Она просто хотела знать – кто. И ее, похоже, вовсе не интересовало – зачем. А он знал кто, но даже не мог представить себе, зачем и кому было это нужно.
Убили уголовников. Убили уголовников за то, что они хотели убить другого уголовника. А убили их люди, которых контролировала его контора.
И еще одно – эта группа, ЕГО группа, должна совершить еще одну акцию. Только вот он не знает против кого и как. Ведь Даша попала в больницу. И в больницу, если верить тому типу из кабака, попал и человек, убивший всех в кафе.
Черт. Черт, черт, черт. Гаврилин встал с кресла. Успел заметить, как Марина поспешно отвернулась. Она плакала. Слезы стекали по льду. Или это лед таял?
Неужели Даша попала в больницу специально? Гаврилин готов был поклясться, что в крике Даши на набережной не было игры или фальши, но вдруг все это было проделано только с одной целью – спровоцировать нападение этих кретинов и попасть в больницу, чтобы попытаться освободить своего старшего? А он, отвечающий за группу и ее действия, сидит в комнате у… Неважно, и слушает нелепую историю.
– Мне нужно идти.
– Куда? – глухо спросила Марина не оборачиваясь.
– В больницу. Мне нужно выяснить, что там с Дашей.
– Тебе помочь пройти в больницу?
– Не нужно, там я уже был неделю назад, заносил бабе Агате ключи от дома. Она по ночам дежурит у дяди Саши.
– Знаю.
– Скажу, что племянник – пропустят.
– Вернешься?
– Да. Только, пожалуйста, не посылай никого за мной из своего публичного дома. А я вернусь сам, обещаю.
Гаврилин потоптался возле Марины, сидящей на диване, протянул, было, руку к ее плечу, но дотронуться не решился. Марина не обернулась, когда он вышел в коридор, не обернулась и тогда, когда он вернулся от входной двери в комнату.
– У меня есть к тебе просьба.
– Какая?
Гаврилин помялся, то, что он собирался сделать, не разрешали ни какие инструкции. Это могло быть расценено и как предательство, но у него не было особенно выбора.
– Вот тут я оставлю тебе на столе номер телефона. Постарайся дозвониться и попроси, чтобы этот человек либо нашел меня возле больницы, либо пришел сюда.
– Куда «сюда»?
– К тебе в квартиру, я говорил ему адрес.
– Что? – Марина медленно обернулась к нему. Глаза заплаканные, но смотрят строго, – как это давал адрес?
– Я докладывал ему, когда…
– Начальник твой?
– Не то, чтобы… Хотя вряд ли ты его застанешь по этому телефону.
– Скажи адрес, я пошлю кого-нибудь, чтобы нашли.
– Да не знаю я адреса. Только фамилию, имя и номер машины.
– Напиши, может быть, найдем, – голос Марины стал спокойным и деловитым.
Гаврилин положил исписанный листок на центр стола, возле вазы с цветами:
– Если не получится – не страшно.
– Иди, я буду ждать, – странное промелькнуло в голосе Марины, Гаврилин попытался понять что именно, но тут в комнату влетела завернутая в махровое полотенце Динка.
– Спасибо, Мариночка, просто класс, а ты куда? еще вернешься? ты мне обещал? и шампанское? И…
– Он вернется, Диночка, он обещал.
Гаврилин хлопнул дверью, спустился по лестнице в липкую темноту ночи. Ни луны, ни звезд на небе не было, тяжесть черного неба душно навалилась на плечи. Когда кончится эта проклятая духота? И когда кончится эта ночь?
Навстречу Гаврилину шагнул силуэт, скользнул мимо, обдав казенным запахом кожи и пота. Гаврилин оглянулся.
В подъезд, из которого только что вышел Гаврилин, вошел мент. Не мент, а мусор, автоматически поправил себя Гаврилин. Это был тот же самый старший лейтенант, которого Гаврилин видел возле кафе и который уже ночью угрожал женщине.
– И не спится ему? – отстраненно подумал Гаврилин. И забыл об этом. Все его мысли уже были в больнице.
Мусор
Жену старшего лейтенанта милиции Мусорского распирали два противоречивых желания. С одной стороны ей безумно хотелось узнать подробности о всех убийствах этого дня. С другой – очень хотелось рассказать о том, как Марина расправилась с приезжей шлюхой.
В гостиницу уже приходили за вещами этой шалавы, и Мусорка знала, что с потаскухой кто-то расправился. Кто-то! Это пусть они там думают, кто именно разделался с этой… Марина убрала конкурентку. И как убрала!
