Виктория еще раз прижалась к Педро, наслаждаясь каждым дюймом его тела. От него пахло сеном и кожей, лошадьми и табаком. Пахло свободой.
«Я не хочу больше отпускать его», — подумала она, отвечая на его поцелуи. Шатаясь, словно пьяные, они подошли к ее кровати.
Когда они остановились перед ложем, Виктория высвободилась из объятий Педро и повернулась к нему спиной. Он медлил, но потом его руки скользнули к ее груди. Виктория опустила глаза и увидела коричневую кожу его пальцев, которая контрастировала с белизной ее ночной рубашки.
— Виктория, — прошептал Педро. Он снова развернул ее лицом к себе и смотрел, словно видел впервые после долгой разлуки.
«Теперь ты наконец понимаешь, — пронеслось у нее в голове, — что мы принадлежим друг другу».
Когда Педро вновь поцеловал ее, Виктория закрыла глаза. Тут же она почувствовала его губы на своей ключице. Ее охватил озноб. Виктория быстро поцеловала три раза его грудь, потом ее руки опустились к его бедрам и в тот же миг нащупали пояс. Девушка на секунду прислушалась, но снаружи не доносилось никаких подозрительных звуков, лишь стрекотание кузнечиков и первые утренние песни птиц, да вдалеке стук копыт и лай собаки. Виктория со вздохом сжала ягодицы Педро, почувствовала упругую плоть между его ног, потом улыбнулась и отступила на полшага. Она медленно погладила руки Педро, и вдруг его мускулы напряглись. Девушка заметила, как его лоб изрезали глубокие морщины.
— Что-то случилось?
— Нет.
Он и не пытался противиться ее прикосновениям. Виктория нерешительно присела на край кровати. Педро смотрел, как ночная рубашка соскользнула с ее плеч. Потом Виктория наклонила голову. Наконец он сел рядом и провел пальцами по ее волосам.
«Мы никогда еще не были здесь вместе», — подумала она. Тогда, в те слишком короткие месяцы, когда Виктория кормила грудью Пако, они избегали встречаться дома. Они любили друг друга на воле, ощущая кожей песок и траву, укрывались в старых сараях, даже в древнем индейском поселении и на мельнице.
Виктория запрокинула голову и опустила ресницы, подставляя губы для поцелуев. Но их не последовало. Девушка открыла глаза.
— Что случилось?
Казалось, Педро не хотел отвечать на ее вопрос. Он отпустил ее и резко встал. Педро внимательно посмотрел на нее, потом сделал еще один шаг в сторону.
— Люди болтают… — произнес он.
— О нас? — Внутри у Виктории похолодело.
— Нет. Конечно нет, с чего бы вдруг? О сеньоре Вайнбреннер. — Педро скрестил руки на груди. — Поговаривают, что она… — Он подыскивал слова. — Поговаривают, что она шлюха из Буэнос-Айреса. Можешь себе представить? Как они до такого додумались?
Виктория потупилась.
Так вот, значит, как далеко зашли слухи, а она ничего не сделала, чтобы их остановить. Девушка гордо подняла голову и тоже встала. Наверное, все это разболтала дочка Розы Верас, а остальные уже разнесли дальше. У слухов здесь быстро вырастают крылья. Именно поэтому всегда нужно быть осторожным. Виктория протянула руку и погладила Педро.
— Поцелуй меня, — потребовала она.
Он взглянул на девушку, и лицо его в тот же миг помрачнело.
— Что ты наделала, Виктория?
— Ничего.
Ее ладонь теперь покоилась на его руке. Нет, она действительно ничего не делала. Ей и не нужно было ничего делать, просто молчать. Благодаря сеньоре Санче и другим все шло своим чередом.
Педро откашлялся.
— Я видел тебя с доньей Санчей. Я видел тебя на веранде, когда донья Санча, донья Кончита и донья Роза разговаривали в комнате. — Педро решительно взглянул на нее. — Ты ничего не хочешь мне сказать?
Должно быть, он что-то прочитал по выражению ее лица. Виктория набрала побольше воздуха, чтобы собраться с силами.
— Нет, — сказала она. — Я как хозяйка должна была поговорить с каждым гостем, и донья Санча… — Виктория пожала плечами. — Будем откровенны: донья Санча ужасная сплетница, не так ли?
Педро задумчиво посмотрел на нее. Его темные глаза казались просто бездонными, но Виктории удалось выдержать этот взгляд.
— Я ничего не сделала, — повторила она и погладила его по руке.
— Именно так, — медленно произнес Педро. — Ты ничего не сделала, в этом-то и проблема, Виктория. — Его тело снова напряглось. Потом он глубоко вздохнул и притянул ее к себе. — Дочка доньи Розы рассказала всем, что сеньора Вайнбреннер — шлюха.
— Ну, не я же.
— Хорошо, Виктория, но кто-то ведь должен был натолкнуть ее на эту мысль. И почему ты не побеспокоилась о том, чтобы пресечь эти слухи?
Виктория не ответила. Нет, она не могла и совершенно не хотела отвечать.
Оцепенев, Анна стояла в саду перед дверью в комнату Виктории. Она дрожала так сильно, что ей пришлось опереться на стену дома. Сердце бешено колотилось в груди. Анна глотала воздух ртом и одновременно старалась не шуметь. Виктория не должна была ее заметить, ни в коем случае. Если она и увидит ее, то не здесь и не в таком состоянии. Анне казалось, что у нее украли одежду и теперь она стоит голая у всех на виду.
Виктория и Анна не обмолвились ни словом за вчерашний день, не поговорили о празднике. И Анне это было неприятно. Поэтому она решила отыскать подругу как можно скорее. Когда Анна в предрассветных сумерках увидела свет в окне ее комнаты, то не раздумывая направилась туда. Она подумала, что, очевидно, и Виктория не может заснуть после праздника. Анна уже занесла руку, чтобы постучать в дверь, как вдруг ее внимание привлекли тихие голоса. Дверь была приоткрыта. Анна и подумать не могла, что Виктория и Педро…
Неужели их отношения с Педро оставались для всех тайной? Все ли верно расслышала Анна? Ее сочли проституткой из Буэнос-Айреса, а Виктория ничего не предприняла, чтобы пресечь эти слухи? Анна припомнила, как на нее смотрели незадолго до того, как она ушла с праздника. Девушка думала о презрении в глазах женщин, о язвительном смехе мужчин. Она не могла понять, отчего это происходит. Как глупо было убеждать себя в том, что она ошибается!
Вихрь мыслей охватил Анну. «Но зачем, Виктория? Что плохого я тебе сделала?» Ее глаза горели, но оставались сухими. Анна чувствовала в душе пустоту и холод. Как Виктория могла так с ней поступить? Неужели было ошибкой ей довериться?
Анна печально улыбнулась. Да, совершенно очевидно, что это так. Вчера вечером она вновь поняла: она не принадлежит этому миру. Наверняка каждый думал, что такая женщина, как она, может заработать себе на жизнь лишь постыдным способом.
Позже Анна даже не могла вспомнить, как вернулась на тропинку, а потом во второй внутренний двор. Она сильно замерзла в легкой накидке, которую набросила прямо на ночную сорочку.
