конечно. К чему? Мост этот строили люди. Безумцы, грезящие мечтой о славе. О том, как убьют того, кого нельзя убить.
«Уж я-то знаю, что нельзя…»
Марья горько про себя усмехнулась и продолжила:
– Кощея Бессмертного. Но прежде, конечно, надобно им было суметь туда попасть, куда живым ход заказан. На Буян. В Навь. Вот и взялись они за мост. Было это в те годы, когда земли местные принадлежали еще людям да царствам вашим. Тем, о которых и памяти уже не осталось. Много тогда их погибло, подсобников, воинов да мастеровых, прежде чем последняя плита брега противоположного коснулась. Да, главное, все напрасно было. Потому как рати, что реку перешли, Кощей самолично встретил. И не осталось вскоре ни правителей, дерзость такую задумавших, ни их воинов. Все здесь и полегли. Так что ныне мы по костям их идем. А Кощей, в насмешку над храбрецами, желающими рискнуть, не стал мост рушить, а поставил Лихо ему вечным стражем. Дабы каждый, что великим воином себя мнит, попробовать мог мост сей перейти. Ну а лес, что теперь Темным зовется из-за близости Нави да от мира остального Смородинною рекою отгороженный, постепенно стал меняться. И обратился со временем в то, что видишь ты пред собою: былую, искаженную тень себя самого.
– Стало быть, вот оно – царство Кощеево… – Иван оглядел окрестности новым взором.
– Когда-то, но не теперь. Нет ныне у Кощея царства, и никогда уже не будет. А одна лишь тюрьма ему уготована да заточение вечное. Впрочем, и туда попасть отсюда не так-то и просто.
– Ага, ты слышал чего-нибудь о Бабе-яге, а, человече? – Водяной с шутинкою во взгляде пихнул царевича под ребра.
– Кто ж о ней не слышал… – тот хмыкнул.
– Вопрос в том, что ты слышал, Иван… – Марья задумчиво взглянула на царевича.
– Да то же, что и все, – царевич нахмурился, припоминая. – Живет в избе средь Темнолесья в глуши глубокой старуха жуткая, то ли колдунья, то ли нечисть. И, коль понравишься ей, то помочь может. А коли нет – сожрет, и вся недолга[30]. Притом вторых, которые на обед идут, куда больше. Оттого у нее ожерелье из костей, а дом, что на ногах куриных стоит, черепа живые охраняют…
– Что ж, в общем-то, все верно, – Марья улыбнулась. – Да только нам иное важно: Баба-яга не в избе живет. А в домовине. И обиталище ее – ныне единственный путь в Навь. Никак иначе нам на Буян не попасть.
– Ага, а вот чтобы к ней в гости зайти… – Водяной хохотнул. – И то самое забавное, надобно уже знать, где она живет. А вот где, никто не ведает. И отыскать ее никак нельзя.
– Это как же так? Дурость какая получается, – Иван взъерошил волосы. – Как найти то, чего найти нельзя?
– Очень просто, – Марья поглядела вперед. – Для того нам надобно потеряться. Богатырь не зря про то упомянул.
– Да, будем надеяться, то был не горячечный бред, – Водяной погладил усы.
– М-да, – царевич качнул головой. – Кажется, теперь я понял, отчего лес этот такой непролазный.
– Ладно, хватит разговоры разговаривать. Идти надобно.
Марья первая двинулась в лес.
– Ну да. Идем.
Тяжело вздохнув, Иван принялся следом за ней продираться через колючий бурелом Темнолесья.
* * *
– Ну и где эта треклятая домовина?
Водяной, с остервенением отломив ветвь разлапистой сосны, мешавшую ему пройти, зло отбросил ту в сторону.
– По мне, так мы уже с дюжину раз заблудились. Куда уж глубже-то?
– Видно, есть куда.
– Да нет… – не оборачиваясь, Марья ответила без особой охоты. – Так что иди себе дальше. Все одно боле делать нечего. Назад уж не воротимся.
