духе, у меня впереди прямой, беспрепятственный путь к тому, что должно оказаться последней сетью переулков.
Колесницы Дориана и Сарана слишком близко. Дорога вихляет, сталкивая их вместе, и между ними вспыхивает фонтан искр, достаточно ярких, чтобы осветить периферию моего зрения. Дориан рычит, его повозка подпрыгивает в воздух и с силой приземляется.
Ослабляю поводья, и Златошторм берёт инициативу на себя.
Вот он – мой шанс на победу…
Что-то твёрдое и острое, как бритва, хватает меня за горло и тянет назад. Ловлю воздух ртом, правая рука непроизвольно тянется ослабить удавку. Мир качается, и я смотрю на крышу. Хлыст. «Саран». Шероховатая поверхность натирает пальцы. Рука, держащая поводья, обмякает. Златошторм продолжает набирать скорость.
Задыхаюсь и кашляю. Тьма сгущается перед глазами, ярко вспыхивают звёзды.
Стоит выпустить обжигающие вожжи, и слечу с колесницы.
Если хлыст не пережмёт мне шею раньше.
Что-то, извиваясь, касается поясницы, и я кричу.
Резко вдыхая, тянусь к хлысту и вместо того, чтобы попытаться сорвать его с себя, дёргаю. Чем застаю Сарана врасплох. Он теряет равновесие. Поводья чуть выскальзывают из рук, что марилень Сарана принимает за команду двигаться вперёд и идти напролом и в результате врезается в груду обломков на трассе.
Упряжь рвётся.
Колесница переворачивается. Саран крутится в воздухе, после чего проносится по треку несколько метров.
Одно из колёс повозки Сарана, вращаясь, врезается прямо в борт колесницы Дориана, снося половину колеса. Марилень Дориана вскрикивает. Этот внезапный, леденящий кровь звук будет преследовать меня в кошмарах. Повозка Дориана с грохотом падает на землю и волочится по трассе, скрипя и дребезжа: болты начинают ослабевать. Облака песка и пыли скрывают всё вокруг.
Златошторм мчится вихрем.
Площадь вновь сужается к переулкам. Тесным как никогда. Мне не…
«Движемся слишком быстро».
Теряю управление.
Повозка отклоняется в сторону, подпрыгивая над отколотыми частями колесницы Арлин и обломками разваливающейся колесницы Дориана. И тут до меня доходит: нас ведут теми же путями, продолжаем соревноваться, наматывая круги.
Ударяюсь лицом о землю, в черепушке постукивают молотки. Щека содрана, жалящий песок почти ослепляет. Затем меня швыряет, как мячик, на пол.
Столкновение с землёй отдаётся в голове взрывом, все чувства на мгновение отключаются, и я парю в темноте.
Трасса глухо грохочет.
С трудом открываю глаза. Сломанная колесница пролетает надо мной и обрушивается на пол, разлетаясь вдребезги. Слышу, как колёса – одно из – приближается ко мне.
– Поднимайся, Корал! – Голос Дориана проносится мимо по дороге, параллельной моей.
Твёрдая поверхность подо мной всё ещё напоминает сверкающий чёрный океан. Он мерцает так близко к глазам; жжение сильное, словно не смыкала век целый год. Кровь хлещет из носа, стекая по задней стенке горла. Хочется свернуться калачиком лёжа на боку, усмирить боль, разрывающую рёбра. Но на это нет времени. Я проехала переулок? Но ведь я всё ещё внутри…
Кого я обманываю?
«Проиграла. Я труп, всё кончено».
И в этот момент меня легонько подталкивают шипы мариленьей морды. Под крики и грохот опускаю взгляд. В глазницах рябит от боли, вызванной этим осторожным движением.
Златошторм смотрит на меня так, как в день, когда я вошла в конюшню. Так, словно ждала меня.
Целая арена исчезает в дымке. Флюоресценция позади мариленихи ослепляет, стены искажённо отражают зрителей, в то время как дождь яростно барабанит по крыше, а она здесь, стоит передо мной на коленях.
С её помощью перекатываюсь на бок, из носа и рта капает кровь. Передо мной зеркальная стена.
