бы пару билетов в кино?!
– Что ж, – согласился Заблоцкий, – попробовать можно. – И мы подошли к кассе кинотеатра.
– Дас ист гут гельд? – спросил я, робко высыпав на тарелку монеты.
– Натюрлихь, унд об! Дас о’онэ Фрагэ! – ответила кассирша с каким-то особенным выражением лица.
– Биттэ, цвэй карте, – говорю я уже более уверенно.
Кассирша молча, таинственно улыбаясь, двумя пальцами берет одну монету с профилем императора, для чего-то еще раз показывает ее нам, мягко отстранив остальные. Затем выдает нам два билета на лучшие места и сдачу – целую пачку бумажных марок. Удивлению нашему нет границ. Но нам так и не удалось выяснить курса этих серебряных монет с профилем императора Франца Иосифа и двуглавым орлом Империи.
Картина произвела на нас приятное впечатление именно своим несоответствием реалиям жизни. По-существу – это была сшитая примитивным сюжетом композиция из театрализованных, музыкально-вокальных и танцевальных аттракционов. Мы от души хохотали, а уже в силу одного этого чувствовали себя хорошо! Выйдя из кино, мы еще долго бродили по городу и покупали на бумажные марки, полученные в кассе кино, пирожки, фрукты и пиво. В расположение полка вернулись с заходом солнца довольные и уставшие.
После короткого отдыха я отправился в тот же вечер к портному, жившему по соседству, – намереваясь сшить себе из трофейных венгерских шинелей форменный китель. Это был старик-еврей, военный портной, еще до революции шивший мундиры на русскую гвардию в Петергофе, а с тридцатых годов обшивавший господ офицеров германского вермахта. Его не коснулись ни лагеря, ни геноцид, ни печи Майданека и Бухенвальда. Он делал свое дело, и делал его отлично. И его ценили. И не трогали!
– Откуда я могу знать, как теперь носят в вашей армии? – сказал он мне, после того как выслушал мою просьбу.
– Но вы же помните, как носили китель в императорской армии.
– О! Мне ли не помнить того, какие фасоны носили в императорской армии. Мне ли этого не помнить?!
– Так вот и сшейте мне китель по тому фасону, который вам памятен по Петергофу.
– Так будьте уверены: господин поручик останется доволен. И я это вам гарантирую.
3 мая. Вместе с Заблоцким мы вновь едем в Вену. Много ходим по улицам и бульварам, стараясь запечатлеть в памяти своей этот город великой европейской культуры. Сидели в кафе на открытом воздухе и проматывали полученные вчера на сдачу с императорского талера бумажные марки. Говорили о достопримечательностях австрийской столицы, избегая разговоров на политические темы. Эта сторона жизни словно ушла из орбиты нашего внимания. Мы просто отдыхали – наслаждаясь состоянием покоя и весенней мирной тишиной.
4 мая. Едва в полках протрубили «зорю», как пришел вестовой Шаблия с требованием «явиться до товарища подполковника».
Сообразив, что вольная жизнь окончилась и начинается служба, я, прежде всего, поспешил зайти к старику-портному. Готовый китель висел на манекене. Сшит он был великолепно, сидел на фигуре как влитой – нигде не жало и не стесняло движений. Воротник оказался несколько выше положенного по норме, но этим он выправлял впечатление худой и длинной шеи. Я расплатился все теми же серебряными империалами, прибавив к ним немалый кусок сливочного масла, чему старый петергофский еврей обрадовался несравненно более, нежели императорскому серебру.
Убрав обновку в чемодан и погрузив веши в транспортный фургон штабной батареи, готовый к любым неожиданностям, я отправился в дом, где жил командир полка, и доложил подполковнику Шаблию:
– Начальник разведки старший лейтенант Николаев готов к выполнению боевого задания.
Подполковник Шаблий явно чем-то озадачен. Говорит сухо, сдержанно, словно сквозь зубы, хмурит брови и обращается на «вы», что уже говорит о чем-то из ряда вон выходящем. Отдав какие-то распоряжения начальнику тыла, помпотеху, командирам дивизионов, Шаблий, наконец, посмотрел на меня и знаком подозвал подойти ближе. Развернув карту района севернее Вены, командир полка подчеркнул и обвел красным карандашом название населенного пункта Бад-Пираварт.
– Здесь мы должны быть на рассвете 5 мая… – Шаблий помолчал. – Поедешь через Флорисдорф по шоссе на Шрик. Задача: проверить качество шоссейной дороги, состояние мостов и службы регулирования движения.
Федор Елисеевич прошелся по комнате, заложив руки за спину, посмотрел в окно и, словно решив что-то, сказал:
– Бригадному начальству на глаза не попадайся. Понял?!
– Понял!
И сразу же направился к Видонову выяснять ситуацию.
– Что произошло? Объясни! Хозяин посылает в квартирьерскую, но что-то темнит.
Видонов посмотрел на меня, погладил подбородок, ухмыльнулся и заговорил тихо и с опаской:
– Игнатьев приказ отдал: всем полкам бригады идти к месту сосредоточения проселочной дорогой. А наш полк поставил в хвост бригадной колонны. «Пусть, говорит, Шаблий пыли поглотает, а то все вперед лезет». Ну, наш хозяин и взметнулся – хочет Игнатьева по автостраде обогнать. Так что смотри – бригадиру Васе Игнатьеву в лапы не попадайся.
Теперь мне была ясна картина сложившейся обстановки – обстановки ничтожных интриг и мстительной подлости высокого командования. Война, оказывается, бывает на два фронта, – и второй фронт, как выясняется, – это собственное бригадное начальство.
На трофейном «штейере», который лихо вел Володька Колодов, мы моментально проскочили Вену и за каких-нибудь четыре с половиной часа обернулись, проделав в общей сложности более ста километров в оба конца. В восьмом часу, после ужина, полк покидал район «Лейнстиргартена» и, пересекая Вену, походной колонной выходил к ее северной окраине. Долго стояли на площади у здания Венского парламента – регулировочный пост не давал направления. Очевидно, где-то нашу трассу пересекала колонна какой-либо иной части. В последний раз прошелся я мимо величественного здания с колоннадой, попрощался с густыми кронами Фольксгартена, полюбовался возвышающейся на их фоне фигурой бронзового всадника на вздыбленном коне. Наконец, улыбающаяся девушка с тяжелым карабином за спиной подняла красный флажок вверх, а белым указала нам путь. Полковая колонна двинулась и по выходе на асфальтовое шоссе Вена – Флорисдорф – Шрик, набирая скорость, ходко пошла к району сосредоточения всей бригады у Бад-Пироварта. Ни каких-либо ЧП, поломок, аварий, отставших или потерявшихся людей. В район сосредоточения бригады в непосредственной близости от крупного населенного пункта Бад-Пираварт 534-й минометный полк прибыл затемно и намного опередил прибытие 205-го пушечного и 211-го гаубичного полков.
Полковник Игнатьев рассвирепел. Выкатывая свои покрасневшие склеротические глаза, он кричал на подполковника Шаблия:
– Кто дал вам право обгонять бригаду и нарушать приказ ее командира?
– Согласно уставу, – спокойно и уверенно отвечал подполковник Шаблий, – командир полка, если к тому нет исключительных обстоятельств, имеет право лично выбирать маршрут дислокации вверенной ему части. А кроме того, в мои намерения не входит «кормить пылью» личный состав вверенного мне полка.
– Товарищ
