Рейтинговые книги
Читем онлайн Собрание сочинений в 4 томах. Том 3. Закономерность - Николай Вирта

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 65 66 67 68 69 70 71 72 73 ... 89

— Значит, что же, война? — уныло проскрипел Камнев.

— Это ж вам на руку, неужели вы не понимаете? Большевики, разумеется, проиграют войну с Западом. Кто примет власть в стране? Военные? Вряд ли. Рабочие? Шалишь, не пустим. Мужичье? Не доросли. Интеллигентишки! Тьфу!..

— Война… победа! Все это мечты, утопия!..

— Какая там утопия! Войны жди со дня на день, страсти-то разгораются, большевики всем на Западе и в Америке поперек горла. Иван Александрович директивно заявил на днях: готовьтесь к управлению государством! Готовьтесь вы, инженерия. Известный вам Сашка Макеев, по прозвищу Джонни, может закрутить гайку, а выдумать ее не сумеет. Выдумывать не научишь. И напрасно большевики стараются сделать пролетариев изобретателями, красными профессорами и кем-то там еще. Бред! Может быть, это и даст плоды поколения через три, но, черт возьми, мы постараемся, чтобы эти плоды не созрели. Если все будут учеными, кто будет добывать уголь, ковать металл, мыть полы? Ерунда, чушь! Только мы — люди с большими черепами — должны править толпой…

— Все это верно и очень, очень заманчиво, — промямлил Камнев. — Гм, очень, очень. Но, знаете, мне кажется, дурак тот, кто думает, что это самое умное правительство просуществует два дня без помощи извне.

— Ему помогут.

— Ну да. Помогут. За Украину. За Баку.

— Ах, вам жаль Украины? Патриот! Кочубей!

— Не жаль, но…

— Что «но»? Ну, нехай сожрут Украину, нехай ею подавятся! Потом оттягаем, не беспокойтесь, потом все к рукам приберем.

— Я не понимаю вас, Лев Никитыч, ей-богу. У вас домиков не отобрали… а вы… почему вы-то?..

— А-а, это не относится к делу. У вас домики в центре жизни, а у меня — другое. Я хочу всплыть. Понятно?

— Ах, вот что! Честолюбие?

— Возможно. Так вот, Николай Иванович, вам все ясно?

— Гм, кажется…

— Последнее. Если не удастся оттянуть закладку — пусть закладывают. Заложат, а потом закопают. Мне надо поднести им подарок в день торжества. Я подарочков готовлю много. Один — за вами. Пусть этот оболтус Кудрявцев в день закладки завода выведет из строя электростанцию. Ясно? Чтобы у меня в городе темно было! Мне нужна темнота.

— Хорошо.

— Получайте деньги, это от Ивана Александровича. Кудрявцеву тысячу. И вам велено передать две тысячи. Считайте!

— Что вы, Лев Никитыч! Зачем это считать?

— Итак, смелей, смелей, Николай Иванович! Мне не расчет подводить вас под петлю. Как-никак, я ваш зятюшка, дорогой мой тестюшка.

— Я верю вам, Лев Никитыч, крепко верю.

— Ну и отлично! До свидания. Жени нет дома?

— Нет. Ушла гулять с Компанейцем.

6

Николай Иванович тут же отправился к директору электростанции.

Напялив очки на толстый угреватый нос, Кудрявцев читал газету. Было видно, что он чем-то расстроен.

— Здравствуй. Один?

— Один.

— Оч-чень приятно. Ну-ка, распишись. Подарок.

Камнев выложил на стол деньги.

— Восемьсот рублей. «Центр» прислал. И поручение есть.

Кудрявцев удивленно посмотрел на Камнева: тот давно не наведывался к нему. И к себе не приглашал…

— Чего тебе от меня надо?

— Сначала получи деньги. Потом поговорим. Мне надоело таскать в кармане чужие деньги.

Кудрявцев при виде денег размяк. Деньги он любил, особенно толстенькие сотенные пачечки рублевок — новеньких, хрустящих. Рублевки он особым образом аккуратненько складывал и рассовывал по кармашкам бумажника.

— Новость не слышал?

— Нет. А что?

— На твоей земле, м-м, теплоцентраль будут строить.

— Да что ты!

— К бесу летит поместье! Если даже случится переворот, именья все равно не вернут.

Кудрявцев побледнел.

— Да ты не трясись! Иван Александрович пишет: может быть, оттянут закладку.

— Кто это такой?

— О-о, брат, это… это, м-м, возможно, будущий диктатор. За всех нас старается. Риск громадный — петля над ним качается…

— Дай бог ему здоровья!

— Свой человек! Огромнейшими делами ворочает. Иван Александрович пишет: идут последние приготовления: война на носу. Где уж там большевичкам против всего Запада и Америки!

— Николай Иванович!

— Вот так! А тобой недовольны. Иван Александрович пишет: если, говорит, Кудрявцев будет вихлять, пусть пеняет на самого себя.

— Да разве я…

— Вы, пишет, за ним не очень-то бегайте. Можем обойтись и без него.

— Да я…

— Хочешь новость? Сугубо секретная… Только чур!..

