При генерал-лейтенанте Малиновском на штатной должности – для особых поручений при командующем фронта – служил капитан Сиренко. Сиренко прибыл в Военный совет Южного фронта вместе с тов. Малиновским из армии, где он был при нем адъютантом, и весь период пребывания тов. Малиновского на Южном фронте был при нем. Находился вместе с Малиновским он и в оперативной группе до момента прибытия ее в Нальчик.
В г. Нальчик было получено указание Ставки Главного Командования о слиянии группы Малиновского с Северной группой войск Закавказского фронта и выбытии генерал-лейтенанта тов. Малиновского в распоряжение командующего Закавказским фронтом.
По получении этого указания тов. Малиновский приказал штабу группы следовать в г. Орджоникидзе, куда должен был следовать и он для встречи с командующим Северной группы генерал-лейтенантом Масленниковым.
Которого числа – точно не помню, но утром, когда все машины штаба группы и охраны были готовы, чтобы следовать в г. Орджоникидзе, было обнаружено отсутствие капитана Сиренко и водителя тов. Малиновского, техника-лейтенанта Летинского. Отъезд был назначен на 7:00, но в 8:00 их еще не было. Несколько человек было отправлено на розыск, так как предполагали, что Сиренко вместе с Летинским и бывшим шофером дивизионного комиссара тов. Ларина поехали на квартиру последнего, так как он был местный уроженец и в г. Нальчике находились его родные.
В этот период розысков меня отзывает к себе Малиновский и дает читать письмо, которое он нашел у себя в портфеле, и адресованное мне. Письмо оказалось от капитана Сиренко. Обращаясь ко мне, он пишет, что обстановка на фронте сложилась очень тяжелая, что-де наши генералы показали себя неспособными командовать, разложились, пьянствуют, развратничают, вроде старого развратника генерала Жук (генерал-майор Жук был на Южном фронте зам. командующего по артиллерии и прибыл в штаб фронта вместе с Малиновским из 6-й армии). Что генералы возят с собой разных «жен» и «дочерей», а попросту возят проституток. Насмотревшись на все это, он, Сиренко, решил, что должен активно бороться с немцами за свою Родину и решил идти в партизаны. Что уже маленький отряд он организовал, пока из трех человек, но он разрастется, и о нем, Сиренко, еще услышат. Подписал письмо он уже как командир партизанского отряда.
После этого стало ясно, что Сиренко удрал и подобрав на машину Малиновского шофера, мы последовали на Орджоникидзе.
В г. Орджоникидзе поехал один Малиновский, а мы по дороге были направлены в г. Грозный. По пути в Грозный тов. Малиновский нас догнал, и в Военном совете Северной группы я был вместе с ним. В г. Грозном Малиновский сказал мне, что сообщил о пропаже Сиренко в Особый отдел и что дано указание о розыске его и задержании. Затем я сам разговаривал с оперуполномоченным группы, фамилию его не знаю, так как видел его впервые. Находясь уже на Северо-Кавказском фронте в сентябре месяце со мной разговаривал начальник Особого отдела фронта старший майор госбезопасности тов. Зиленин, из чего я сделал вывод, что факт этот Особым органам известен.
Ст. батальонный комиссар А. Феденеев.
29. XII.42.».
(РГАСПИ, ф. 83, оп. 1, д. 19, л.11–12).
Очевидно, Ларин опасался, что особисты состряпают против него и Малиновского политическое дело.
В ОБД «Мемориал», содержащей данные о погибших и пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны, есть соответствующая запись: «Капитан Сиренко Александр Иванович – состоявший в распоряжении Военного совета Южного фронта. Пропал без вести в августе 1942 года. Жена Сиренко Александра Константиновна – г. Кременчуг, ул. Шевченко, д. 31».
Это – выдержка из послевоенного приказа ГУК Наркомата обороны об исключении из списков от 12 мая 1945 года, основанного, очевидно, на заявлении жены, поданном в Полтавский облвоенкомат. Заметим, что к тому времени далеко не все советские военнопленные были репатриированы из западных зон оккупации, так что можно предположить самые разные варианты судьбы Александра Сиренко. Он мог погибнуть в бою с немцами. Мог попасть к ним в плен и после войны репатриироваться на родину, где ему за дезертирство грозил трибунал и либо расстрел, либо ГУЛАГ. Мог Сиренко также, если повезло, остаться на Западе и стать эмигрантом.
Скорее всего, дело Сиренко тогда, в августе, не пошло дальше Особого отдела Северо-Кавказского фронта. На это указывает и приводимое ниже письмо Сталина Хрущеву, из которого следует, что о бегстве Сиренко Сталину стало известно не ранее конца декабря.
