А может, и правда, плюнуть на эту любовь и жить, наслаждаясь свободой и тем, что дает эта свобода?
С этими мыслями она вошла в дом. Там ее ждал сюрприз.
За кухонным столом сидел Шурик, перед ним стояла чашка с чаем. Напротив сидела Людмила Николаевна. Аня внутренне напряглась.
– Проходи, внученька. Вот, полюбуйся на отца своего ребенка.
Аня посмотрела на отца ребенка. Под глазом Шурика уже во всей красе расползся синяк, и глаз заплыл, на левой щеке была ссадина, а правая рука лежала на коленях, и он придерживал ее левой.
– Шурка, что случилось? – Анна кинулась к мужу, хотела его обнять, но строгий взгляд бабушки остановил ее порыв. – Кто это тебя?
Шурик понуро молчал, уставившись в одну точку, куда-то в пол.
– Вот пришел, да не пришел, а ворвался с грохотом, чуть ребенка не разбудил. Попросил воды, я ему чая налила. Сидит молчит.
Аня еще раз попыталась начать разговор, но муж молчал. Она поняла, что случилось что-то очень серьезное, волнение нарастало. Девушка попросила Людмилу Николаевну оставить их одних. Недовольно ворча, пару раз вернувшись за какой-то ерундой, бабушка все же удалилась.
– Рассказывай. – Аня села напротив.
И Шурка поведал ей, что сегодня, вместо того чтобы пойти с ней в театр, он пошел на митинг отказников.
– Кто такие отказники?
– Ну, их не выпускают из нашей страны на их исконную родину – Израиль. Они решили устроить демонстрацию перед Смольным.
– А ты здесь при чем, ты ведь не отказник? И евреев среди твоих родных нет.
– Ну, это с уверенностью никто из нас утверждать не может.
– Шурик, не надо демагогии.
– Маминого отца, моего деда значит, Петром Авраамовичем величали, между прочим. – Шурик выжидательно посмотрел на жену.
– Авраам – старинное русское имя, – не задумываясь ответила Аня. – Скажи толком, кто и за что тебя побил? И Шурик начал рассказывать, что все началось мирно, люди пришли с плакатами, стояли общались. Шумели, кто-то даже стихи читал, то ли свои, то ли классика какого, Шурик не понял. Он внимал духу времени, как он выразился. Потолкались часа два, послушали выступающих ораторов и стали расходиться. Народ потек в сторону «Чернышевской», в районе Таврического сада Шурик услышал женский крик о помощи. Крик раздавался из кустов, он кинулся на голос и увидел, как трое здоровенных парней избивают пожилого мужчину, девушка пытается хоть как-то его защитить, один из них схватил ее за руку и повалил на землю. Шурик вступил в борьбу, но силы были явно не равны. На счастье Шурика, появилась милиция. Парни врассыпную, а его и пострадавших – в отделение. Составили протокол, его записали как свидетеля. Он пришел к Ане, здесь – бабушка.
– Шурка, Шурка, вечно тебе неймется, а если бы у этих хулиганов нож был? – Аня обняла мужа и прижалась головой к его плечу.
– Ты знаешь, Анечка, самое ужасное, что это были не хулиганы. У них на рукаве была свастика, а потом я нашел у себя в кармане вот это. – И Шурик протянул Ане листок бумаги. Черная фашистская свастика и надпись «Память».
– Шурка, – Аня с ужасом смотрела на маленький клочок бумаги, но ей казалось, что перед ней оружие, смертельное оружие, которое убивает, – ты в милиции рассказал?
– Нет. Борис Наумыч и Ирочка просили не говорить об этом.
– Но ведь их убивали, их могли убить?!
– Они подали документы на выезд и боятся любых провокаций. Я их понимаю.
– Ничего ты, Шурка, не понимаешь, – Аня вздохнула. – Пошли спать. Утро вечера мудренее.
Валентина торопилась домой. Нет, она не сомневалась, что Костик справится, но материнское сердце было не на месте. И не зря. В дверях ее встретила свекровь.
– Ну что, нагулялась? – были ее первые слова.
Валя решила не реагировать, держать оборону, насколько хватит сил.
– Вечер добрый, Нина Сергеевна. Костик где?
– Костик? По делам ушел. – При этом Нина Сергеевна сделала загадочное лицо, насколько это было возможно, актриса из нее была плохая.
– Соня? – Валя держалась. В голове проносился вихрь мыслей. Где? С кем? Зачем?
Она думала о муже. Если Костик вызвал маму и она приехала с Васильевского на ночь глядя, для этого нужны очень серьезные основания. Видимо, они были. Валя безоговорочно верила мужу.
Сейчас главное – выдержать натиск Нины Сергеевны.
– Сонечка спит. Все про маму спрашивала. Где мама? Когда придет? Еле заснула, бедняжка. – Нина Сергеевна притворно вздохнула.
– Заснула, и хорошо. А мы, Нина Сергеевна, давайте чаю попьем. Или вы домой?
– Да нет, Валюша, поздно уже. Я и Георгия предупредила, что у вас останусь ночевать. – Она улыбнулась невестке.
