облике. Всего на одно мгновение — моргнешь, и пропустишь.
В сознании Каспера отпечатались только отдельные фрагменты увиденного. Бледная кожа, по цвету почти не отличавшаяся от молока. Непропорционально длинные руки. Загнутые когти. Высокая сгорбленная фигура.
И лицо. Точнее, то, что было вместо лица. Позже Каспер понял, как ему повезло в первый раз, когда тролль показал лишь тень своего истинного облика.
Однако в этом случае произошло явно не по желанию лон Рууда. Все собравшиеся в замке замолчали. Сэр Виллем огляделся. Небрежно отбросил Ферка от себя, еще раз показав невероятную силу. Сделал несколько шагов к Илине, остановился. Молча смотрел на нее.
Илина разжала зубы. Почувствовала вкус крови на языке. Поняла, что прокусила губу. Нагнулась вперед и чуть слышно прошептала. Даже соседи не расслышали, но она знала, что у тролля очень острый слух.
— Я убила сэра Виллема лон Рууда.
Собравшиеся благородные воины, оруженосцы и замковые жители сохраняли молчание и словно боялись пошевелиться. Пытались понять, что увидели. И не находили правдоподобного ответа. Но каждый, от плененного короля Клойлатцена до местных конюхов, осознал: сэр Виллем не тот, кем представляется. И под обликом прославленного рыцаря скрывается что-то очень зловещее.
Лон Рууд заговорил. В царившей тишине его голос прозвучал особенно громко.
— Поединок окончен. Я победил. Анника лон Даельц остается со мной.
Голос великана вывел людей из оцепенения. Турнирный маршал нашел взглядом коновала, которого заранее привели из соседней деревни. Крикнул, чтобы тот осмотрел Ферка и в первую очередь остановил кровь. Но раньше всех рядом с паломником оказалась Илина. Она опустилась на колени и приложила ладонь к его лицу.
Каспер стоял на месте, пока сэр Виллем не вышел за пределы ристалища. Проследил, как великан подошел к Илине, взял за руку и повел за собой в донжон. Девушка не сопротивлялась и покорно шла следом за троллем.
Лон Тоэно почти подбежал к Ферку, который прижал к разрезу на лице вчетверо сложенный отрез ткани и пытался остановить кровь. Великан явно намеревался провести кинжалом через глаз паломника, но не успел. Оставил длинный глубокий разрез, задевший всю щеку, заканчивался в полудюйме от нижнего века.
Пилигрим повернулся к рыцарю:
— Сэр Каспер, в конце я рассмотрел его истинную натуру. Это не человек, а чудовище. Ты видел?
— Да.
— Я тоже, — признался коновал.
Лекарь перевязал рану. Решил, что пока можно не зашивать. Мокрой тряпкой оттер кровь из разбитого носа. После Ферк при помощи молодого рыцаря стянул доспехи. Коновал осмотрел ребра паломника в месте, куда пришелся финальный удар поединка. Не смог определить, были переломы или нет. Предложил подождать и вернуться к нему, если станет хуже.
Каспер отправил паломника в конюшню, отлеживаться на куче сена. Потом нашел отца, все еще стоявшего во дворе и тихо разговаривающего с рыцарем-вассалом. Младший лон Тоэно дождался окончания беседы и подошел с вопросом.
— Отец, ты успел заметить?
— Я не хочу об этом сейчас говорить. Не при людях.
— Но ты видел?
— Да.
Зрители постепенно стали расходиться. По одному, по двое, в тишине. В городок потянулись оруженосцы и бедные рыцари. Наиболее знатные и члены королевской свиты возвращались в донжон. Когда мимо Каспер проходил король Клойлатцена, молодой рыцарь услышал фразу, которую пленник бросил сопровождению:
— Вот значит почему Маарлатце побеждает на поле боя...
Каспер провел остаток дня рядом с Ферком. Из-за того, что великан почти все время игрался и бил в щит, паломнику досталось не так сильно. Только было разбито лицо, но здесь все ограничилось синяками, рассеченной кожей и выбитым зубом.
Они тихо переговаривались. В первую очередь об истинной сущности лон Рууда. Каспер не сомневался, что слух о случившемся быстро разойдется по войску. Ферк с ним спорил. Он думал, что все собравшиеся на божий суд предпочтут сохранить тайну. Увиденное казалось слишком странным, чтобы делиться этим с окружающими. И больше походило на клевету в сторону героя.
Однако к полудню следующего дня пришла новость, которая перечеркнула все рассуждения. Стало известно, что глубокой ночью умер сэр Виллем лон Рууд. Он мирно ушел во сне. Помня давние наставления великана, его старые соратники отнесли тело на берег реки Гооцы и похоронили на живописной поляне. Обычно в эти моменты рассказчики одумывались и добавляли, что там же был священник, освятивший место для могилы.
Воспитанница сэра Виллема, вокруг разразилась неприглядная история, также спешно покинула замок. После всего пережитого она решила оставить мирскую жизнь и принять монашеский постриг. Оруженосец лон Рууда сопроводил девушку в женский монастырь, что располагался в трех днях пути.
Каспер слышал эту историю от нескольких знакомых, но так и не смог узнать первоисточник. Никто не знал имен тех людей, что участвовали в похоронах. Или хотя бы видел тело умершего. Но каждый однозначно был уверен в правдивости истории.
А тем же утром из замка Гоольт выехали воин-монах Орель и блаженная дева Сорина.
Часть 5 Северное сияние
Три года назад
Толстый мужчина провел ладонью по бритой наголо голове. Летнее солнце непривычно напекло — он только вчера избавился от остатков волос вокруг тонзуры. Путник тяжело отдышался и продолжил путь.
Идти также было некомфортно — впервые после долгих лет он сменил шерстяную рясу и простые сандалии на мирской наряд. Сапоги с чужой ноги поначалу натирали, но оставалось надеяться, что вскоре разносятся и все обойдется без кровавых мозолей.
Время от времени недавний монах повторял под нос новое имя.
— Коерт из деревни Буфица, Меня зовут Коерт из деревни Буфица.
Родное поселение новоявленный Коерт попросту выдумал. Побоялся, что случайно встретит мнимых земляков. Тогда вся его легенда может рассыпаться. Поэтому перебором выбрал слово, звучащее на маанотский манер. Мало ли в мире глухих деревень, о которых никто никогда не слышал.
Толстяк неловко шел по лесной дороге. Он торопился уйти как можно дальше от мужского монастыря ордена святого Лоренцо. Позапрошлой ночью он перебрался через монастырскую стену, наполовину спустился по веревке, наполовину беспорядочно соскользнул, содрав кожу на ладонях. Первый час бежал в монашеском облачении, в темноте переоделся в мирское и вчерашним утром сбрил волосы припасенной бритвой.
Вряд ли за ним гнались, в окрестных землях происходили куда
