стол.
– Чья это книга?
Старуха не отвечала. Ее начало трясти, и она вцепилась в спинку стула.
– Сядьте, госпожа, – вежливо предложил я. – Мы вас не обидим. Только ответьте.
Опустившись на стул, хозяйка положила руки на столешницу, пытаясь унять дрожь.
– Одного человека, который иногда тут останавливается.
– Голландца? – (Старуха кивнула.) – Как его зовут?
Она пожала плечами:
– Не знаю.
Я указал в сторону комнаты наверху:
– Он сейчас там?
Старуха замотала головой. Я сомневался в ее правдивости, да и вообще не собирался ничего принимать на веру.
– Смотри, чтобы никуда не уходила, – велел я Сэму. – Я посмотрю наверху. Если врет, поступай с ней как пожелаешь, хоть голову ей отруби.
Сэм выхватил из ножен абордажную саблю, и хозяйка испуганно взвизгнула. Мой слуга положил оружие на стол. Потом достал пистолет, взвел курок, развернул пистолет рукояткой вперед и протянул его мне.
– Спусковой крючок у него податливый, так что вы уж с ним осторожнее, хозяин.
Старуха с открытым ртом следила за каждым движением Сэма.
– Клянусь, никого там нет, – почти неслышно выговорила она и перекрестилась. – Ох, Иисус, Мария и все святые, спасите и помилуйте!
С тростью в одной руке и пистолетом в другой я вскарабкался по лестнице. В комнатушке с низким потолком никто не прятался. Обстановка здесь была скудная: только кровать с отдернутым пологом, столик и маленький шкаф, внутри абсолютно пустой. Одно из двух окошек располагалось прямо над дверью. Створку старуха оставила открытой. На полу валялась горка грязного постельного белья. Похоже, когда мы постучали в дверь, хозяйка перестилала постель.
Я спустился обратно. Ни Сэм, ни старуха не двигались с места. Оба не сводили друг с друга глаз, будто дети, играющие в гляделки.
Я открыл шкаф внизу. Внутри обнаружились оловянные кружки и тарелки, два-три стакана и несколько книг: одни на английском, другие на голландском. Еще я увидел там три нераспечатанные бутылки вина и приземистую глиняную флягу, заткнутую пробкой. Я рассчитывал найти что-нибудь поинтереснее – к примеру, письма или документы.
Потом я заглянул в дубовый сундук, длиной превосходивший средних размеров гроб. Сундук оказался не заперт. Внутри лежали две шпаги, завернутые в плащ. Под ними я нашел суконный камзол и бриджи, а также рубашки и другие предметы одежды. Достав камзол, я приложил его к себе. Эта вещь явно принадлежала высокому широкоплечему мужчине. Такому, как ван Рибик.
Что-то звякнуло. Похлопав по ткани, я обнаружил потайной карман, спрятанный под клапаном. Торопливо распутав завязки, я вытащил две монеты, обе золотые. Деньги так и сверкали у меня на ладони.
И на той и на другой монете была отчеканена фигура человека в доспехах, в одной руке державшего меч, а в другой – пучок стрел. Голландские дукаты. Я уронил деньги на стол.
– Где он? – спросил я старуху.
– Не знаю.
– Когда ты в последний раз его видела?
– Не помню… Вроде бы на прошлой неделе.
– Как он представился?
– Господин… Смит.
Я был уверен, что хозяйка лжет.
– И давно он у тебя останавливается?
Старуха пожала плечами:
– С прошлого месяца.
Именно тогда ван Рибик сбежал из маленького домика в Остин-Фрайерс.
– Услышал, что я комнаты сдаю, – продолжила хозяйка. – Уж не знаю от кого, но… Он мне заплатил за два месяца, без кормежки. – Она, прищурившись, поглядела на меня снизу вверх, как будто оценивая, какой эффект произвели ее слова. – Дома почти не бывает. А ежели вдруг тут обедает или ужинает, так еду я ему заказываю из таверны, и за это он тоже платит. Да вдобавок щедро и к тому же сразу.
Я ей не верил. Объяснения старухи звучали слишком уж складно. Похоже, что, лишившись одного убежища, ван Рибик незамедлительно отыскал другое и удобно здесь обустроился, разложив повсюду свои вещи.
Но доказательств нет, а значит, моя главная задача – выследить ван Рибика – остается невыполненной. Единственное, что я могу сейчас предпринять, – это доложить о результатах лорду Арлингтону и Горвину.
Взглянув на меня, ожидавший распоряжений Сэм вопросительно вскинул брови.
– Книги мы забираем, – объявил я. – И осмотри шкаф еще раз – вдруг я что-то…
В этот момент входная дверь дома открылась, и мужской голос прокричал:
– Мама, ты где?
Сэм среагировал быстрее меня. Сорвавшись с места, он заткнул старухе рот рукой, одновременно прижимая ее локтем к стулу. Вторая рука слуги потянулась за лежавшим на столе пистолетом. Встав между стеной и распахнутой дверью комнаты, я вскинул трость.
Снаружи донеслись шаги – быстрые, но при этом тяжелые. Хозяйка вертелась на стуле, изо всех сил пытаясь высвободиться.
– Я же тебе говорил: запирайся на засов…
Дверь открылась, крупный мужчина шагнул в комнату и резко осекся. От увиденной картины он в изумлении застыл на пороге.
А затем рука его скользнула к рукоятке шпаги. Размахнувшись, насколько позволяло тесное пространство, я приготовился ударить его по голове тяжелой тростью. Мужчина стал оборачиваться. За секунду до того, как моя трость достигла цели, я узнал этого человека, а он узнал меня. Шапка отчасти смягчила удар, и все же здоровяк отлетел к стене. Оглушенный, он рухнул на колени.
Старуха громко, пронзительно завыла и принялась биться в руках у Сэма, как выброшенная на сушу рыба. Но мой слуга держал ее крепко.
Отойдя от стены, я снова вскинул трость и ухватил ее обеими руками. На этот раз вокруг меня было достаточно свободного пространства, чтобы поднять трость над головой. Вложив в удар всю свою силу, я обрушил трость на правую руку, в которой мой противник держал шпагу.
Отдача оказалась настолько сильной, что я едва не выронил трость. Раздался треск. Сын хозяйки закричал и схватился за руку. Гримаса боли исказила его лицо. Трость угодила в плечо. Положение усугубило то, что в этот момент Коннолли – а это был именно он – опирался ладонью об пол, собираясь встать. Толстяк перенес свой вес на руку; из такого положения у него не было возможности увернуться от моей трости. Крича от боли, он схватился за поврежденное плечо.
– Тише, господин Коннолли, – велел я, чувствуя, как весь наполняюсь желчью, будто весеннее дерево соком. – А то потревожите своих почивших соседей.
Глава 43
Через некоторое время откуда-то из-за пределов этого адского домишки донесся бой церковных часов. Я насчитал шесть ударов.
Погода менялась. Хлынул проливной дождь, и от порывов ветра задребезжали окна и двери.
Коннолли и его мать сидели за столом друг напротив друга. Сэм, чей талант вязать морские узлы поражал воображение, примотал их ноги к ножкам стула, воспользовавшись ремнем и шейным платком