— Николай Иванович!

— Верю, верю. — Камнев понизил голос до шепота. — Теснейшие связи с заграницей. Огромнейшие деньги. Три государства дали согласие: как только начнем — поддержат. Иван Александрович пишет — вот-вот, может быть, завтра.

— Да что ты!

Кудрявцев, ошарашенный новостями, сидел точно на иголках, — дрожащими руками пощипывал бородку, снимал и надевал очки и вообще был взволнован до крайности.

— Они там уже правительство составили, шептал Камнев. Все инженеры, профессора. И премьер уже известен. Но! — Камнев поднял палец, — не очень доволен нами Иван Александрович. Активности мало, пишет. Не чувствуем Верхнереченска, пишет. Учитывать, пишет, не будем. Понимаешь? Учитывать-то при победе и не будут!

— Николай Иванович! — ослабевшим голосом заговорил Кудрявцев, он держался руками за сердце, лоб его покрылся испариной. — Я ничего, ничего не соображаю.

— Оно и видно! — язвительно сказал Камнев. — Я давно знаю, что ты в этих делах младенец. Да, собственно, черт возьми, ради чего я стараюсь? — вдруг взорвался он. — Мне-то какая прибыль? Еще попадешься с тобой. К черту! Довольно! Ныне же напишу этому вашему Ивану Александровичу, пускай оставит меня в покое. Отдай мне эти деньги, я отошлю их обратно. Точка. Понятно? Точка. Напишу, что Кудрявцев сомневается, Кудрявцев не желает. И пускай как хотят…

Камнев застегивал и расстегивал тужурку; Кудрявцев все порывался обнять друга, успокоить его, он забыл о своем сердце, об испарине…

Николай Иванович наконец дал уговорить себя; но долго еще возмущался, ходил по комнате, стучал по столу кулаком…

В конце концов они договорились обо всем. Николай Иванович не забыл упомянуть о надежных людях, на которых можно положиться: Камнев, как известно, заведовал электростанцией до перехода в губплан несколько лет назад и знал всех, кто там работал.

Они долго сидели, обдумывая предстоящую операцию.

Кудрявцев, воодушевленный новостями, проводил друга до ворот.

Возвратившись домой, он на всякий случай пересчитал деньги и пошел спать.

Николай Иванович был тоже в хорошем настроении: как-никак две сотни он сэкономил на дружке-приятеле.

7

Коля Зорин приехал на несколько дней в Верхнереченск.

В Заполярье, где Коля провел каникулы, он увидел много новых людей. Вначале он сторонился их, предпочитая оставаться вдвоем с той девушкой, фотографию которой носил с собой. Но девушка была человеком общительным. Скоро она перезнакомилась с окружающими людьми, познакомила с ними Колю. Тот бурно восторгался новыми своими друзьями, потом разочаровывался в них, но переносил это легко.

Страсть к исследованиям он перенес на людей и увидел, услышал и понял много такого, чего не видел, не слышал и не понимал раньше.

Каждый его знакомый по-своему глядел на мир, на вещи, на него и его подругу, на свою и на чужую работу. Для Коли это было неожиданным открытием. Люди всегда казались ему скучными. Он изучал историю человечества и создал себе схему отношения к нему. К тому же, кроме узкого круга своих товарищей, он никого не знал.

Все эти схемы были забыты, когда Коля столкнулся с людьми.

Особенно интересным оказалось знакомство с человеком, который жил в Заполярье пятнадцатый год. Этому старому человеку с детства полюбилась идея: в крае коротких весен насадить цветущие, плодоносные сады, засеять поля пшеницей, развести огороды, луга. Он сажал деревья, клубни, высевал пшеницу, скрещивал различные породы культурных растений, выращивал такие, которые не боялись ни дикой стужи, ни летних заморозков, ни длинного северного дня. Он искал многоплодные, быстро растущие, сильные растения. Он осушал болота и вскармливал тощую землю удобрениями, дни и ночи напролет копался на своем участке, спасал посадки от морозов — или от солнца, которое кружилось в июле по небу, не уходя за горизонт.

Коля и ученый быстро спелись. Тот и другой были фанатиками своего дела. Впрочем, вскоре старик начал раздражать Колю, — ему стало казаться странным увлечение опытами с картошкой, пшеницей, брюквой, репой.

Коля мечтал о пальмах, магнолиях, о сладких сочных фруктах; старик — об огурцах и кисленьких яблоках.

И тот и другой хотели победить климат, но старый ученый делал это прежде всего ради людей. Коля — ради своей мечты. Ему претила возня с репой, капустой и луком. После долгих споров, после обидных и резких разговоров Коля сдался; железная логика и опыт прожитых лет победили; Коля понял, что мечта лишь тогда прекрасна, когда она не самоцель; каждое дело лишь тогда велико, когда оно служит человеку.

1 ... 65 66 67 68 69 70 71 72 73 ... 89
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Собрание сочинений в 4 томах. Том 3. Закономерность - Николай Вирта бесплатно.
Похожие на Собрание сочинений в 4 томах. Том 3. Закономерность - Николай Вирта книги

Оставить комментарий