Он не ошибся. Я как раз готовился к этой сцене, когда он прервал меня своим присутствием.
— Мне просто иногда нужно напоминание.
— Напоминание о том, что она притворно ненавидит тебя?
— Напоминание о том, что она действительно ненавидит меня, — я поморщился.
— Мы оба знаем, что это чушь собачья. Ты мог бы взять и просто рассказать ей своих чувствах, — предложил он, пожимая плечами.
— Я больше никогда этого не сделаю, — сказал я с горечью, воспоминание все еще было свежо.
— Брось, Джеймс. Та ночь была так давно, и она была пьяна. Вы оба уже взрослые. Или, по крайней мере, притворяетесь таковыми.
— Это не очень хорошая идея, — сказал я сквозь комок в горле, когда все, о чем я мог думать, было: Что, если она снова отвергнет меня?
Сцена разыгралась в моей голове без предупреждения.
***
Где-то вдалеке хлопнула дверь, я выглянул в окно и увидел Джулию, которая направлялась к своему винограднику с несколькими бутылками вина в руках.
Какого черта она делает?
Я наблюдал за ней, сосредоточившись на каждом ее движении, на каждом шаге. Прежде чем нырнуть в ряд пышных виноградных лоз, она обернулась и посмотрела прямо в окно моей спальни. Наши глаза встретились, и она замерла, казалось, на целую вечность, прежде чем повернулась и исчезла из виду.
Это было намеренно, или я удивил ее, наблюдая за ней? Было ли это своего рода приглашением последовать за ней? Что это значит? Чего она хочет?
Я понятия не имел, и сидел в своей комнате слишком долго, пытаясь понять это, прежде чем сдался и решил найти ее. Сегодня вечером я наконец признаюсь Джулии Ла Белла, что испытываю к ней чувства, и будь прокляты наши родители.
Улизнуть из моего дома было легко, но вот найти Джулию было той еще задачей. Я вообще не был знаком с ее собственностью, поэтому, пытаясь ориентироваться в ней, я чувствовал себя слепой мышью в лабиринте.
— Чего ты хочешь, Руссо?
Ее голос разнесся над виноградом и привел меня прямо к ней. Рядом с ней стояли четыре бутылки вина, и она, очевидно, выпила их все.
— Что ты делаешь?
Она пожала плечами.
— Подумала, что если когда-нибудь буду управлять этим местом, то должна попробовать полюбить этот напиток, — она отхлебнула из бокала и сморщила нос. — Это так мерзко. Как люди это пьют?
Я рассмеялся, потому что у меня была такая же реакция каждый раз, когда был вынужден пробовать наше вино.
— Я слышал, что это приобретенный вкус, — сказал я, садясь напротив нее.
— То же самое говорят и о пиве. Не знаю, насчет тебя, но я думаю, если что-то должно быть "приобретенным вкусом", — сказала она, показывая воздушные кавычки, — значит, это отстой.
— Сколько ты выпила?
— А тебе-то какое дело? — огрызнулась она, и я понял, что она, по крайней мере, навеселе.
— Мне не все равно, потому что… — я замолчал, слишком нервничая, чтобы ответить честно.
Она сделала еще один глоток вина и поморщилась, махнув рукой, чтобы я продолжал.
— Потому что?
Дерьмо.
"Вот и все", — подумал я про себя, прежде чем выплеснуть все слова на нее.
— Потому что ты мне нравишься. Ты мне всегда нравилась, Джулия. С того самого момента, как я впервые увидел тебя, — сказал я, слишком честно, для моего же блага.
— Когда нам было по четыре года. Я помню. Но что ты сейчас говоришь? Ты себя слышишь? — ее тон звучал почти оскорбленно, что не имело смысла.
— Конечно, я слышу себя, — я придвинулся ближе, чтобы дотронуться до нее, если она позволит. — Я говорю тебе, что ты мне нравишься.
Я потянулся к ее руке, лежащей на колене, но она отдернула ее.
— Я тебе не нравлюсь, Руссо. Тебе нравится вызов. Тебе нравится то, чего ты не можешь иметь.
— Серьезно?
