, о том, что пишут в газетах. Через несколько минут их окружили тесной толпой крестьяне.
Здесь был и старик Джаджана Менжавидзе, издавна арендовавший землю у Терезы. Завидев ее сына, он сейчас же подошел к нему и, улыбаясь, поздоровался.
— Правда ли, что в Грузию много немецких войск пришло? — спросил он после короткого молчания.
— Много, — ответил Корнелий. — А ты чего радуешься?
— Может быть, немцы завезут хлеб в Грузию?..
— Немцы сами ищут хлеб. Потому-то они и стараются захватить Украину, — заметил Корнелий.
— Где же выход? — сокрушенно промолвил Менжавидзе. — Пропадем мы с голоду…
— Нужно, как в России, отобрать у помещиков землю и обрабатывать ее. Вот и будет у нас хлеб, — вмешался солдат Абесадзе и посмотрел Корнелию прямо в глаза. — Интересно, что бы ты запел, если бы у твоей мамаши отобрали землю?
— Я бы не плакал. Я за то, чтобы у помещиков отобрали землю, чтобы оставили им столько, сколько будет положено. Землю надо раздать крестьянам, — спокойно ответил Корнелий.
— У Терезы Мхеидзе особенно не
