в больнице ее смогли принять за Хелен, во всяком случае руководствуясь фотографией в промокшем паспорте. Общее сходство было очевидно – худощавость, светлые волосы, темные глаза. А лицо, опухшее и в синяках, словно лишилось индивидуальных черт. Ей вспомнился совет, который когда-то дала ей Хелен: при описании внешности персонажа достаточно одной-двух деталей. Читатель сам создаст образ в воображении, а любые дополнительные подробности будут только отвлекать и раздражать.
Флоренс надела нижнее белье Хелен – серое шелковое. Открыла дверцу ее шкафа и достала бежевое льняное платье с роговыми пуговицами спереди. Дополнила образ несколькими браслетами.
Она вдруг вспомнила, что в ночь аварии на Хелен были массивные браслеты. Пыталась ли она выбраться из машины? Могли они ей в тот момент помешать?
Флоренс похлопала себя по щекам. «Это не имеет значения, – сказала она себе. – Не имеет никакого значения. Не начинай опять эту бесконечную череду вопросов».
Внизу, на террасе, она с аппетитом поела. Намазала булочку маслом и джемом и попросила Амину приготовить ей яичницу. Выпила три чашки кофе со сливками, а потом уселась в один из шезлонгов. Амина принесла ей холодной воды с мятой и лимоном – стакан тут же начал запотевать. Флоренс закрыла глаза и ощутила, как давит жара.
Хелен мертва.
Флоренс прокручивала в голове эту мысль, будто держала ее на свету, разглядывая со всех сторон. Хелен мертва.
Она снова ждала, что почувствует хоть что-то: грусть, может быть, вину. Но ни того, ни другого не было.
«Смерть – главная перемена в судьбе человека, – подумала она, – но едва она случается, как тут же утрачивает свое значение. Ведь самого человека не остается. В этот момент весь смысл смерти разлетается в пух и прах. А последствия наступают только для тех, кто продолжает жить».
Кто же эти люди, в случае Хелен? Ее мать умерла, а с другими родными она порвала. Кто есть еще?
Ее редактор? По словам Хелен, они не были близки. Грета? По ней потеря клиента может ударить, но неприятности на работе случаются у всех.
На самом деле единственным человеком, которого в этой ситуации стоило пожалеть, была сама Флоренс. Это она получила травму, осталась одна в чужой стране, разом лишилась работы, дома и наставника.
Но она ничего не чувствовала. Ни жалости, ни сожаления – ничего.
Не испытывая этих эмоций, как, впрочем, и каких-либо других, Флоренс могла смотреть на факты трезво. И что ей показалось в этих фактах самым интересным, так это то, что о произошедшем никто не знает. Она – единственный человек на свете, которому известно о смерти Хелен Уилкокс.
30
Возможно, когда полицейский Идрисси прошептал ей на ухо имя – мадам Вилькок, – какая-то часть Флоренс уже поняла, что делать дальше. А может, это случилось еще раньше – когда пять недель назад она впервые вошла в холодный, выбеленный дом Хелен и увидела лютики на окне, камин с тлеющими углями. Как бы то ни было, к тому моменту, когда она лежала в шезлонге под палящим солнцем Семата в это не по сезону жаркое утро, сомнений у нее практически не осталось.
Она намерена стать Хелен Уилкокс.
А почему бы и нет? Никем не занятая личность Хелен только этого и ждала, словно большой пустующий дом. А Флоренс в это время ютилась в маленькой неказистой лачуге. Так не стоит ли переехать в заброшенный особняк? Не позволить ему обветшать? Она могла бы зайти внутрь и заняться кое-каким ремонтом. Прочистить трубы, вымыть пол, позаботиться о том, чтобы дом оставался в хорошем состоянии.
Самое удивительное, что у нее уже были ключи: она владела всей необходимой информацией. В незатейливой бытовой жизни Хелен она разбиралась лучше самой Хелен – жила в ее доме, оплачивала ее счета и писала электронные письма от ее имени. Она была уверена, что физически вполне может сойти за Хелен – ей это уже удалось. Фотографии в паспорте и на водительских правах Хелен – маленькие и старые, прикрытые голограммами, а теперь еще и поврежденные водой. Самой заметной чертой ее внешности была ярко выраженная горбинка на носу, но на фотографии анфас ее не видно. Да и кто вообще так пристально смотрит на эти фотографии?
Тут она вспомнила,
