— Что ты делаешь?! — кричит Алекс.
— Это и есть «точка разрыва», этот мясник! Быстрее!
Подчиняясь ей, они кидаются к раскрывшему объятия Балахону, ощущая, как за спинами поднимается невидимая волна. Нечто уже двигалось позади, и двигалось быстро — нагоняло. Балахон с улыбкой протянул к ним шипастые руки. Тэа оглянулась, но видение лопнуло ослепительной вспышкой.
* * *
— …И как же ты, глупая девочка, намерена выбираться?
Она не может поднять веки; кости, словно из чугуна — мышцы работают вхолостую. Вода течет по спине и груди, в запястья что-то впивается — но она не может пошевелиться.
— Бедная девочка.
— Не надо издеваться… над бедной… девочкой.
— Прежде чем открывать рот, попробуй-ка открыть глаза. — Мягкий шелест ткани чуть сбоку. — Что, никак? Ладно, я помогу.
Голос, посипывая и бубня, придвигается ближе. Она чувствует тепло на онемевших плечах, кто-то кладет на них руки и медленно растирает, позвякивая чем-то у самых ушей. Звон почти приятный.
— Давай-ка, глупая девочка, прояви мужество.
Она делает над собой усилие.
* * *
— Жива?
Тэа лежит с открытыми глазами и смотрит в обыденный потолок их гостиничного номера. Иллюзия, прикрывавшая комнату, исчезла.
— Да.
Поворачивает голову: Дэн и Рональд сидят над ней, словно два сторожевых пса. У Дэна из-под ногтей идет кровь. Тэа понимает, что он пытался вытащить ее не самым безболезненным образом.
— До ар-дор дошло?
Ар-дор — «неправедная магия» — эффективное средство, но ее использование предполагало нарушение Баланса. Для восстановления требовались добровольные жертвы от заклинателя, если он был праведником, это чаще всего заканчивалось его смертью.
— Только начал. — Дэн неловко улыбнулся. — Ты вовремя вернулась.
— Займись руками. Кровь не останавливается.
Тэа попыталась определить местонахождение Алекса и поняла, что лежит, вцепившись в его ладонь и упираясь затылком в его бок.
— Что случилось? — она резко приподнялась, и на нее немедленно накатила волна синих мотыльков, скрывших Райна из виду.
— Он скоро придет в себя.
— У Алекса высокая толерантность к ар-дор — мы использовали это, чтобы подстраховать Дэна, — пояснил Рональд.
— Решили сделать из него громоотвод? Да вы рехнулись! — зашипела Тэа.
Ее снова повело, и она перевернулась на живот, уткнувшись лицом в скрещенные руки. — Байронс, я запрещаю тебе использовать ар-дор ради меня. И его — ради ар-дор.
— Я знаю, как проводить ритуал с минимальным нарушением Баланса.
— Да плевать мне на Баланс, — простонала она.
— Спасибо, Тэа, я искренне рад это слышать.
Она наконец разогнулась и подняла голову.
— Слушай, Байронс. У меня на всё свои причины — нетривиальные, могу себе это позволить.
— Не напрягайся.
— Дэн… Ар-дор мне противопоказана в любом виде. В однонаправленном воздействии она бы меня не убила, но если бы вы оба раскрутились на полную катушку… — Тэа закашлялась, ее снова скрутил рвотный позыв. — Паршиво-то как.
— Никогда о таком не слышал.
— Ну, что я могу сказать… — Она глухо рассмеялась.
— Что мы опять едва не наломали дров. — Алекс успел придти в себя, и девушка наткнулась на его вполне осмысленный взгляд, в котором поблескивала головная боль.
Дэн оглянулся на закрытую дверь. — Там уже кавалерия дожидается. Ладно, хоть будет кому нами заняться.
— Дайте мне четверть часа, и я восстановлюсь сама.
— Это облегчает дело. Похоже, у них есть новости.
Тэа мгновенно перегруппировалась и попробовала встать, но Алекс подсек ее и уложил обратно на пол. — Пятнадцать минут. Или ты здесь все ковры испортишь.
Она пробурчала что-то в ответ, но покорно уткнулась в его плечо.
Рональд встал и помог подняться Дэну. Вдвоем, они кое-как доковыляли до двери и вывалились на руки собравшимся в гостиной людям Тэйси. Тэа опять что-то проворчала в складки Алексового свитера.
— Подождет, — ответил он.
— Ты хоть имеешь представление об ар-дор? — Она повернула голову так, чтобы видеть его лицо. — Даже при выполнении всех условий последствий не избежать. Очень хочется заболеть раком через пару лет?
Он усмехнулся.
— Чему ты радуешься?
— В кои-то веки ведешь себя по-человечески.
