мне не пришлось. Мышкой девочка скользнула в наш номер, уселась на подставленный мною табурет и набросилась на еду с завидной жадностью. Еду была и правда вкусной, но в нас больше уже не могло влезть, а оставлять то, за что уже уплачено, мы с Афоней не захотели.
Наконец наша гостья наелась и осоловело уставилась на нас. Потом неохотно встала и начала привычным жестом снимать с себя платьишко, смешно и нелепо повиливая при этом тощей попой.
- А вот этого делать не надо, - остановил я несуразный стриптиз.
- Но как же? - испугалась малышка. - Меня же хозяин выдерет за то, что я не понравилась господам... А сегодня кроме вас никто комнат больше не снял... Чем же я ему платить буду?
Похоже, этот говнюк использует малолетку для своего обогащения. Мало того, что не кормит, так ещё и заставляет заниматься с постояльцами всякими непотребствами. Девчонка же спрятала лицо в ладошки и мелко затряслась в беззвучном плаче. Вырез на правом плече сполз, обнажив огромный синяк с кровоподтёком. Похоже, девочка регулярно подвергается побоям. Но спасти её прямо сейчас у нас не было возможности, как бы этого ни хотелось.
- Давай сделаем так. Сколько тебе платят постояльцы... ну, за ночь, проведённую в их номере? - поинтересовался я.
- Пять копеек, - всхлипнула малышка.
- Вот тебе монетка, держи. Ты пока не уходи - давай-ка, поспи у нас, отдохни. А утром хозяину отдашь денежку, договорились?
Девочка неуверенно взяла из моих рук пятачок, засунула его куда-то около банта - там, наверное, размещался специальный кармашек, и снова попыталась раздеться.
- Спать, я сказал, - строго остановил я малолетку. - Кровать я не уступлю, а одеяло можешь использовать в качестве постели. На сундуке и укладывайся.
Девчонка благодарно посмотрела на меня и пошла стелить себе. Уже через минуту мы услышали тихое её посапывание. Утром она исчезла так незаметно, что мы даже не услышали ничего. Днём отправили из Сызрани письмо в поместье, где описали начало нашего странствия. Про ночной случай, разумеется, сообщать ничего не стали.
Дальше решили, что больше мне гримироваться не стоит. Никто же не знает, что я выполняю миссию императора. Так что вряд ли кто-то специально будет охотиться на меня. Деньгами тоже решили сильно не светить. Поэтому я прикупил с утра одежду простого рабочего, Афоня остался в своей прежней. Пару мешков-сидоров (прадедушек нынешних рюкзаков, сшитых из крепкой дерюги) тоже пришлось приобрести, чтобы туда переложить наши пожитки – на аудиенцию к Папе Римскому я же не пойду в холщёвых портках и рубахе. Особенную сложность доставляли мне лапти. Никак не получалось их обувать, пришлось обращаться за помощью к Афоне. Да и ходить в них было крайне неудобно: подошва была плоской и жутко жёсткой.
В порту мы купили билеты на ближайший корабль, который следовал на юг страны. Нам бы теперь не пропустить "свой поворот". Мне пришлось обратиться к капитану с просьбой, чтобы он подсказал нам, где лучше всего высадиться. Отблагодарил его ассигнацией, тот очень удивился, но сдержанно кивнул – видимо, не мы первые среди вельмож, кто путешествует по воде инкогнито.
Наслаждаясь видами побережья Волги, мы вели праздную жизнь. Правда, Афоня постоянно что-то чертил в своём альбоме карандашом, стирал ластиком и чертил снова – я прикупил ему принадлежности в Сызрани, когда приобретал новый прикид.
Корабль наш шёл со скоростью 2-3 узла, что по-нашему выходило около 4 километров в час. Зная, что от Сызрани до Волгодонска где-то 1140 километра, можно высчитать, сколько времени нам потребуется на эту часть путешествия – 280 часов, и это при условии, что не будет штиля. Одиннадцать с лишком суток! Но телепаться на лошадях, подвергаясь опасности нападения грабителей – это то ещё удовольствие. Здесь, по крайней мере, спокойно.
Ч. 2. Гл. 2. Павел в образе графа Орлова
А в то время, как мы с Афоней разглядывали красоты побережья Волги, Павел отдыхал в моём поместье. Крестьянам его представили как моего брата, тоже графа. В первый же день после моего отъезда он обошёл все дома в посёлке Новый Тукшум, не побрезговал поговорить с крестьянами. Был очень доволен услышанным и увиденным: большинство семей жили если не богато, то уж явно не бедствовали. Хотя кое-где царило запустение и нищета. Там жили пьющие. Полностью победить зелёного змия мне так до конца и не удалось.
Очень понравилась государю моя идея делать кирпичи из земли и сбродившей травы. Павел даже попробовал постучать по стенам дома Прохора, чтобы проверить их на прочность – они не уступали кирпичам из обожжённой глины. Штукатурка снаружи защищала кладку от намокания во время дождя. Хотя я пока не мог точно сказать, насколько такие постройки будут долговечны.
Понравилось всё государю и в богадельне. Старики и инвалиды, которые были ещё не так плохи, в свободное время занимались раскрашиванием фарфоровой посуды. Марина сделала прекрасные трафареты, поэтому особой сложности перед работниками не возникало. За работу они получали деньги, которые откладывали на похороны – не хотелось оказаться после смерти в общей могиле. А некоторые даже мечтали накопить на собственный домишко, хотя это было нереально. Не потому, что дома стоили дорого, а потому, что жить в одиночку и без помощи посторонних людей такие граждане не смогли бы. Но мечтать не вредно, поэтому Павел не стал их переубеждать, а только улыбался, слушая грандиозные планы старичков и инвалидов.
Интернат для сирот и вовсе привёл государя в восторг. Девочки выглядели довольными, ухоженными и весёлыми. Он стал задавать им вопросы, чтобы проверить знания, и снова был приятно удвилён: "Эти плутишки знают о предмете даже больше, чем я!" – пошутил он, подмигнув заговорщицки Марине, которая выступала у "графа" гидом.
На второй день государь решил посмотреть на птицеферму. В Гривенский он отправился вместе с Прохором. Марина осталась в Тукшуме, поскольку надо было заниматься делами в интернате – как раз привезли двух крошечных подкидышей возрастом чуть больше года. Девочки были сильно запущены, истощены. Глафира с Мариной провозились с ними до позднего вечера. Они даже не стали пока оставлять их в приюте, а взяли в дом, чтобы оказывать им уход с большей ответственностью.
Вечером второго дня Павел вернулся из Гривенска и не обнаружил в доме Марины. Он очень хотел поделиться с ней своими впечатлениями, стал её искать, но девушки нигде не было. Заволновавшись, Павел вышел во двор и стал расспрашивать
