Со мной на командном пункте три командира дивизий, с которыми завтра я должен свершить чудо. Один из них будет делать это впервые, другим уже не внове.
Я не оставляю у них сомнений, что, по моему мнению, завтра произойдет один большой провал, и что они не должны терять спокойствие, что бы не случилось. Нужен ангел-хранитель, чтобы пережить такое.
Отдал свою вторую лошадь моему Г-3 (G-3). Его лошадью будет пользоваться Г-2 (G-2).
16 февраля
Достаточное количество боеприпасов было сброшено в авиационных контейнерах прошлой ночью. С этим у нас все в порядке, если только мы сможем взять их с собой.
После консультаций с Штеммерманном я решил передать русским около 2 000 раненых вместе с медицинским персоналом и одним врачом от каждой дивизии. Это тяжелое решение, но взять их с собой, значит наверняка убить их. Повидал
Штеммерманна еще раз, чтобы попрощаться. Мой ординарец берет с собой мой дневник. Он находчивый парень и уж как-нибудь да проберется".
Раздел IV. Приказ на прорыв по XLII корпусу
Вечером 15 февраля на своем командном посту в Шендеровке командир XLII дал устные и письменные приказания своим командирам дивизий. Часть приказа на прорыв по XLII корпусу гласила следующее:
"В течение многих дней вражеские танки и пехота постоянно атаковали по всему нашему оборонительному периметру, пытаясь разделить котел и уничтожить наши силы.
В 23.00, 16 февраля, оперативная группа Б, 72 дивизия и 5 танковая дивизия СС Викинг должны атаковать в юго-западном направлении от линии Хилки Комаровка, прорвать сопротивление противника штыковой атакой и отбросить его, постоянно атакуя, на юго-запад для того, чтобы достичь Лисянки и там присоединиться к частям III танкового корпуса. Общее направление атаки деление компаса 22. [Прим. ред.: Магнитный компас, использовавшийся немецкими солдатами, имел 32 последовательно пронумерованных деления. Деление 22 составляет примерно 236 градусов по азимуту.] Это направление должно быть известно каждому солдату. Пароль: "Свобода" [Freiheit].
Для атаки и прорыва каждая дивизия должна идти в пяти последовательных эшелонах: Первый эшелон: один пехотный полк, усиленный одной батареей легкой артиллерии (по меньшей мере, восемь лошадей на одно орудие, плюс запасные расчеты) и одной саперной ротой. Второй эшелон: части противотанковых и штурмовых орудий. Третий эшелон: остальная пехота (за вычетом одного батальона), инженерные части и легкая артиллерия. Четвертый эшелон: все раненые, пригодные для транспортировки, в сопровождении одного пехотного батальона. Пятый эшелон: части снабжения и технического обслуживания.
Арьергард под непосредственным командованием генерала Штеммерманна будет сформирован из 57 и 88 дивизий, которые будут защищать тыл и фланги атакующих сил. К 23.00 16 февраля, дивизии арьергарда отступят от своих нынешних позиций к предварительно определенной линии обороны. Приказы о дальнейших отходах будут даны генералом Штеммерманном в зависимости от хода прорыва.
Вся артиллерия среднего калибра и специально указанные части легкой артиллерии будут поддерживать атаку. Они откроют огонь в 23.00 16 февраля, используя всю свою дальнобойность. После этого, все орудия должны быть уничтожены в соответствии со специальными указаниями.
Радиостанции каждой дивизии должны вывозиться на лошадях. Для получения сообщений из штаба корпуса каждая дивизия, по возможности, должна держать одну рацию включенной все время, и, при любых обстоятельствах, включать ее в начале каждого часа. Корпусная радиостанция будет все время принимать сообщения из дивизий.
До 20.00 16 февраля командный пункт корпуса будет в Шендеровке, после 20.00 в Хилках. С начала атаки командир корпуса будет с передовым полком 72 дивизии".
Приказ был устно объяснен командирам дивизий. Все детали операции были внимательно разобраны, включая сложную задачу по смене дивизии СС у Комаровки 57 дивизией, чей старший офицер присутствовал на совещании.
Раздел V. Прорыв
Несмотря на настойчивые атаки противника по всему периметру котла, постоянный обстрел русскими Комаровки, Хилков и Шендеровки, отвратительные дороги и многочисленные пробки, немецкие войска в котле к 20.00 16 февраля смогли доложить о своей готовности к прорыву. Превалирующим настроением была решимость. Очевидно, что большинство войск не попали под влияние русской пропаганды, а также сотен листовок, сброшенных с русских самолетов от имени комитета "Свободная Германия" (генерал фон Зейдлиц), - они хотели пробиваться с боем.