Теперь была моя очередь оскорбиться.
Взгляд ее глаз практически сравнял меня с землей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Серьезно. Тебе не нравится все, что дается слишком легко. И никогда не нравилось. Наверное, поэтому ты думаешь, что я тебе нравлюсь, но на самом деле — это не так.
— Ты не можешь говорить мне, что я чувствую к тебе.
— Неважно. Я уверена, что это какая-то игра. Это Дэйн тебя подговорил? Ты заключил пари со своей дурацкой баскетбольной командой? — она начала икать, но это не остановило ее. — Почему бы тебе не пойти и не провести время с одной из многих девушек, которых я видела в твоей комнате в последнее время?
— Джулия, посмотри на меня, — взмолился я, и ее остекленевшие глаза встретились с моими. Мне не следовало делать этого, пока она была пьяна, но сейчас или никогда. — У меня есть чувства к тебе. Я бы хотел, чтобы они ушли нахр*н, но они не уйдут. Никогда не уходили. И никогда не уйдут.
Она начала смеяться и не могла остановиться. Это стало неловко, и прямо перед тем, как я поднялся на ноги, она сказала:
— Чувства? Ты вообще знаешь, что такое чувства? Уверена, что нет. Я ненавижу тебя, Руссо. Не хочу иметь с тобой ничего общего. И никогда не буду.
— Ты действительно так считаешь? Ты, Джулия Ла Белла, искренне ненавидишь меня, и не только потому, что наши родители говорили нам это всю нашу жизнь?
Мое сердце было словно валун в моей груди, внезапно слишком тяжелое, слишком обремененное, пока я ждал ее ответа.
— Не из-за наших родителей. Я действительно так чувствую, — она с трудом сглотнула, но избегала смотреть мне в глаза.
— Ты никогда не думала о том, каково это — быть вместе?
— С какой стати мне думать об этом?
Не отвечая на ее вопрос, я ушел. Поверил ей, когда она сказала, что ненавидит меня. И я поверил, когда она сказала, что не хочет иметь со мной ничего общего. Но я не мог с этим справиться. Я открыл свое сердце нараспашку, а она вырвала его, бросила на землю и растоптала, не задумываясь. Отказ ужалил. Более того, это чертовски больно. Каждый удар моего сердца напоминал мне, что она не хочет меня, никогда не захочет, и я был дураком, думая, что могу быть ей нужен.
Какого черта я себя так выставил?
Я поклялся, что больше никогда этого не сделаю. Ни для Джулии Ла Белла, ни для любой другой девушки.
***
Дэйн щелкнул пальцами перед моим лицом, и я покачал головой.
— А, да. Что?
— Пьяное признание? — спросил он немного самодовольно, уже зная ответ.
— Возможно.
Понятия не имел, как заставить Джулию перестать ненавидеть меня, перестать осуждать за то, в чем я не участвовал. Я даже еще не родился, когда наши прадеды заключили это дурацкое пари, которое разрушило жизнь наших семей. Я тут ни при чем, и она тоже. И все же она презирала меня так, словно я собственными руками сжег ее виноградники.
Самое ироничное во всем этом было то, что именно ее проклятая семья выиграла пари. Так что, если кто и должен кого-то ненавидеть, так это я. У меня было на это полное право. Вместо этого, все, о чем я мог думать — это как бы засунуть руки под ее обтягивающую юбку и погрузить в нее пальцы. Я слишком много лет мечтал о том, как Джулия Ла Белла будет чувствоваться под моими прикосновениями. У меня текли слюнки при одной мысли о ее вкусе. Держу пари, он был таким же сладким, как вино, которое она делала.
— Ты влюблен в нее с тех пор, как нам было по пять лет.
— Четыре, — поправил я. Если этот ублюдок собирался начать говорить о возрасте, то, по крайней мере, он должен был делать это правильно.
— Что? — он растерянно посмотрел на меня.
— Я влюблен в нее с тех пор, как мне исполнилось четыре года. На мой день рождения, помнишь? Это был первый раз, когда я ее увидел, — объяснил я, как будто не он стоял рядом со мной в тот день.
