скупости, поэтому, чтобы распространить среди людей славу о своей щедрости, ты должен будешь изощряться в великолепных затеях, но, поступая таким образом, ты истощишь казну, после чего, не желая расставаться со славой щедрого правителя, вынужден будешь сверх меры обременить народ податями и прибегнуть к неблаговидным способам изыскания денег. Всем этим ты постепенно возбудишь ненависть подданных, а со временем, когда обеднеешь, – то и презрение. И после того как многих разоришь своей щедростью и немногих облагодетельствуешь, первое же затруднение обернется для тебя бедствием, первая же опасность – крушением. Но если ты вовремя одумаешься и захочешь поправить дело, тебя тотчас же обвинят в скупости.
Согласно переводу Юсима, данный отрывок выглядит следующим образом: «Итак, начиная с первого из вышеназванных качеств, скажу, что было бы очень хорошо считаться щедрым, однако прилагаемые для этого усилия принесут тебе вред, ибо употребленная с достоинством, как и должно, щедрость останется никому не известной, и ты не избежишь при этом нареканий в скупости. Если же ты хочешь сохранить среди людей звание щедрого, то не следует пренебрегать ни одним из видов излишеств, так что поступающий подобным образом государь истратит на такие предприятия все свое достояние и в конце концов будет вынужден, желая сохранить за собой имя щедрого, чрезмерно обременять своих подданных и обложить их тяжкими налогами, прибегая ко всем ухищрениям, чтобы получить деньги. Это вызовет к нему ненависть в народе, а бедность – пренебрежение окружающих, так что наградив своей щедростью немногих и раздражив из-за нее большинство, этот государь дорого заплатит за первые же трудности и будет смертельно рисковать при первой же опасности. Но если, предвидя это, он захочет повернуть вспять, его тотчас же обвинят в скупости».
Фактически в этом отрывке Макиавелли выступает против одного из основных постулатов тогдашней европейской политики, доказывая, что невозможно быть по-средневековому щедрым и, одновременно, успешным государем. Возможно, это как раз тот случай, когда справедливо мнение, что советы Макиавелли государю в этой книге аналогичны отношениям между преподавателями и студентами[474].
В целом же автор «Государя» здесь утверждает следующее:
– щедрость – вещь хорошая. Скорее всего, в этом случае Макиавелли применяет обычный прием, делая с самого начала уступку общественному мнению, чтобы затем опровергнуть устоявшуюся точку зрения;
– действия, которые принесли бы государю славу щедрого, принесут ему на деле политический вред.
Дальше следуют доказательства последнего утверждения. Суть их в том, что последствия щедрости вызовут к правителю ненависть или презрение общества. Причем, по мнению Макиавелли, особенность этой политики такова, что не допускает исправления сделанных ошибок. Легко заметить, что автор, как обычно, делает упор на отношение к государю его подданных, видя в этом моменте одну из основных составляющих его личной власти.
Итак, раз государь не может без ущерба для себя проявлять щедрость так, чтобы ее признали, то не будет ли для него благоразумнее примириться со славой скупого правителя? Ибо со временем, когда люди увидят, что благодаря бережливости он удовлетворяется своими доходами и ведет военные кампании, не обременяя народ дополнительными налогами, за ним утвердится слава щедрого правителя. И он действительно окажется щедрым по отношению ко всем тем, у кого ничего не отнял, а таких большая часть, и скупым по отношению ко всем тем, кого мог бы обогатить, а таких единицы.
Говоря современным языком, речь здесь идет не столько о щедрости, сколько об имидже государя. В Италии забота о том, как правитель выглядит в глазах подданных, была обязательным элементом политики. У Макиавелли и раньше звучало, что для государя в этом отношении важнее казаться, чем быть. В принципе, к чему ведут сделанные выше замечания? Во-первых, государь должен проявлять щедрость так, чтобы она была позитивно оценена гражданами. К тому же он обязан сделать это без ущерба для своей власти. Во-вторых, если сказанное только что невозможно, то надо смириться с ситуацией и быть готовым к имиджу скупого. Положительная сторона данного подхода состоит в том, что, в конце концов, подданные увидят в своем правителе человека щедрого. Просто потому, что он ничего ни у кого не отнимет для удовлетворения своего честолюбия и исполнения своих обязанностей. В-третьих, подобная политика приведет к нему сердца подавляющего большинства граждан. Недовольными же окажутся только единицы. Баланс – в пользу такого подхода.
В наши дни лишь те совершили великие дела, кто прослыл скупым, остальные сошли неприметно. Папа Юлий желал слыть щедрым лишь до тех пор, пока не достиг папской власти, после чего, готовясь к войне, думать забыл о щедрости. Нынешний король Франции[475]провел несколько войн без введения чрезвычайных налогов только потому, что, предвидя дополнительные расходы, проявлял упорную бережливость. Нынешний король Испании[476] не предпринял бы и не выиграл стольких кампаний, если бы дорожил славой щедрого государя.
Здесь Макиавелли иллюстрирует свои тезисы близкими ему по времени примерами. Относительно большая сосредоточенность Макиавелли в этом случае на современных ему эпизодах, нежели на античных, объясняется, в частности, тем, что первые больше подталкивали к действиям в тогдашней Италии[477].
Как бы то ни было, три наиболее влиятельных в тогдашней Италии государя – папа и сюзерены Франции и Испании – своим поведением подкрепляли его точку зрения. Это было для флорентийца непременным условием – ведь он в данном случае выступил против устоявшейся в политической культуре Европы традиции считать щедрость государя позитивным явлением.
Итак, ради того чтобы не обирать подданных, иметь средства для обороны, не обеднеть, не вызвать презрения и не стать поневоле алчным, государь должен пренебречь славой скупого правителя, ибо скупость – это один из тех пороков, которые позволяют ему править.
В переводе Юсима: «Поэтому государь, не желающий грабить своих подчиненных, быть беззащитным, стать нищим и презираемым, быть принужденным к хищничеству, не должен тяготиться прозванием скупого, ибо это один из тех пороков, которые позволяют ему править».
Обратим внимание, что здесь Макиавелли прямо называет скупость пороком. Одновременно он утверждает, что именно это качество (т. е. «скупость») позволяет государю успешно править. Учитывая подход флорентийца к данному произведению, легко сделать вывод, что термин «порок» в этом случае не имел общепризнанного значения. Речь может идти только о необходимом жесте в отношении публики. На деле автор «Государя» считает «скупость» достоинством.
Революция, которую произвели тезисы Макиавелли в «Государе», была слишком жесткой и неожиданной для его современников. Временами, как в этом случае, кажется, что сам автор вроде бы стесняется своих воззрений. На первый взгляд, было бы естественным, чтобы он заявил,