Вскоре после 20.00 командир XLII корпуса появился на командном посту 105 гренадерского полка, который возглавлял наступление 72 дивизии. Он был верхом в сопровождении работников его штаба, нескольких помощников и радистов с их оборудованием. То, что произошло дальше, можно проиллюстрировать рассказом самого командира корпуса, записанного им позднее по памяти:
"К 23.00 полк, развернувшись в два батальона, стал молча двигаться вперед с примкнутыми штыками. Через полтора часа части прорвались через первую, а вскоре и через вторую линию обороны русских. Враг был застигнут врасплох. Взяты пленные. Только на следующий день стало ясно, что под прикрытием сильного снегопада русские отвели большую часть своих сил с южного фронта кольца окружения, чтобы использовать их 17 февраля для наступления к западу от Стеблева.
Наступление на северо-запад продолжалось. Никаких известий ни от оперативной группы Б справа, ни от 5 танковой дивизии СС слева. О том, что они как-то продвигаются вперед, можно было понять только по звуку моторов на севере и на юге от нас, а также по звукам выстрелов, отмечавших местоположения их передовых подразделений. Наш марш медленно проходил по пересеченной местности, изрезанной многочисленными оврагами и без дорог. Часто останавливались. То тут, то там люди и лошади внезапно исчезали, проваливаясь в ямы, заполненные глубоким снегом. Технику приходилось откапывать. Склоны оказались круче, чем это казалось по карте. Постепенно стрельба стала стихать, пока к 2.00 она не прекратилась полностью. Примерно еще через два часа передовые подразделения 72 дивизии вышли примерно на уровень Дзурженцов. И до сих пор никаких вестей от Викинга или оперативной группы Б. Я же не мог сообщить им о своем местонахождении по рации, поскольку к этому времени подразделение связистов моего штаба потерялось, и его никак не могли найти. Вскоре после 4.00 открыли огонь вражеские танки. К ним присоединились орудия и минометы, действовавшие с направления Дзурженцов поначалу без заметного успеха. Медленно, но непрерывно огонь стал усиливаться и, вскоре, начался и с юга. Мы стали нести потери. Однако наступление продолжалось. Около 6.00 передовые части достигли большой впадины к юго-востоку от Дзурженцов. Вражеский огонь становился все сильнее и велся уже с трех сторон. Ни вестей, ни следов от оперативной группы Б. Светало. Начался трудный подъем из впадины. Склоны были крутые и обледеневшие. Танки, орудия, тяжелые повозки на конной тяге и всевозможные грузовики скользили и переворачивались, из-за чего их приходилось взрывать. Только несколько танков и орудий смогли преодолеть это препятствие. Боевые порядки частей быстро расстроились. Слева появились отдельные части дивизии Викинг.
Между 7.00 и 10.00 72 дивизия несколько раз попробовала осуществить скоординированные атаки в юго-западном направлении, не увенчавшиеся успехом. Несколько орудий и большинство танков, которые еще могли вести огонь, были вскоре уничтожены противником. С бронемашинами и грузовиками случилось то же самое. За исключением нескольких танков, которым удавалось не отставать, у нас остались только солдаты, шедшие пешком или ехавшие верхом, и несколько конных повозок, большая часть которых везла раненых. Под защитой лощины я смог собрать небольшую группу размером, примерно, в батальон, состоявшую из людей, отставших от оперативной группы Б и дивизии Викинг. С ней я двинулся к иногда видневшейся сквозь сильный снегопад линии Холм 239 - Почапинцы, откуда вражеский огонь был очень интенсивен. Появились русские самолеты поддержки пехоты, они открыли огонь и снова исчезли. Эффективность от их налета была малой, и, возможно из-за плохих погодных условий, они больше не появлялись.
Эффективного руководства войсками больше не существовало, не было ни полков, ни батальонов. Время от времени около нас появлялись маленькие подразделения. Я узнал, что генерал, командовавший 72 дивизией, пропал без вести. Штаб корпуса все еще держался около меня, но помощники, посылавшиеся с разными заданиями, уже не могли вновь нас найти. На прикрывавшем от огня противника крутом склоне к северо-западу от Почапинцев я встретил Г-3 (G-3) 72 дивизии. Он доложил, что пехотные подразделения дивизии пробили бреши в позициях врага вдоль гребня к югу от холма 239. Несмотря на это, противник вел огонь с той стороны, в основном из десяти своих танков.
