она узнала тут же, по ассигнациям, на которых был запечатлён его лик – некоторое сходство с «ликом» на купюрах и настоящим государем всё-таки было.
Оправившись от волнения за дверью, Глафира снова появилась в зале, после реверансов и приветствия попросила у меня разрешения накрывать стол к завтраку. Я милостиво позволил, сказав, что трапезничать мы будем с царём вдвоём. На что Павел возмутился:
– Втроём! Ваша Мариша просто обязана завтракать с нами. Тем более у меня к ней есть несколько вопросов.
– Хорошо, ваше величество. Я пойду позову её к столу, – согласился я.
На самом деле мне с Маришей надо было поговорить наедине, и успеть ей кое-что сообщить именно перед встречей с Павлом Петровичем.
Во-первых, во время краткой беседы царь оговорился, что несколько раз замечал за собой слежку, но умело обходил её. Он очень этим гордился, а вот я, наоборот, взволновался. Ведь прикончить государя в обличии купца в тысячу раз проще, чем на троне или в опочивальне. Никто даже заморачиваться не станет выяснением личности. Блин... Терять царя сейчас, когда он стал нам таким крепким союзником, когда мы с ним уже практически сделали бархатную революцию (ну, или спланировали – какая разница), было бы очень обидно. Александр Павлович, помнится мне, тоже был реформатор ещё тот, но неизвестно, как он воспримет меня в качестве "главного советника". Так что надо беречь то, что есть, и ковать железо, пока оно горяченькое. И я решил рискнуть: поехать вместо Павла, оставив его временно на своём хозяйстве. Уж тут-то его никто точно не найдёт из злоумышленников.
Помочь уговорить императора на такую подмену должна была Марина. Только на неё я возлагал свои надежды. А чтобы заручиться доверием государя, я напомнил ей несколько эпизодов из детства Павла Петровича, о которых прочёл в Интернете. Его современники не должны были бы знать о таких нюансах, по мнению императора. Например, о том, что граф Скавронский, который был приставлен к малолетнему царю в качестве гувернёра вместе с Бехтиевым, придумал интересный способ заставить царского отпрыска хорошо себя вести и прилежно учиться. Они оба ежедневно выпускали один экземпляр газеты "Ведомостей", где была выделена страничка под названием "Из Петербурга". В статье сообщались все мелкие и крупные провинности государя, детские проказы и капризы, а также его успехи. Ежедневно Павлу Петровичу приносили эти "Ведомости" для прочтения с уверениями, что они отсылаются в Европу, и о поведении малолетнего императора, таким образом, узнает весь мир.
Другой эпизод тоже был не менее личным. На одном из экзаменов восьмилетнего цесаревича присутствовал сам царь – его отец, Пётр III. После одного особенно удачного ответа сына Пётр Фёдорович произнёс с гордостью и весёлой усмешкой:
– Господа, говоря между нами, я думаю, что этот плутишка знает предметы лучше нас!
Он даже хотел пожаловать ему звание капрала гвардии. Но граф Панин, который был тогда учителем и воспитателем Павла, отговорил императора от этого, чем очень обидел своего воспитанника. Панин строил свой отказ на том, что такое звание заставит мальчика чувствовать себя старше своих лет. Позднее Павел Петрович сам понял, что его гувернёр был не настолько глуп и злобен, как в тот момент ему показалось. Он и в самом деле переживал за него и любил своего воспитанника.
Мариша быстро вникла в тему. Я намекнул ей на то, что царь в шутку хотел проверить её способности предсказывать будущее и отгадывать прошлое. Хитро стрельнув в меня глазищами, девушка убежала, пообещав явиться к столу через некоторое время.
В общем, Маринка превзошла все мои ожидания! Перед царём она предстала, нарядившись в свои цыганские юбки, которые частично сохранились после перешивания, надела новую белую блузку с дорогой вышивкой, навесила на себя все драгоценности, которые имелись у нас – ну, или почти все, потому что несколько пар серёг всё-таки осталось - ушей не хватило, да кольца были использованы не все. Волосы Марина распустила по плечам, накинула яркую шаль, разулась и в таком виде вышла к столу.
Сказать, что Павел Петрович обалдел от её вида – это не сказать ничего. Сначала он, как рыба, выброшенная на берег, хлопал ртом и лупал глазами. Потом таки собрался и, приподнявши немного от стула пятую точку, кивнул барышне. Цыганка вплыла в зал так, словно это она была королевой, а все вокруг находились в её подчинении. Этим, видимо, и объяснялось смущение государя, не привыкшего к такому "невниманию" и "пренебрежению". Я очень волновался: а ну как император рассердится да и станет потом, позже, мстить нам с Мариной? Но нет, и на этот раз обошлось. Видимо, царь помнил, что он здесь инкогнито. Просто купец заезжий, так что сильно кочевряжиться не стал.
А Маринка, как говорится, прониклась ролью полностью! Она остановилась рядом с государём, посмотрела ему прямо в глаза, подержала обе ладони над его затылком.
– Этот человек приехал сюда с добром... – она сделала над головой Павла несколько пассов , отошла так, чтобы царь мог видеть её всю и вдруг захохотала, как безумная.
– А здорово граф Скавронский придумал с теми "Ведомостями"! Бедному мальчику Павлуше ничего не оставалось, как изображать из себя крайне послушного ребёнка, ведь отчёты о каждом его якобы проступке тут же становились (повторяю – якобы становились!) достоянием всего мира! Цесаревичу так хотелось прямо на уроке поскакать на его деревянной лошадке, размахивая игрушечной саблей, а гувернёр тут же брал в руки блокнот и записывал в него: "Павел Петрович был сегодня мало прилежен, он пытался играть во время занятий физикой". Каково?
Лицо государя побледнело. Он вздохнул глубоко, борясь с сильным волнением, и кивнул. Мариша резко изменила голос и проговорила почти басом:
– Господа, говоря между нами, я думаю, что этот плутишка знает предметы лучше нас!
Павел снова кивнул и откинулся на спинку стула. Он поверил цыганке, и это была наша с Маришей маленькая, но таки уже победа!
– Но я вижу опасность... Прямо за спиной императора стоят какие-то тёмные силуэты... Это убийцы! Убийцы!!! Они готовят покушение на государя!!! – Марина закрыла лицо руками, будто бы в испуге, и зарыдала. Вот ведь артистка! Никогда раньше я не наблюдал за ней такого таланта.
– И что мне теперь делать? – настороженно спросил Павел I.
Марина убрала руки от лица, снова приблизилась к царю и взяла его руку в свои ладони.
– Можно спастись, если переложить временно свою миссию на другого человека, близкого
