— Я сказал, что не трону тебя. Не вынуждай.
— Да. Да. Хорошо. — Тот поднял руки в примирительном жесте.
Ингвар сел рядом. Старикан оказался проворным. Ещё вскочит на жемайтца и поминай как звали.
— Как тебя зовут?
— Да. Да. Михей, в смысле.
— Хорошо. А…
Неумно будет называться ни Ингваром Нинсоном, ни Таро Тайрэном. Об этих секретных именах теперь знать будет только он. Нет, к сожалению, не только он. Двадцать-двадцать-двадцать. Да, по правде говоря, это ведь первый встреченный им человек, который не знает его ни как Ингвара, ни как Таро.
Ладно. Одноногому старику и вовсе без надобности его имя.
— А как ногу потерял, Михей?
— Тиуном был. Мы были.
— Вы с Джо?
— Да. Нца! — цыкнул языком старик и показал коню несколько округлых жестов.
Тот застыл, а потом, топая копытами, развернулся на месте.
— Ща он другим боком встанет, увидишь.
Действительно, по всему правому боку коня шёл длинный светлый шрам. Начинался тонкой полоской на шее, переходил в большой рубец на боку и заканчивался уже на животе, опять сходясь в тонкую белую полоску на тёмно-коричневой шкуре.
— Да. Да. Мне ногу, ему вон чего. Так и закончилась наша служба. Давнесь.
— Ах вот чего он такой обученный и смелый.
— Да, — с гордостью сказал старик. — Джо, он такой.
— Михей, ты давай мне супу налей да побольше. Я поем.
Старик послушно достал большую деревянную миску и стал накладывать уху.
— Да. Не готово ещё.
— Мне нормально, сойдёт. Главное — побольше. Теперь вот чего. Слушай внимательно.
Ингвар подошёл к недоверчиво отпрянувшему Джо. Достал мешочек с апельсиновыми корками и принялся жевать одну. Другую протянул Джо. Тот посмотрел на корку. На Нинсона. На хозяина.
— Слышь, Михей. Скажи ему, что ты не против.
Михей показал, что не возражает. Джо, всё ещё настороже, готовый отскочить при первом же резком движении, мягко взял угощение с раскрытой ладони.
— Ты слушаешь, Михей?
— Да. Да.
— У тебя родственники есть? — спросил Ингвар задумчиво.
Он не стал бросать руну. Но упорно о ней думал. Представлял, как раз за разом чертит руну на лице старика. Раз за разом.
Мадр. Мадр. Мадр.
— Есть.
Соврал.
Вокруг головы Михея разлилось жёлтое сияние.
Неяркое. Но заметное. И на один только миг.
Врушка Навван подсказывала ему.
Как будто старик выдохнул изо рта жёлтый дым, который тут же унесло ветром. Вот только трубки у него не было. Это облачко клубится вокруг человека, когда озаряет вдохновение, либо когда он что-то изобретает, либо когда врёт. Вполне понятно. Старик давал знать, что дома его ждут. Что если Ингвар сейчас его пристукнет, уже вечером старуха начнёт нервничать, а завтра утром побежит к тиунам.
Хотя в доказательство старик и показал инсигнии, говорившие о том, что он и в самом деле женат. На указательном пальце можно было разобрать по мечу на каждой фаланге. Тиунство закрыто. Похоже, всё сказанное — правда.
— Тогда план такой. Я сейчас забираю коня. Еду к твоим родственникам, к дому, который ты мне назовёшь. Отдаю им Джо. Передаю от тебя записку. Там будет сказано, что я не конокрад, ты меня сам отправил, велел накормить да поверить. Рассказываю, что тебе тут нужна помощь. В благодарность, что весточку от тебя доставил, ужинаю, ночую. А родичи утром за тобой съездят. Что скажешь? Пробудешь тут ещё день? Ты же всё равно, небось, собирался все выходные тут сидеть.
— Да. Да. Только такой твой план меня угробит.
— Чем же это он тебя угробит?
— Мне с культей нельзя в холоде. Я и так уже выбрался на свой страх и риск, потому что ночь обещалась быть тёплой. Резко теплее, чем все предыдущие. Так оно и получилось, слава Матери Драконов. Уж больно по рыбалке соскучился за зиму. Но вообще мне нельзя. В культе кровь совсем плохо бежит. Утром трогаешь — как кусок мяса с ледника достал. И так уж отогревал как мог, до рассвета не спал. Я вторую такую ночь не продержусь. Видишь, все дрова извёл. Мне их заготавливать, сам понимаешь. Сложно.
Ингвар ему поверил.
— Хорошо. Второй вариант. Поехали со мной. Вещи бросай. Весишь ты немного. Джо выдюжит, если шагом. И к вечеру оба будете дома. Ты меня не сдашь, я надеюсь. А то славная мне будет награда, что я тебя не притопил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нет. Нельзя с ним так. Джо старый. И раненый. Он со мной, с вещами еле ходит. Ты один больше весишь, чем я со всем уловом.
— Хорошо. Третий вариант. Оставайся. Я поеду прямо сейчас. Буду через несколько часов в городе. Такой темп выдержит твой Джо? Сейчас время к полудню?
— Нет. Нет. Какой там. Часов десять только.
— Хорошо. Скажем, к трём-четырем я у твоих. И к вечеру они здесь. Или заберут тебя, или пришлют внука, который будет рубить дрова. Большой костёр. Много тепла. Всё будет хорошо с твоей культёй.
Рыбак призадумался.
— Да. Только…
— Михей! — Ингвар жестко осёк старика. — Мне, честно, проще тебя либо утопить. Либо оставить. Выбирайся из лесу, как знаешь. А Джо себе заберу. И ты никогда больше его не увидишь. Ни-ко-гда. Совсем. Хочешь так?
Было видно, что старик не хотел.
— Если не хочешь, то давай уже тоже сделай шаг навстречу.
— Да. Да. Действительно. Можно, я подумаю, пока ты ешь?
Неловко балансируя на одном колене, старик протягивал миску с ухой. Уха была горячей, но, в самом деле, ещё не приготовилась.
«Лучше бы была холодной, но готовой», — усмехнулся Ингвар.
— Хочешь, я тебе перстень в залог оставлю?
— Не надо, — легко отказался рыбак.
Ингвар потянулся было снимать кольцо. Но увидел, что Мортидо превратился в массивный медный перстень. Дешёвенькую, заеденную патиной поделку, какие любили пижонистые деревенские ключники.
Вишнёвый самоцвет, налитый внутренним светом, скрылся, будто залез в ракушку. Размеры и форма только угадывались. Под невнятным цветочным узором проступали суставчатые фаланги паучьих ножек. А под тонкой коркой камеди наверняка жил и пульсировал камень, густой и тёмный, будто капля сердечной крови.
Спрятался.
«Вот как ты умеешь, значится», — подумал Нинсон.
— Да… Это… У тебя бумага есть? — спросил старик.
— Нету. Пиши на бересте, — кивнул Ингвар в сторону кучки для розжига.
Михей сдался. Стал карябать записку.
Значит, проблем не будет. Можно поесть.
Рыбацкую уху готовили из всего, что наловилось за последний день-два. Использовался один универсальный рецепт. Крупную рыбу откладывали в сторону. Мелкую потрошили и тщательно промывали. А потом прямо в чешуе бросали в котелок. Варили до тех пор, пока рыбка полностью не разваривалась.
Пока шёл этот процесс, занимались отложенной до поры крупной рыбой. Обдавали кипятком, лущили чешую, отрезали голову, потрошили, промывали. Потом, когда на огне уже побулькивало однородное варево, туда бросали репку и лук. Добавляли соль, если была. Чищеная крупная рыба ныряла в котелок в самом конце.
Призрак фамильяра напрягся — встопорщил шерсть, навострил ушки.
— Я не собираюсь останавливаться по дороге. И правда не собираюсь воровать у тебя Джо. Завтра уже увидитесь. Ну сам посуди, зачем бы мне такие сложные схемы предлагать? Почему бы просто не отнять лошадь?
Михей посмотрел на Ингвара мокрыми глазами.
— Зачем? — дрогнувшим голосом спросил он без обычных «да-да». — Ну, может быть, затем, чтобы обменять эту записку у моих родичей на ночь постоя и на харч. Я вот допишу её, тут-то ты меня и того.
— Они так хорошо готовят, чтобы из-за такой малости возиться? Может, я бы лучше у тебя украл топор и котелок. И продал. Смог бы снять и комнату, и полный пансион. И притом надолго. Или тут такие края, что металл дешёвый?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Тиунский топор был хорош. Длинная прочная рукоять, отменная сталь. А в обух влита маленькая руна Трор с зелёным отливом. Руна главного мастера топоров — Третьего Лоа по имени Луг. Перламутровая зелень отблеска выдавала драгоценный рирдан.
Хоть в бой, хоть в лес. Явно даренное за службу оружие. И вряд ли такой подарок делал ключник или альдерман. Скорее, тут речь о бароне, а то и о графе, кабы не князе. Может быть, совершил какой-то подвиг, а может быть, долго и добросовестно служил.