– Да, твоя правда, – царь вод выместил досаду на очередной ели. – Вот ведь Микула, ох, удружил напоследок! А ведь помнится, говорил богатырь, что знает, где домовина Яги.
– Он говорил, что знает, как ее найти. А это не одно и то же.
Царевич вступился за погибшего, и Водяной явно собрался ему что-то ответить, но их обоих, грозно зашипев, прервала Марья.
– Эй вы, а ну-ка тихо!
– Чего? – Иван спросил прежде, чем сам услышал откуда-то слева приглушенные людские голоса. Несколько грубых мужских и один, звонкий, женский.
– Никак дева в беде какая-то…
Он с сомнением поглядел на Марью.
– Есть тут девы? Аль притворяется кто?
– Есть, отчего ж нет. Люди везде живут.
– Идем. Не наше это дело… – Водяного чужая беда ничуть не интересовала.
– Нет, нельзя мимо проходить! Вдруг мы помочь сможем?
– Ну, так иди помогай, – царь вод скрестил на груди руки. – Я лично собираюсь заблудиться.
– Нет, Иван прав. Поглядеть надобно, кто там галок пугает. И не гляди так, – она ответила хмурым взором на удивленный взгляд Водяного. – Заблудились уже вроде. Не шибко это помогло. Теперь чего другое пробовать будем.
– Ну, как знаете…
Водяной, пожав плечами, первым принялся пробираться на шум голосов.
– Ну что же ты такая несговорчивая-то, курочка? – хрипло усмехнулся одетый в потрепанную бурую безрукавку, рубаху, черные штаны да бобровую шапку мужик.
Стоило им подобраться ближе, Марья первым делом заприметила его и молодую черноволосую девицу, вольно разодетую в рубаху без плеч да обрезанную юбку со штанами. Она была привязана к стволу корявого дерева, что росло на окраине небольшой проплешины дремучего леса. Его, поигрывая щербатыми ухмылками, окованными железом дубинами да кривыми кинжалами, окружили пятеро разбойников. Одним из которых был увещевающий девушку мужик в бобровой шапке. Еще трое уже лежали недвижимо на земле. И отчего-то у царевны не было никаких сомнений в том, что тела на земле – покойники, а не раненые.
– День не задался, петушок! – приторно ухмыльнувшись, темноволосая чмокнула воздух, и тут же в змеином выпаде попыталась достать лбом до кривого носа обидчика.
– Тю, не брыкайся, не попадешь.
Тот рассмеялся.
– Да? А ты меня вот развяжи, и у тебя не задастся! Вон, на этих глянь, – девица кивнула на мертвых подельников разбойника.
«А она не промах!»
Марья с ухмылкой переглянулась со спутниками. Судя по лицам, у них было точно такое же мнение. Правда, у царевича в глазах еще читалось явственное желание поскорее ворваться на поляну да подсобить пленнице лихих людей.
– Хорош с ней баловаться. Кончать ее надо!
Второй, щуплый, невысокий и сутулый, сплюнул на землю.
– А лучше – ноги уносить.
– Да-да. Галка верно чешет.
Один из пока еще живых подельников угрожающего девушке разбойника со страхом заозирался.
– Чую я неладное…
– Заткнись, Кукуха! Тебя тута никто не спрашивает, – рыкнул на него бобровая шапка и вновь повернулся к пленнице:
– А ну-ка, милая, говори, куда травки-муравки свои спрятала? Или не поздоровится тебе!
– Ой, и что ты мне сделаешь, дурень?
– Ну… Например…
Мужик резко схватил девушку за привязанную к дереву руку, наклонился и недобро клацнул челюстями.
– Буду по одному откусывать твои маленькие пальчики! Рано или поздно все расскажешь. Смотри, не тяни только, а иначе травку дергать нечем будет…
– Постой! – голос девушки впервые зазвучал испуганно, но Марья ей