В связи с самоубийством Ларина Сталин в начале января 1943 года направил следующую шифровку Хрущеву: «Получил Вашу шифровку насчет Вашего выезда во 2-ю гвардейскую армию для работы там. Я считаю, что Вам придется в ближайшие два месяца остаться там в Военном Совете 2-й гвардейской армии и иметь серьезное наблюдение за работой Малиновского.
Не случайно, что во время отступления Южного фронта личный адьютант Малиновского покинул наш фронт и ушел будто бы в партизаны, а на деле, видимо, ушел к немцам. Не случайно также, что член Военного совета 2-й гвардейской армии и личный друг Малиновского Ларин кончил самоубийством, оставив записку непонятного, странного содержания. Что должно означать в записке Ларина фраза «я ни при чем». В чем он здесь оправдывается? Почему Ларин мог думать, что мы тронем его семью, тоже непонятно. Почему в записке Ларина говорится о Родионе, как об умном человеке? А Малиновский набрал в рот воды и молчит, как будто это его не касается. Порасспросите обо всем этом Малиновского, а также об его личном адъютанте, – посмотрим, что скажет. Заберите к себе несколько человек, опытных особистов и с их помощью организуйте строжайшее наблюдение за Малиновским. Если вскроется какая-либо фальшь в поведении Малиновского, немедленно сигнализируйте мне, чтобы сразу освободить его под тем или иным благовидном предлогом и заменить другим. Соберите данные о Крейзере, возможно, что он вполне подойдет для замены Малиновского, если эта замена окажется необходимой. Регулярно информируйте меня о результатах Вашего наблюдения».
О самоубийстве Ларина вспоминал и Хрущев, в тот день остановившийся в хуторе Верхне-Царицынском: «Вдруг ко мне вваливается Малиновский, прямо в бекеше, не раздеваясь, очень взволнованный. Гляжу, у него слезы ручьем льются. «Что такое? Что случилось, Родион Яковлевич?» – «Произошло несчастье, Ларин застрелился».
Ларин был членом Военного совета 2-й Гвардейской армии, боевой человек. Они были большие приятели с Малиновским, служили вместе еще перед войной. Когда Малиновский командовал корпусом, Ларин был у него комиссаром. Малиновский всегда выпрашивал, чтобы Ларин у него оставался либо начальником политотдела, либо комиссаром. Он как политработник заслуживал уважения. До того, как все это случилось, был ранен. Я заходил к нему на квартиру. Он лежал, но рана была несерьезная, в мякоть ноги, кость не была повреждена, пуля лишь задела голень. Ларин разговаривал, был в полном сознании. Наблюдала за ним женщина, армейский врач. Потом мне рассказали, что перед тем, как застрелиться, он довольно весело болтал с нею. Малиновский был крайне взволнован событием и оплакивал Ларина. Я не знал, как его успокоить. Что же вызвало такую акцию?
Почему Ларин застрелился? Потом его адъютант сообщил, при каких обстоятельствах это произошло.
Обстоятельства были довольно неясными. Ларин выехал на передний край и наблюдал за ходом боя под прикрытием какого-то стога сена. Он расхаживал, как бы маячил перед противником, явно искал смерти. Вовсе не было необходимости так вести себя. Он просто вызывал огонь на себя. Конечно, вскоре его ранило. Хотя рана оказалась несерьезной, он вдруг застрелился. В чем же дело? Бывало, стрелялись в начале войны, когда мы отступали. А тут мы наступаем, окружили войска Паулюса, ведем сражение с Манштейном, можно сказать, на переломном рубеже. Давно уже перестали бежать, начался новый этап наших военных операций против врага. 2-я Гвардейская, сильная и крепкая армия, успешно отражает удар Манштейна. И вдруг он стреляется? Ларин оставил записку, тоже очень странную. Я сейчас не смогу точно воспроизвести ее содержание, но смысл был таким, что он кончает жизнь самоубийством; потом шли слова: «Да здравствует Ленин!» И подпись. Эту записку мы сейчас же отправили в Москву…
Меня сейчас же вызвали в Москву. Состоялся очередной многочасовой обед у Сталина со всеми, так сказать, «приложениями»: и питейные дела, и тут же разбор событий, которые произошли за истекшие сутки.
Сталин спрашивает меня: «А кто такой, собственно говоря, Малиновский?» Отвечаю: «Не раз докладывал Вам о Малиновском. Это – известный генерал, который командовал корпусом в начале войны, потом армией, потом Южным фронтом. У него были там неудачи. Вы же знаете». Сталин, конечно, знал, что тот фронт был обойден противником и развалился. Враг легко захватил Ростов, за что Малиновский был освобожден от должности и переведен в тыл…