— Ах, да. Нахамила Дэну. Странная штука: убить человека могу, а из-за такой ерунды испытываю неловкость.
Райн промолчал.
— Прости. Глупость сказала.
— Как ты поняла, что это «разрыв»?
Она замолчала.
— Эта комната была частью тебя. И это существо… тоже.
— Это маски, Алекс. Визуализация бессознательного.
— Аналогии.
— Ой-ой. — Она перевернулась на спину.
— Не беспокойся, я в этом плохо разбираюсь. Но ощущения всё равно отвратные.
— Мы видели много странных вещей.
— Но ты ведь не расскажешь, что было «твоим».
Она запрокинула лицо и встретилась с ним взглядом. — Ты это легко вычислишь, поговорив с Дэном.
— Он не согласится.
— Да, Байронс бывает удобно принципиальным.
— Он сказал, что будет защищать тебя — в том числе от меня. Потому что ты, по всей видимости, единственная, кто может защитить Эмили. Он решил, что в этом заключается его нынешнее предназначение.
— Он действительно принципиален.
Алекс мягко положил ладонь ей на макушку и погладил по волосам. Она закрыла глаза.
— С тобой хорошо, Райн. Удивительно хорошо. Спокойно.
— И это плохо.
— Верно. Я должна двигаться дальше.
— Эта девочка из видения — ты?
— А похожа?
— Нет. Не знаю.
Тэа остановила его руку:
— Верно, не я. Алекс… Ты ведь не рассказывал им всего о том инциденте… с Джулией?
Он не ответил.
— Ты не сказал им, что я разбилась.
— Это могло что-то прояснить?
— Возможно. Я знаю, это абсурдно — просить тебя молчать, но я прошу.
— Хорошо.
Она резко приподнялась и обернулась к нему: — Спасибо!
— Но мне тоже придется попросить кое о чём.
Тэа немедленно напряглась, но он указал взглядом на дверь:
— Ты можешь позвать кого-нибудь, кто поставит меня на ноги?
Глава шестнадцатая
Грот
09:27
Элинор дремала внутри огромной морской раковины. Из глубины ее убежища, из тех щелей и завитушек, куда она никогда не забиралась, доносился глухой океанский альт. Ей было зябко. Солнечное тепло не проникало сюда даже летом, а зимой пещера наполнялась холодным, влажным воздухом, давившим на тело, словно мокрое одеяло. Элинор свивалась в клубок в ворохе из медвежьих шкур и тихо стонала. Снаружи проплывало утро. Приоткрывая глаза, она видела свет, забравшийся под каменный козырек мерцающего вдалеке входа. Изорванные тени клочьями висели на гранитных стенах.
— Хочу наверх… домой.
Она вспомнила тепло, исходящее от прогретых стен замка — будто большая отцовская рука, крепко держащая ее за ворот. В полумраке рыжие огоньки свеч вместо вздрагивающей разноцветными брызгами слюды. Дом. Элинор чувствовала, как ослабевает тяжесть этой руки — еще немного, и над ней останутся лишь зимние облака.
Ей нужно двигаться.
Последние сутки она собиралась с силами, чтобы осуществить свой план. Хотя какое-то время назад она утратила четкое представление о цели, внутри осталось воспоминание. Она готовилась приблизиться к нему, чтобы понять, чего оно от нее хочет. Ей было трудно решить, страдает ли она, или ей попросту одиноко. Сейчас Элинор ощущала только апатию — а еще холод, от которого изнутри ее существа доносилось тонкое, прерывистое сопрано.
— Ты не в лучшей форме, моя дорогая.
Она с трудом повернула голову.
В глубине грота, как всегда слишком близко к каминной ширме, восседала Каталина в своем кресле-качалке, по пояс укутанная в плед. Невидимый огонь бодро хрустел чем-то, отплясывая тенями на фоне золотого дракона.
— Смотри, совсем замерзла — белая, как привидение. Иди сюда, хоть согреешься.
Элинор с трудом выбралась из заиндевевших мехов и, едва держась на ногах, добрела до старухи.
— Садись.
Возле ее ног обнаружилась низкая замковая банкетка, обитая шелком, и Элинор с облегчением села, протягивая руки к огню. Каталина нежно поглаживала тяжелый фолиант, лежащий на ее коленях.
— И что же ты надумала делать, Элли? — наконец вымолвила старуха, поигрывая уголком бархатной закладки. — Будешь ждать, когда они явятся, чтобы выволочь тебя под ясно солнышко?
Элинор закусила губу.
— Что ты будешь делать?
— Я хотела…
— Ты потеряла представление о том, что происходит. Или, вернее, никогда его не имела.
— Я думала, ты обучила меня на совесть.
Каталина мелодично засмеялась. — Что ж, значит, тебе пора догадаться, что я знала не так много, как нам того хотелось.
