шевалье, по-прежнему лелеявший свою ненависть к Мадам, умудрялся оказывать вредоносное влияние на Месье.
– Взять хотя бы английский вопрос, – рассказывала камеристка. – Принцесса жаждет снова увидеть брата. Это самое ее заветное желание. И король тоже хочет, чтобы она посетила Англию: как из государственных соображений, так и из солидарности со своим венценосным собратом. Но Месье, супруг Мадам, запретил эту поездку. Исключительно назло жене.
– Значит, принцесса не поплывет в Англию? – Кэт выполняла чернильную копию триумфальной арки, которая в настоящий момент существовала только в виде наброска. – Потому что муж не позволил?
Мадам де Борд пожала плечами:
– Воля его величества важнее, чем воля Месье. Наконец-то король вмешался. И что же Месье? Теперь он приходит в спальню Мадам каждую ночь. Тут уж государь ничего поделать не может. Даже монарх не имеет права запретить мужчине исполнять супружеский долг.
– Но зачем Месье это делает, если ненавидит жену?
– Надеется, что Мадам опять понесет.
– Ах вот оно что. Тогда она не сможет плыть в Англию.
– Но принцесса еще от прошлой беременности не оправилась! – простонала мадам де Борд. – Сил у нее мало. Месье грубая скотина, и он всегда таким был. Но Мадам сносит все испытания терпеливо, как святая. – Перекрестившись, камеристка трагическим голосом прошептала: – Понимаю, что это грешно, и все же мечтаю, чтобы кто-нибудь взял кинжал и вонзил мерзавцу в грудь. Потому что иного выхода нет.
Кэт подняла взгляд, удивленная тем, какой поворот вдруг приобрела беседа:
– Полагаю, вы преувеличиваете. Не будет же Месье вечно изводить жену – хотя бы потому, что не захочет портить отношения с братом.
– Вы не знаете Месье, – ответила мадам де Борд. – Поверьте, если его не зароют в могилу, он из кожи вон вылезет, но найдет способ погубить Мадам. – На лице камеристки отразилась тревога. – Господь свидетель, однажды он ее убьет.
Глава 41
Утро выдалось настолько погожим, что Фибс распахнул дверь, ведущую на улицу. Привратник стоял на крыльце, прислонившись к стене. Солнце согревало его лицо. Фибс почесывался с вальяжным удовольствием, наблюдая, как жизнь, словно река, течет мимо по Генриетта-стрит. Скоро можно будет на время передать свои обязанности мальчишке и чуток посидеть в пивной в переулке Халф-Мун.
Тут Фибс заметил в потоке приближающихся со стороны Бедфорд-стрит прохожих знакомое лицо. Да это же Маргарет Уизердин, служанка господина Марвуда! Привратник оценил ее опытным взглядом. Больно широка в корме, да и уже не первой молодости. Однако глаза очень даже ничего, на щеках румянец, шаг пружинит, ну а груди такие, что любой мужчина от счастья разрыдается. Уж Фибс бы с ней с радостью покувыркался под одеялом, не будь Маргарет такой стервой.
– Что стоишь столбом? – произнесла она, остановившись перед ним. – Дашь мне пройти или нет?
Фибс отошел в сторону, но всего на полшага: а вдруг повезет и Маргарет, протискиваясь мимо, заденет его грудью? Однако госпожа Уизердин молча взирала на него до тех пор, пока привратник не освободил весь дверной проем.
– Так-то лучше, братец.
Маргарет быстрым шагом поднялась наверх. Она вообще придерживалась невысокого мнения о мужчинах в целом, включая и собственного мужа, но так уж повелось, что ее презрение, как и все на свете, имело свою градацию, и Фибс в этой иерархии пресмыкался где-то на самом дне.
Госпожа Хэксби попросила Маргарет приглядывать за квартирой, пока она во Франции. Бреннан регулярно бывал в чертежном бюро, но жилые помещения располагались этажом ниже, и туда чертежник войти без приглашения не мог. Джейн Эш в отсутствие хозяйки отослали жить к матери, однако служанка должна была приходить каждый день, чтобы проветрить помещение, а также заштопать и постирать летние портьеры и полог для кровати.
Обычно Маргарет появлялась здесь после обеда, во время послеполуденного затишья, когда основная часть дневной работы уже выполнена. Но сегодня она заглянула на Генриетта-стрит пораньше. Приближаясь к двери гостиной, Маргарет услышала медленный стук шагов, разносившийся по комнате. Она остановилась в коридоре и прислушалась. Сначала шаги направлялись в одну сторону, потом стихли, а через некоторое время раздались снова. Такое чувство, будто человек в гостиной прохаживался из одного угла в другой, время от времени останавливаясь, чтобы перевести дух.
Маргарет распахнула дверь настежь. Посреди комнаты застыла как вкопанная Джейн Эш. Служанка была затянута в один из хозяйкиных корсажей, отчего ее тщедушное тельце стало еще тоньше обычного. Обута Джейн была в туфли Кэт, изготовленные из мягкой ажурной кожи, с шелковой подкладкой и острыми, зауженными книзу каблуками. Джейн эти туфли были велики. На шее служанки, прикрывая то место, где находился бы бюст, сочти природа нужным наделить им Джейн, была повязана косынка с широкой кружевной каймой.
– Ну и как это понимать? – тихо произнесла Маргарет.
Джейн уставилась на госпожу Уизердин с разинутым ртом, однако не сумела выговорить ни слова и опять его закрыла. Бледные щеки залила такая яркая краска стыда, что веснушек стало не видно.
С поднятой рукой Маргарет надвигалась на Джейн. Обе знали: пока госпожа Хэксби в отъезде, главная в доме Маргарет. В ее власти устроить Джейн трепку или даже рассчитать нерадивую служанку.
Подойдя ближе, госпожа Уизердин обратила внимание на косынку, вернее, на кружево, украшавшее кайму. Достаточно дойти до Стрэнда и Новой Биржи, чтобы убедиться, что простое слово «кружева» никоим образом не передает всего изобилия и разнообразия подобных изделий. Маргарет на глаз определила, что это кружево на редкость искусной работы, – скорее всего, оно из Фландрии: кайма цельная, и тонкая ткань превосходного качества. Такую красоту не положено носить честной служанке четырнадцати лет от роду, чье жалованье составляет в лучшем случае три фунта в год, причем бо́льшей частью денег распоряжается ее мать.
– И где же, скажи на милость, ты взяла такое кружево, воровка малолетняя?
– Я не… Это подарок! – вскричала Джейн и прижала руку к груди, будто пытаясь защитить драгоценное кружево. Сбросив туфли – одна завалилась набок, – девчонка попятилась. – Ей-богу, я ничего не украла!
– Кто же станет делать такие подарки девице вроде тебя? Сколько оно стоит? Шиллингов десять? Или целый фунт?
– Не знаю… Но он правда мне его подарил.
– Кто – он?
– Голландец.
Тут Маргарет стремительным движением ухватила Джейн за шиворот и как следует тряханула.
– Какой еще голландец?
У Джейн подогнулись ноги. Служанка осела на пол и разрыдалась, зарывшись лицом в ковер и сжавшись в комок из чужого шелка, слоновой кости, кожи и кружева.
* * *
После закончившегося ничем утреннего визита на Слотер-стрит я по поручению лорда Арлингтона отправился на встречу с капитаном торгового судна, недавно вернувшегося из России: по пути
