По мере приближения к цели с каждым шагом затхлый, гнилостный запах все усиливался. Однако теперь Анна уже передумала возвращаться. Ей хотелось оглядеться по сторонам.
Она тяжело дышала, огибая последний утес, и вдруг отпрянула: в круге из камней лежала дохлая лама, возможно, альпака. Тело ее было вскрыто. Наружу торчали ребра, ошметки мяса и жил. Анна остановилась. Теперь, когда она поняла, откуда исходит запах, ей стало немного спокойнее. Она внимательнее осмотрела мертвое животное. Его рот был приоткрыт. Пустые глазницы устремлены в небо. В разодранном животе копошилось множество насекомых. Девушку неожиданно охватила дрожь. В тот же миг она почувствовала приступ тошноты. Анна с трудом сглотнула слюну. Спустя мгновение обнаружилось, что вид с этой площадки не такой уж восхитительный, как ей думалось, а значит, подъем она совершила напрасно.
Девушка уже хотела отправиться в обратный путь, как вдруг какой-то звук заставил ее вздрогнуть. Птица, которую она видела высоко в небе, внезапно оказалась прямо перед ней. Приземляясь, она задела крылом голову Анны. Девушка, вскрикнув, повалилась на землю. Песок попал Анне в рот и нос, она закашлялась. Девушка слышала, как громадная птица приземлилась на площадку недалеко от нее.
Анна с опаской подняла голову. Сначала она увидела лишь что-то большое и черное, потом — громадный изогнутый клюв.
Анна снова вскрикнула.
Эта птица была самой большой из тех, что она видела до сих пор.
Птица уселась в метре от девушки. Глядя на ее не до конца расправленные крылья, Анна затаила дыхание. Раскрыв клюв, птица вприпрыжку двинулась к ней. Анна еще раз вскрикнула.
«Сейчас она меня схватит, — подумала девушка. — Она сорвет мясо с моих костей и растерзает, как это животное!» Анна окаменела от страха.
«Что же мне теперь делать?» — тут же пронеслось у нее в голове. Но Анна не могла пошевелиться. Закрыв глаза, она надеялась на то, что потеряет сознание. Девушке уже казалось, что она чувствует удары клюва, она представляла, как птица отрывает куски мяса от ее тела и жадно заглатывает их.
— Нет! — закричала Анна. — Нет, нет, нет!
— Успокойся, Анна. Это я, — раздался голос Юлиуса.
Анна открыла глаза и тут же расплакалась. В этот раз она не противилась объятиям, в которые он ее заключил. Она не противилась губам, которые касались ее щек, сначала нерешительно, а потом страстно. Так может целовать только любящий человек.
— Анна, я хочу все время быть рядом с тобой. Теперь ты веришь моим словам? Позволь мне быть рядом с тобой, пожалуйста! Ты не пожалеешь.
Она запрокинула голову. «Я не пожалею об этом, — подумала она, — нет, не пожалею».
Юлиус склонился над ней, и их губы соприкоснулись. Он снова поцеловал ее, и девушка вздрогнула.
— Ты красивая, Анна, — прошептал он. — Очень красивая! Будь со мной. Всегда.
— Давай вернемся, — шепнула Анна в ответ.
Юлиус помог ей встать. Девушка почувствовала, что ее ноги все еще дрожат. Она с благодарностью опиралась на руку Юлиуса, когда они шли обратно.
— Что произошло? — спросил Педро, когда они присоединились к остальным.
— Кондор напал на Анну.
— Кондор? — Педро поднял брови.
Виктория подошла ближе, ведя за собой кобылу. Молодая сеньора выглядела, как всегда, безупречно. Анна потупила взор и покраснела. Их с Юлиусом костюмы были в желто-серой пыли. Анна и Юлиус принялись отряхиваться.
«Святые небеса, — подумала Анна, — мы выглядим так, словно валялись на земле. Что подумают остальные?»
— Кондор — падальщик, — продолжил Педро. — Он не нападает на людей. Может, там было что-то привлекательное для него?
— Мертвая лама. — Анна почувствовала, как снова покраснела.
— Альпака, — серьезно добавил Юлиус.
Педро кивнул.
— Давайте возвращаться назад, — наконец произнес он и помог Виктории сесть в седло. — Вечереет, и я не хочу, чтобы на наши поиски отправили отряд. На эстансии могут подумать, что на нас напали, что нас похитили люди Варела или разбойники.
Юлиус помог Анне взобраться на лошадь. Какое-то время он постоял перед ней, а потом улыбнулся. Он вытащил из нагрудного кармана платок и смочил его водой из фляги.
— Вот, возьми.
Анна молча взяла платок и вытерла свое лицо. Она тут же хотела вернуть его Юлиусу, но тот уже прыгнул в седло и пустил лошадь рысью. Девушка так и застыла, в нерешительности держа платок в руке.
Когда Анна развернула лошадь, чтобы последовать за Юлиусом, она заметила, как задумчиво смотрит на нее Виктория. Почему же ее знобит от этого взгляда?
Он любит ее.
Виктория взглянула на свое отражение в зеркале и прислушалась к боли, которую вызвали в ее душе эти слова. И она свободна для него. Они могут пожениться. Они могут стать счастливыми. Анна и Юлиус могут пожениться.
Гребень медленно проходил сквозь ее волосы. В зеркале Виктория видела Розиту, которая деловито боролась с беспорядком, оставленным хозяйкой. Индианка с тихим звоном убрала посуду, смела крошки со стола, собрала одежду, которую Виктория небрежно разбросала по полу.
«Я несчастна, — подумала Виктория, — и больше никогда не буду счастливой. Жизнь проходит мимо. Я связана с человеком, которого не люблю. Я живу в глуши, и моя жизнь давит на меня своим однообразием».
Со вздохом она перевела взгляд на свое лицо. Виктория надеялась, что будет чудесно выглядеть вечером на празднике. Он не имел для нее никакого значения, но она хотела быть самой красивой. Принцессой. Девушка снова замерла.
Принцессой без принца, потому что она любит человека, за которого никогда не выйдет замуж. Это было невозможно. Виктория отложила гребень на столик, взглянула на декольте, потом снова на свое лицо с большими голубыми глазами и тонко очерченными губами. Вся эта красота ни к чему. Мысль о том, что все это принадлежит только Умберто, заставила ее нахмурить лоб.
— Розита!
Индианка тут же подошла.
— Да, сеньора?
— Он ходит к ней?
Розита, очевидно, сразу сообразила, о ком идет речь.
— Приходит ли молодой коммерсант к женщине из города? Нет.
— И что он находит в ней, Розита?
Виктория хотела скрыть печальные нотки в голосе, но ей это так до конца и не удалось. Она в ярости поджала губы.
— Она нравится ему, сеньора Виктория.
Виктория снова взглянула на себя в зеркало, поджала губы еще сильнее, потом ущипнула себя за щеки, чтобы те порозовели. «Я плохо выгляжу, когда злюсь, — подумала она. — Мне нужно лучше себя контролировать. Когда я хмурю лоб, я выгляжу как старуха».
Она внимательно изучила маленькую вертикальную морщинку, образовавшуюся между бровей, разгладила ее пальцем, но та все равно не исчезла. Тяжело было видеть счастье подруги. Слишком тяжело было осознавать, что ей самой такое счастье никогда не обрести.