Мусорка была почти счастлива тем, что именно она обратила внимание Марины на шлюху.
Мусор на непривычную оживленность супруги внимания не обратил. Он был слишком погружен в свои мысли. Возле гостиницы Малявки тоже не было. Как сквозь землю провалился. Вот это беспокоило участкового. Все эти кинутые, все эти разлетающиеся на осколки и брызги лица – все это отошло на задний план и не волновало Мусора. Как и мысль о предстоящей смерти Нинки. Было и было. Будет в свое время.
А Малявка… И раньше Мусоргский чувствовал в себе силы раздавить это ничтожество. После всего произошедшего возле дома Кинутого – тем более. Просто взять и убить.
Злая сила распирала Мусора изнутри, требовала немедленного действия, но ударить было некого.
Для Мусора это было странно. Когда хочешь убить, но понимаешь, что это выше твоих сил – к этому Мусор привык давно. Это злило, жгло, заставляло искать другие способы отомстить. Но это не превращалось в цель.
Если не удавалось сразу выплеснуть свою злобу, то она просто отходила в глубину и ждала там своей минуты. Не сегодня так завтра. И те, кого Мусор все-таки решал избить, как вот Кинутый, терпеливо стояли и ждали, пока иссякнет гнев участкового, когда сочтет он наказание достаточным. Нинка терпеливо ждала, пока он кончит. А теперь терпеливо ждет, когда он ее убьет.
Теперь же злость почувствовала свою силу и требовала, требовала, требовала… А Малявка не стоял и не ждал удара. Этот пропойца имел наглость исчезнуть. Этого не простил бы ему ни участковый, этого не простил ему и Мусор, уже познавший пьянящее наслаждение убивать.
– Марина глянула на нее и вышла. Я сразу подумала – вот шлюха сейчас и схлопочет! И точно. Кто-то из ваших приходил, выяснял, говорит, ту девку в больницу повезли.
– Из наших?
– Ну, лейтенант молодой, из управления.
Мусор не сразу понял, о чем идет речь. Мусорке пришлось терпеливо повторить свой рассказ. При этом она старалась говорить тише, когда к их столику в ресторане подходил кто-нибудь из официантов, убирающих со столов.
Мусору это не нравилось. Он словно бы разом разучился скрывать свои чувства. Быдло должно оставаться быдлом, и нечего его бояться. Мусору хотелось всем показать свою силу и свою власть. Он потребовал, чтобы ему заменили вилку и стакан, чтобы смели со стола крошки, чтобы…
Марина? Это Марина все организовала на набережной? Мусор отложил в сторону вилку:
– И что сказала Марина?
– Да ничего, просто она так посмотрела…
– И сразу ушла?
– Сразу.
– А потом?
– Да я не знаю, я все время на этаже у себя, – Мусорка была довольна, что ее история произвела на мужа такое впечатление.
Она была бы довольна еще сильнее, если бы могла узнать, насколько сильно заинтересовал Мусора ее рассказ. Марина подставилась. Высокомерная и неприступная Марина дала, наконец, в руки Мусоргскому оружие против себя. Теперь она у него в руках. У него в руках. Теперь она сделает для него все, что он захочет.
Как Нинка она будет ждать, как Нинка она опустится покорно на колени… Любая девка будет его, но это ерунда! Главное – Марина. Ты всегда считала себя птицей слишком высокого полета? Получи за щеку, шалава.
У него теперь может быть все – власть и деньги! Марина все отработает! Если он через Марину сможет контролировать блядей города – у него будет информация обо всех, у него будет власть над всеми.
А если Марина не сломается? Сломается, ей есть что терять. Она заботится о своих девках и не захочет оставлять их одних. И не захочет садиться.
Мусор отодвинул тарелку и встал из-за стола.
– Может еще чего скушаете, Игорь Иванович? – как из-под земли вырос официант.
– Наелся уже.
– Я, извините, спросить хотел. До нас тут новости доходят в последнюю очередь.
– Спрашивай, – через плечо бросил Мусор и двинулся к выходу из зала.
– Там вроде бы убили Васю Кинутого, Серого и Гопу.
– Ну и что? – Мусор обернулся и посмотрел в глаза официанта. Тот опустил взгляд.
– Ничего, просто интересно.
– Сходи к Васе домой и узнай, чего ты ко мне с этим вопросом лезешь?
– Я подумал, может, вы чего расскажите, все-таки ваш ведь участок.
Мой участок, подумал Мусор, если бы только знал, душа лакейская, какая бы у тебя на лице улыбочка бы появилась.
