— Теперь, когда мы стали старше, ты никогда не задумывалась, почему должна его ненавидеть? Я имею в виду, задумывалась настолько, чтобы подтолкнуть отца и получить реальные ответы? В какой момент вы оба заслуживаете правды? — Джанин наседала. Она всегда так делала.
Дело не в том, что я не хотела знать, скорее, я просто смирилась с тем фактом, что, возможно, никогда этого не узнаю, и убедила себя, что меня это устраивает. Хоть и весь наш маленький городок знал о вражде, но никто не осмеливался рассказать об этом. Не знаю, кого они боялись больше — моего отца или отца Джеймса. Всякий раз, когда я совершала ошибку, спрашивая кого-то, кто, как я думала, знал детали, они всегда говорили, что не могут вспомнить, или что я должна спросить своих родителей. Даже старик Джонсон из винного магазина сказал, что история наших семей теперь похожа на фольклор, передаваемый из поколения в поколение, но все это превратилось в игру "испорченный телефон", и что я не могу доверять тому, что кто-то здесь говорит об этом. Я не могла спорить с этой логикой, поэтому в конце концов прекратила попытки.
Я застонала, прежде чем снова обратить свое внимание на Джеймса.
— Он упрямый осел. Он самоуверен и эгоистичен, и думает, что мир вращается вокруг него. Для меня этого достаточно. А как насчет слухов, которые он распустил обо мне в школе? Я даже смотреть на него не могу без желания выколоть ему глаза.
— Это было сто лет назад. И я все еще думаю, что он сделал это нарочно, — мягко возразила она, словно испугавшись моей реакции.
— Конечно, он сделал это нарочно! Он хотел разрушить мою жизнь, — практически закричала я, в то время как мой разум совершил мгновенное путешествие по полосе памяти.
Это было в предпоследнем классе старшей школы, и Джеймс всем рассказывал, что у нас был секс. Не только секс, но и то, что я потеряла девственность с ним.
Поначалу я отшучивалась, наивно полагая, что, поскольку все знают, как сильно мы с Джеймсом ненавидим друг друга, никто никогда не поверит. Но они это сделали. Все поверили Джеймсу, и после этой лжи ни один парень не пригласил меня на свидание и даже не взглянул на меня мимоходом. Это было разрушительно для шестнадцатилетней девушки, когда о ней говорили такие вещи.
Еще хуже стало, когда я заявила об этом Джеймсу, требуя, чтобы он забрал обратно свою ложь и сказал людям правду.
Он ухмыльнулся мне, прежде чем сказать "нет", как будто это был конец разговора.
Но, видимо, так оно и было, потому что я была слишком убита, чтобы снова поднимать эту тему, а он был слишком доволен собой из-за того, что разрушил мою репутацию, чтобы взять свои слова обратно.
Забавная штука — слово девушки против слова парня. Почему никто никогда не верил девушке, когда дело касалось секса?
Глава 2
ПЬЯНОЕ ПРИЗНАНИЕ
Джеймс
Смотреть на Джулию Ла Белла — все равно что смотреть на солнце. Я не мог смотреть слишком долго, иначе мне становилось чертовски больно. Да, знаю, что это паршивое сравнение, но эта женщина была богиней. Так было всегда.
Я понял, что такое красота, когда впервые увидел ее в детстве. Часть меня влюбилась в нее, хотя она ненавидела меня и не могла находиться рядом со мной. Я не виню ее. Как только мы узнали друг о друге, нас воспитали в презрении друг к другу. Просто я никогда не умел следовать правилам, особенно тем, которые не имели никакого гребаного смысла.
Я был почти уверен, что, если бы Джулии сошло с рук мое убийство, она, по крайней мере, попыталась бы сделать это еще в школе. Смертельный взгляд, которым она сейчас пронзала меня, только усилил мои чувства по этому поводу. Однако ее лучшая подруга, Джанин, несомненно, попыталась бы остановить ее. Не уверен, что, черт возьми, я когда-либо сделал, чтобы Джанин была на моей стороне, но я всегда буду благодарен за это.
— Мне действительно нужно поработать, дамы. Уверен, вам нужно сделать то же самое.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я одарил очаровательной улыбкой группу женщин, собравшихся вокруг моего столика и отказывавшихся уходить.
Каким бы равнодушным я ни казался, они не сдавались и не уходили. Они были неумолимы в своих преследованиях. И поверьте мне, я осознавал иронию своей жизни.
— Увидимся после соревнований, — пригрозили они, прежде чем разойтись по своим местам.
Я бросил еще один взгляд на Джулию, и у меня перехватило дыхание. Она всегда действовала на меня таким образом, и был значительный шанс, что так будет всегда. Что, будем честны, не очень хорошо для моих будущих отношений, если она не будет их частью.
То, что меня воспитывали не только ненавидеть, но и держаться подальше от девушки, которая играла главную роль в каждой моей подростковой фантазии, было проклятием моего существования. Вы хоть представляете, как трудно "держаться подальше" от соседки?
В буквальном смысле.
Моя собственность заканчивается там, где начинается ее. Акры виноградников отделяют винодельню Ла Белла от Руссо, но не наши дома. Можно было подумать, что со всей этой обширной землей наши прадеды построили бы главные дома, чтобы иметь некоторое уединение и приватность, но нет, эти идиоты построили их практически друг на друге.
А самое худшее? Я вырос, имея возможность видеть окно спальни Джулии из своего окна. Поговорим о плохом родительском планировании. Как, черт возьми, я мог разлюбить эту девушку, если она никогда не исчезала из моего поля зрения? А еще были ночи, когда я был готов поклясться, что она специально оставляла занавески открытыми, чтобы я видел, как она раздевается перед сном. Она мучила меня всеми возможными способами, но никогда не сдавалась, никогда не пересекала невидимую черту, разделявшую нас, хотя в то время я готов был поставить собственную жизнь на то, что она хотела этого так же сильно, как и я. Вот почему я начал приглашать девушек и следить, чтобы Джулия видела их в моей комнате. Однажды ночью я испугался, увидев, как она смотрит из окна на меня. Это было именно то, чего я хотел, но она выглядела расстроенной. Я думал о том, что она сделает то же самое со мной в отместку, и я бы это заслужил, но мысль о том, чтобы увидеть Джулию с каким-нибудь высокомерным неудачником из нашей школы, терзала каждый мой нерв. Мои внутренности скрутило в ревнивой ярости при одной мысли о том, что руки другого парня касаются любой части ее кожи или находятся в тех местах, куда мне запрещено входить. В тот вечер я перестал приводить девушек домой.
— Ты собираешься весь день сидеть и мечтать, или мы будем наливать вино? — мой лучший друг Дэйн появился из ниоткуда и хлопнул меня по спине.
Понятия не имею, как долго он стоял там, наблюдая, как я смотрю на нее.
— Я не мечтал, — отрезал я и потянулся за бутылкой, слишком агрессивно, пролив часть содержимого из горлышка.
— Вспоминал, мечтал, фантазировал, — он пожал плечами, вытирая беспорядок, созданный мной, его слишком длинные светлые волосы упали на глаза. — Называй это как хочешь.
Я мог бы продолжать лгать ему, но это было бессмысленно. Дэйн был единственным, кто знал о моих чувствах к Джулии.
— Я просто вспоминал.
— Итак, ты предавался воспоминаниям, — сказал он тоном всезнайки. — Какую часть ты переживаешь на этот раз? — иногда мой лучший друг был настоящей задницей. — О, я знаю. Пьяное признание в винограднике. Знаешь, это мое любимое.
Мой гнев вспыхнул.
— Конечно, самая унизительная и душераздирающая ночь в моей жизни будет твоей любимой. Как мы вообще можем быть друзьями?
— Для протокола, это был сарказм, — произнес он слова до смешного медленно, как будто я был каким-то пещерным человеком, который не мог их понять. — И я упомянул об этом моменте только потому, что знаю, что тебе больше всего нравится терзать себя именно им. Ты самоуничижителен, когда дело касается этой женщины.