А в отражении глядит не девушка, рождённая истекать на песке алым, а та, в жилах которой течёт свирепое чёрное море.
Обхватываю рога Златошторм ладонью. Она не издаёт ни звука.
Смотрю ей за плечо, сквозь стеклянные стены. Дориан не продвинулся вперёд и наполовину из-за разваливающейся колесницы, которая тащится еле-еле, и дождя, выводящего мариленя из себя.
Но Златошторм здесь. Смирная. Послушная.
Пальцы крепко сжимают плавник-гриву. Опираюсь на колено, подтягиваясь. Бессмысленное действие. Какой от него прок? Так мне гонку не закончить. Прежде никто на арене не ездил на марилене верхом, никто, кроме…
Первого Чемпиона. Заключённого, который отказался умирать растоптанным на этой трассе. Колесницу которого я окончательно уничтожила. Но ведь она с самого начала не была его, верно? Её ему подарили, когда вынудили забыть про неповиновение, изменить взгляды.
«Ты победишь, Корал. Я знаю».
Голос Лирии, прозвучавший несколько недель назад, становится осязаемым, воздух нашёптывает слова мне в уши. Воспоминание о сестре ударяет по венам громом. Неуклюжие ноги устраиваются по бокам Златошторм, когда та выпрямляется.
В руках нет поводьев.
Но мне уже доводилось кататься на мариленихе подо мной верхом.
Вижу своё искажённое отражение в зеркальной стене. И понимаю, почему я здесь. Почему выбрала гонку славы.
«Потому что хочу победить».
На арене я стала другим человеком. Только так могла доказать всему миру, что я здесь не для того, чтобы сгинуть без следа.
Слегка подтягиваю колени и наклоняюсь ниже, пока дыхание не касается кожи Златошторм. Мышцы бёдер напрягаются, как тогда на пляже, но тело непринуждённо прислоняется к туловищу мариленихи. У Дориана трудности с колесницей… но если он выберется из лабиринта, то выиграет.
Упираюсь икрами в бока Златошторм.
– Но, звёздочка!
Златошторм срывается с места, выкладываясь на полную. Чувствую под ладонями её силу, тело мариленихи, крепкое и мускулистое, создано для этого. Не обременённая колесницей, она разгоняется менее чем за секунду, устремляясь вперёд, словно горящая звезда.
Продвигаемся по переулкам зигзагами, стены вокруг нас кристаллизуются. Мчимся вперёд, не позволяя даже тупикам обескураживать нас. Знаю, что двигаюсь в верном направлении.
Я начинала с самой нижней ступени, упорно трудилась всю жизнь, и вот я здесь со своей мариленихой, заслужившая каждую крошку потом и кровью. Этого им у меня не отнять.
Еду по арене верхом, словно Первый Чемпион. Крича всему свету. Я не умру.
«Я буду жить, буду, буду!»
Дориан с каждой секундой всё ближе, пока мы не оказываемся на расстоянии вытянутой руки от него. Двигаемся с неизменной скоростью. Пора попросить Златошторм поднажать.
Впереди уже мигает финишная черта, сразу за пучком из трёх переулков, лишь один из которых выведет нас к ней. Яростное золото, жаждущее позеленеть. Олицетворяющее собой всё, чего желаю в данный момент: честь, славу, богатство, – которые изменят жизнь моей матери, сестры, брата. И мою.
Кожу целует морской ветер.
Устремляюсь к финишу что есть мочи.
Стоит приблизиться к Дориану, как тот уносится в один из переулков.
Меня наполняет страх. Что, если Дориан сделал правильный выбор? Что, если доберётся до черты первым?
Как оказалось в итоге, он мой единственный настоящий соперник.
Дориан, сын Соломона Акаяна, – вот кого я должна победить.
Он силён и хитёр. Переносит вес в сторону, выравнивая колесницу и помогая мариленю, чем может. И Роготон доверяет Дориану всецело, как Златошторм мне.
Возможно, он на пути к победе.
Сжимаю пальцы по бокам плавника-гривы Златошторм, прося её ускориться. Доверяясь инстинктам, сворачиваю в переулок справа от Дориана.
Проносясь
