— Ужин, Джулия. Скажи "да". Я не перестану спрашивать.
— Нет, — выдавила я.
С его губ сорвался короткий смешок.
— Да.
— Нет, — повторила я, но, если он снова спросит, я точно сдамся.
— Джулия, скажи "да".
Я открыла рот, чтобы сделать именно это, когда Тодд Лестар прервал нас.
— Ты готова, Джулия?
Я смотрела на него в шоке, все еще с открытым ртом.
— Хм, почти, — споткнулась я о ложь.
Выражение лица Джеймса стало убийственным.
— Что это значит? — он повернул голову и уставился на Тодда.
Я не могла припомнить, чтобы когда-нибудь видела его таким сердитым. Почему он так разозлился?
— Я пригласил Джулию на ужин, чтобы отпраздновать ее победу. Она наконец согласилась. Нужно было спросить всего десять раз, — Тодд подмигнул, и я немного умерла внутри. Избавить меня от ужина с Джеймсом — это одно, но нагромождать сверху ложь — это больше, чем мне нужно или хочется.
— Это так? — Джеймс свирепо смотрел мне в глаза и ждал, когда я скажу правду. Он знал, что я лгу. Он подначивал меня признаться в этом, сказать это вслух, но я не могла.
Вместо этого я слабо кивнула.
Он наклонился ближе, его губы приблизились к моему уху.
— Не ходи с ним, — прошептал он, и мне пришлось перевести дыхание. — Кто угодно, только не он.
Я открыла рот, чтобы ответить — сказать ему, что сделаю все, что он попросит, но Тодд снова вмешался.
— Не знаю, в какую игру ты играешь, Руссо, но нам нужно зарезервировать столик. И я знаю, что ты, как никто другой, можешь это понять.
Это был удар ниже пояса, но он сработал. Джеймс заработал себе определенную репутацию в нашем маленьком городке. Если ты забронировал частную дегустацию и не пришел или не отменил бронирование заранее, он не позволит тебе сделать это снова. Никогда. И не имело значения, кто ты, к какой семье принадлежишь или насколько ты знаменит. Раньше я думала, что это делает его еще более высокомерным придурком, но, когда это стало происходить и со мной в туристический сезон, я поняла его доводы.
Джеймс зашагал прочь, бормоча ругательства, выглядя еще более взбешенным, чем раньше.
Я повернулась к Тодду.
— Спасибо за спасение, но ты не должен был говорить ему это.
— Я знал, что это его взбесит, — голос Тодда звучал самодовольно, и мне захотелось ударить его по лицу за жестокость.
Только мне позволено плохо обращаться с Джеймсом.
— Все равно в этом не было необходимости.
Я начала собирать вещи, предполагая, что Тодд уйдет и сделает то же самое.
— Я серьезно, ты же знаешь, — сказал он, и я обернулась, чтобы убедиться, что он не сдвинулся ни на сантиметр.
— Что ты имеешь в виду? — я не была уверена, имел ли он в виду ужин или что-то насчет Джеймса.
— Ужин. Да ладно тебе. Ты не можешь избегать меня вечно.
— Не думаю, что это хорошая идея, — мне стало не по себе, пока я искала оправдания, на которые он мог бы купиться.
— Назови мне хоть одну причину, почему нет.
— Потому что мы друзья, — предложила я, хотя формально мы не были друзьями. Скорее знакомые.
— Друзья ужинают вместе, — сказал он с кривой усмешкой.
— Друзья ужинают. Но я не уверена, что это действительно твоя точка зрения, — сказала я прямо, надеясь отговорить его.
— Ну, — он сделал паузу, — друзья, которые становятся больше, чем друзьями, начинают с ужина.
— Тодд, — я быстро втянула воздух. — Я не собираюсь ни с кем встречаться прямо сейчас. Не хочу никаких осложнений или отвлечений. И не думаю, что это изменится в ближайшее время. Мое внимание сосредоточено на винодельне, и это все, на что у меня есть время.
По правде говоря, если бы я действительно интересовалась Тоддом, то произнесла бы совсем другую речь, включавшую в себя и мое "да", и вписала бы его в свою жизнь на винодельне так же, как и с несколькими парнями, с которыми встречалась в прошлом. Но Тодд меня не интересовал. И никогда не будет.
Он громко рассмеялся, и я понятия не имела, что в этом смешного.
— Это всего лишь ужин, Джулия. Ну же. Что может пойти не так?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
"Знаменитые последние слова", — подумала я про себя, прежде чем неохотно согласилась пойти, строго как друзья.
У меня по коже побежали мурашки при мысли о том, что я должна знать лучше. Я должна знать, что абсолютно все может пойти не так. И пойдет.
Глава 4
РЕВНОСТЬ РАЗЖИГАЕТ ОГОНЬ
Джеймс
— Ублюдок, — я пнул ногой пустую коробку и смотрел, как она пролетела через комнату, едва не попав кому-то в спину.
— Что, черт возьми, случилось? — спросил Дэйн, нахмурив брови.
— Тодд Лестар случился.
— Что это значит?
Я потер глаза ладонями, желая стереть из памяти образ Тодда и Джулии, но это было бесполезно. Слишком разозлившись, чтобы объяснить это моему лучшему другу, я просто ввел его в курс дела.
— Очевидно, она собирается с ним поужинать, — практически прорычал я.
Его лицо скривилось.
— Как это случилось?
— Думаю, он спросил ее первым. Я не знаю.
— Так ты что, ушел? И оставил Тодда Лепридурка с ней? — спросил он между приступами смеха. — Я и не знал, что ты такой трус.
Я уже и так был достаточно зол, мне не нужно было, чтобы Дэйн добавлял к этому еще обзывательства и глупый смех.
— Трус? Может быть, этому не суждено случиться. Может быть, Бог вмешался, чтобы не дать мне снова разбить свое сердце с той же женщиной. Ты когда-нибудь думал об этом?
— Нет, — сурово ответил он. — Ты когда-нибудь думал, что, может быть, Бог послал Тодда Лепридурка, чтобы посмотреть, как сильно ты будешь бороться за девушку?
— Нет, — ответил я так же сурово, как и он. — Он пригласил ее на свидание. Она сказала "да", — я невольно стиснул зубы и остановился только после того, как Дэйн легонько хлопнул меня по плечу, заставив перевести дыхание и замедлить сердцебиение.
— Я вижу, тебя это вполне устраивает. Ни за что на свете она не может быть заинтересована в Лестаре, — сказал Дэйн, но я слушал только вполуха. — Мы последуем за ними. Будем есть там, где едят они. Пойдем туда, куда они идут. Мы сделаем это свидание чертовски неудобным. Мы будем нежеланными третьим и четвертым колесами.
Удивительно, но я на самом деле обдумывал его глупый план целых пять секунд, прежде чем отказаться.
— Нет. Я собираюсь сократить свои потери и зализать раны, не выходя из собственного дома. Я все равно устал.
Он знал, что спорить бесполезно, но обычно это его не останавливало.
— Точно? Домой вместо того, чтобы испортить им вечер? Ты уверен?
Я кивнул.
— Уверен.
— Ладно. Я дам тебе время, пока мы не покинем это место, чтобы ты передумал, — он бросил на меня сочувственный взгляд, — но я пойму, если ты этого не сделаешь.
Я не собирался менять свое решение. Сегодня я уже почувствовал себя полным идиотом и не собирался унижаться еще больше.
Выйдя на ночной воздух, я заметил, как не по сезону тепло на улице. Ветра почти не было, и, черт побери, это была идеальная ночь для свидания. Глубоко вздохнув, я открыл дверцу машины и сел в нее. Я нуждался в рисовании, но не мог добраться домой достаточно быстро, чтобы начать.
Только три человека в мире знали, что я рисую — моя мать, мой отец и Дэйн. Больше я никому не рассказывал, хотя стены моей комнаты и нашего дома были покрыты моими художественными творениями. Я нарисовал наш винный завод, здания, виноградники, город, виноградник Джулии и даже несколько макетов этикеток для наших специальных серий вин, но до сих пор мне не удалось убедить родителей отказаться от традиционного логотипа и попробовать один из моих. Они настолько укоренились в традициях и том, что работало, что боялись раскачать лодку.
Поставив машину на подъездную дорожку, я выскочил из нее и направился прямо к небольшому сараю, где стояли мои краски и холст. Некоторые люди писали свои разочарования словами в журналах или книгах, но не я. Никогда не был силен в писательстве, и когда Джулия наступила мне на сердце в тот вечер на винограднике в старшей школе, я пришел сюда и рисовал до восхода солнца. Она сказала, что у меня нет никаких чувств, но в ту ночь я выплеснул их на семь холстов, изображая разбитые сердца в огне, с вьющимися виноградными лозами, и разбитое сердце среди обломков, в то время как она уходила от него. Я выплеснул свою боль, и к утру, несмотря на усталость, почувствовал себя лучше. Так было до тех пор, пока не увидел ее в школе, и она отказалась даже признать мое существование.