Но Валя читала между строк: «Что, хотела от меня избавиться? Не выйдет. Сын мой, квартира моя, где хочу, там и ночую. А ты здесь никто и звать тебя никак».
И что ей все неймется, так и ищет повода завестись. А сегодня она просто чует, что без нее не обойтись. Не зря примчалась и на такси небось потратилась. Ждет своего звездного часа. Не дождетесь, уважаемая.
– Я вам в гостиной постелю. – Валя пошла за постельным бельем, чтобы хоть на какое-то время скрыться из поля зрения свекрови, отдышаться и с новыми силами в бой. А силы ей точно понадобятся, в этом она не сомневалась.
Но судьба была сегодня милосердной. Послышалось шебуршание ключа, затем звук открываемой двери, и на пороге появился Костя.
Обе женщины так ждали его появления, что вышли в прихожую одновременно, радостно глядя на вошедшего. Но вид Константина не порадовал ни мать, ни жену. Костик еле держался на ногах, как он дошел до квартиры – одному богу известно.
– Костик? – В голосе Валентины звучало удивление.
– Константин!
Костик пьяно улыбнулся и стал медленно сползать по косяку.
И со словами:
– Муся, я очень хочу лечь, – лег возле порога, свернувшись калачиком.
Мусей Костик звал и Валю, и любимую мамочку. Поэтому обе женщины в едином порыве, одна с удивлением, а другая с обвинением во взгляде в адрес невестки, взяли Константина под руки и потащили в спальню. Когда тело было уложено, свекровь наконец смогла высказать то, что так красноречиво выражал ее взгляд.
– Ну что, дождалась? Конечно, что парню остается делать, когда жена по ночам неизвестно с кем шляется. Пить. Это прямой путь к алкоголизму. Нет, я этого не допущу, хватит. Я долго молчала… – но дальше продолжить Нина Сергеевна не успела.
Валя прервала ее:
– Я спать пошла, белье на диване. Спокойной ночи, Нина Сергеевна. – Валя закрыла дверь спальни, тем самым лишив свекровь возможности допеть свою песню.
На душе скребли кошки. Таким она Костика видела пару раз за всю их совместную жизнь, и надо же было так случиться, что именно в этот вечер свекровь была в их доме. Значит, так должно было случиться. Но об этом я подумаю завтра, и Валентина легла в постель. Завтра будет новый день.
Утро началось с запаха кофе. Валя открыла глаза, и первое, что она увидела, виноватое лицо Костика.
– Валюша, прости за вчерашнее.
– Где Соня?
– Соня рано проснулась, я ее с мамой отправил.
– Как отправил? Куда?
– Пусть пообщаются, погуляют. Короче, они уехали к маме, на Ваську. Вечером заедем. Выходной.
Вале не очень понравилась затея – отправить дочь со свекровью, но заводить спор по этому поводу сейчас она не хотела. Был вопрос, на который она хотела получить ответ еще прошлым вечером.
– Костик, что это было вчера?
– Ты кофе возьми, сделай глоточек. И я тебе все расскажу.
– Короче, приготовься слушать, а я буду тебе вешать лапшу на уши.
– Нет, все, что я тебе сейчас расскажу, правда, хотя эта правда очень похожа на фантастику. Бери кофе и слушай. И Костик поведал историю, половины Валя не поняла, но услышала она следующее.
– Анькин Шурик познакомил Костю с одним человеком. Что? Кто? Сам Шурик не знал, но сказал, что человек интересуется активными людьми, занимающими не руководящие должности, но с мозгами, на серьезных предприятиях. В сферу его интересов входили фабрики, заводы, автопредприятия. Клуб «Перестройка» (он там не последний человек) продвигает демократические идеи.
– Короче, Валюха, если мы в этот паровоз прыгнем, или пан или пропал. Но если все получится… – Костик не знал, как выразить словами, что будет, если получится, он просто крепко прижал к себе жену и закончил: – У всех все будет хорошо – и у нас, и в стране, и, – он поце- ловал ее в макушку, – во всем мире, – закончил он.
– Ну как во всем мире, не знаю, но лично нам, мне и Соне, нужен папа, который будет любить и заботиться.
– Как ты не понимаешь? Это все для вас с Сонькой. Мне одному ничего не надо, вернее, надо, но очень мало. – Он посмотрел на жену, и во взгляде его было что-то незнакомое, чужое и непонятное Валентине.
Разбираться с этим новым Валя не хотела, она хотела получить ответ на вопрос, что или кто заставил вчера Костика бросить ребенка на маму, тем самым спровоцировав неизбежный конфликт между невесткой и свекровью. Это было сейчас для нее основным, и она ждала. Но Костик продолжал взахлеб рассказывать о кооперативе, который ему предложили создать на основе автопредприятия, о перспективах на будущее. Валя смотрела на него, вроде это ее муж и говорит по-русски, но она не понимала ни слова. При этом она слушала внимательно, и, когда Костик закончил, Валя наконец задала свой вопрос:
