— На нем, кажется, что-то написано, — заметил Родриго. — Наверное, ваше имя?
Впервые девушка обратила внимание на надпись с внутренней стороны медальона и медленно, по слогам, прочла:
— Примавера...
— Примавера? Весна? Должно быть, вас так называли в детстве? — спросил Родриго.
— Нет, это имя ее бабушки со стороны отца; она подарила Веронике медальон при рождении, — с некоторой поспешностью пояснил Ринальдо.
Карло бросил на него быстрый взгляд, а Вера с удивлением заметила:
— А ты никогда не рассказывал мне о моей бабушке, дядя.
— Что рассказывать? — пожал плечами Ринальдо. — У синьоры ди Торелло была такая же печальная судьба, как и у всей нашей семьи. Давайте говорить не о прошлом, а о будущем.
Карло тут же включился в разговор:
— Да, я бы хотел более подробно узнать о вашей поездке на Родос.
Но Вера почти не слушала разговоры мужчин, которые в другое время были бы ей весьма интересны, и мало притрагивалась к изысканным блюдам на столе, хотя еще совсем недавно ощущала голод. Все ее внимание было поглощено близким соседством Родриго, его восхищенными взглядами, звуком его бархатного голоса, в котором девушке чудился тайный призыв.
Вера не могла дождаться минуты, когда останется с испанцем наедине, чтобы можно было поговорить без свидетелей. А в том, что такой разговор состоится, она почти не сомневалась.
Наконец, через какое-то время в дом явился слуга купца Юлиана, сообщивший, что хозяин приглашает Ринальдо и Карло к себе для переговоров о торговой сделке.
Родриго передал Веру на попечение донье Эльвире, а сам вышел проводить гостей за порог. Уже у двери Ринальдо вдруг оглянулся и бросил на девушку пристально-тревожный взгляд, на который она ответила спокойной улыбкой, словно давая понять, что дядя зря волнуется за свою сильную и здравомыслящую племянницу.
Едва мужчины вышли, как донья Эльвира увела девушку во внутренние покои и показала отведенную для нее комнату с кроватью в алькове, застеленной роскошным покрывалом.
Вечерело, но до ночи было еще далеко, и Вера слегка удивилась, что дуэнья заранее привела ее в спальню, словно собиралась приготовить гостью ко сну. Решив, что так принято в здешних знатных домах, Вера ничего не сказала, лишь вопросительно взглянула на донью Эльвиру, ожидая ее пояснений. Но почтенная дама только поклонилась и с загадочной улыбкой выскользнула за дверь.
Вера пожала плечами и, оглядевшись вокруг, подошла к изящному столику, на котором стояла ваза с фруктами и кувшин с вином. Съев несколько виноградин, девушка рассеянно выглянула в полуоткрытое окно, из которого доносились пряные запахи южных цветов, и ей тут же захотелось погулять по саду.
Как всегда стремительная, она порывисто бросилась к двери и едва не столкнулась с вошедшим Родриго. Он придержал ее за плечи, заглядывая в глаза, а она, чуть отступив, спросила:
— Вы не ушли вместе с Ринальдо и Карло?
— Нет, я только проводил их до ворот. — Он слегка улыбнулся. — А вас нарочно оставил на попечение Эльвиры, чтобы Ринальдо и Карло были спокойны. Они ведь, наверное, все еще считают вас маленькой девочкой, которую нельзя оставлять наедине с молодым мужчиной.
— О нет, я вполне самостоятельна! — тряхнула головой Вера, и волосы ее, выбившись из-под заколки, рассыпались по плечам. — Я сама способна распоряжаться своей судьбой.
Лицо Родриго внезапно стало сосредоточенно-серьезным, во взгляде появился странный огонь, а в голосе прозвучали волнующие интонации затаенной страсти:
— Вероника, давай не будем играть в прятки, ведь мы не дети. За время нашей разлуки я понял, что люблю тебя. А сегодня, увидев, какая ты красавица в женском наряде, я окончательно потерял голову... Что ты мне на это скажешь?
Вера не смогла избежать ответа или слукавить и, облизнув пересохшие от волнения губы, тихо промолвила:
— Кажется, я тоже люблю тебя, Родриго.
В следующий миг он заключил девушку в объятия и поцеловал так страстно, что у нее перехватило дыхание. Ответив на его поцелуй, она тут же встрепенулась и невольно бросила взгляд на дверь, опасаясь появления каких-нибудь случайных свидетелей.
— Не бойся, сюда никто не войдет, — прошептал испанец, коснувшись губами ее уха. — Слуги в моем доме скромны и знают свое место, гостей я не жду. Что же касается твоего дяди и Карло, то, думаю, они пробудут у Юлиана допоздна, а потом еще могут засидеться в портовой таверне. Впрочем, если ты чего-то опасаешься, я запру дверь.
Он быстро метнулся к двери, запер ее, потом подошел к стоявшей посреди комнаты Вере и, подняв ее на руки, отнес в альков.
Она словно со стороны увидела себя лежащей на постели в объятиях Родриго и, вспомнив совет Ринальдо быть благоразумной, нашла в себе волю отстраниться от испанца и решительным голосом спросить:
— Кто я для тебя, Родриго? Может быть, случайная забава?
— Ты моя королева! Моя будущая жена! — ответил он пылко.
— Жена?.. — Вера затрепетала от радости. — А твои родители и родичи не станут возражать против брака с небогатой девушкой, сиротой, у которой нет никого, кроме дяди-корсара?
— Родители мои умерли, а родственники на меня не имеют влияния. Никто, кроме моего покойного дяди, Великого магистра Хуана Эредиа, не мог бы мне ничего приказать. Но он не стал бы возражать против племянницы благородного корсара, который действует с благословения ордена.
— Ты любил и почитал своего дядю Хуана Эредиа? — спросила Вера, вспомнив, что Родриго считают незаконным сыном великого магистра.
— Да. Он дал мне все, что я имею в этой жизни. Но перед смертью потребовал от меня клятвы верно служить ордену и в течение трех лет не заводить семью.
— Вот как?.. — Вера ощутила холодок неприятного удивления. — Значит, он не хотел, чтобы ты женился? Но почему?
— Не знаю. Может, надеялся, что я приму духовный сан. Но если в течение трех лет я на это не пойду — значит, мирская жизнь мне нужнее и я могу завести семью. Дядя так решил, и мне пришлось дать ему такой обет. Видишь, я честен с тобой и ничего не скрываю.
— Значит, мы три года не сможем пожениться? — опечалилась девушка.
— О, половина этот срока уже прошла, — улыбнулся Родриго, снова сжимая ее в объятиях.
— Осталось полтора... — прошептала Вера и невольно подумала о том, что такой страстный молодой мужчина, как Родриго, не сможет так долго обходиться без женщин.
Словно угадав ее мысли, Родриго вздохнул:
— Да, я не монах, и мне трудно будет выдержать это время без женской ласки. Особенно когда рядом буду видеть ту, которую желаю больше всех на свете... Что же мне делать?
