— Ты называешь меня будущей женой и при этом собираешься спать с другими женщинами? — вскинулась Вера.
— Нет, совсем не так! Я хочу все свои желания утолять только с тобой! Мы обвенчаемся, когда закончится срок моей клятвы, а до этого... будем просто невенчанными супругами.
— То есть любовниками? — уточнила Вера.
— Тебя так пугает это слово? — Он наклонился, целуя ей грудь. — Или, может, тебя пугает близость с мужчиной? Ты еще невинна?
— Нет, — вздохнула Вера. — Несколько лет назад, когда я была беззащитной девчонкой, меня изнасиловали двое негодяев. И этот случай отвратил меня от мужчин, помешал стать настоящей женщиной...
Она замолчала, не решившись рассказать еще и о Луиджи. Родриго взял ее лицо в свои ладони и прошептал:
— Моя Грозовая Тучка... такая сильная и при этом уязвимая... Со мной ты забудешь о своем печальном опыте. Ты научишься брать и давать наслаждение. Что мешает нам стать близкими прямо сейчас? Ведь я люблю тебя, хочу!.. И ты меня хочешь... разве нет?
Он стал целовать ее все более страстно и требовательно, а его руки тем временем расстегивали ей платье, обнажая плечи и грудь. И в какой-то момент Вера вдруг ощутила, что весь мир, с его заботами, тревогами, страхами и предрассудками померк перед желанием любви и счастья, которое мог ей дать только этот мужчина. Лишь где-то в глубине сознания вдруг шевельнулась мысль о Ринальдо, о том, как стыдно ей будет перед ним за свое безрассудство, и Вера глухим от волнения голосом произнесла:
— Погоди, остановись... ты порвешь мне платье, и все догадаются о нашей связи... а я не хочу, чтобы дядя узнал.
— Но ведь ты говорила, что вполне самостоятельна, — напомнил ей Родриго. — А впрочем, можно сделать так, что Ринальдо не узнает... по крайней мере не сразу. А после он привыкнет, что мы вместе, и смирится. Главное, чтобы ты мне верила.
Родриго на минуту выпустил девушку из объятий, и она, вскочив с постели, непослушными пальцами расстегнула и сняла платье, оставшись в одной тонкой нижней рубашке. Повернувшись к Родриго, Вера увидела его уже совершенно обнаженным, похожим на античного бога. Он подошел к ней и, сняв с нее последнюю невесомую преграду между их телами, заключил девушку в объятия и увлек на постель.
— А если... если я забеременею? — вдруг спросила Вера в последнем проблеске благоразумия.
— О, не волнуйся, я достаточно опытен в этих делах. Один ученый медик подсказал мне несколько способов, как избежать зачатия. Но, если даже такое случится, я сразу же признаю нашего ребенка. А потом мы ведь все равно обвенчаемся, моя дорогая... — горячо шептал он между поцелуями.
— Я верю тебе, любимый...
Дальше все для нее происходило в тумане страстного безумия, после которого девушка еще долго не могла прийти в себя, обуреваемая противоречивыми чувствами. Да, она познала любовь, но вместе с этим сладостным познанием пришла и горечь сомнений. Удивленный ее неподвижностью и молчанием, Родриго наклонился к ней и шепотом спросил:
— Ты довольна? Тебе хорошо было со мной?
— Да... — Вера посмотрела на любовника влажно блестевшими глазами и коснулась рукой его лица. — Жизнь так ненадежна, опасна, и я могла бы умереть, не познав любви. Но, слава Богу, ты пришел в мою судьбу и принес мне любовь... Вот только... а благословили ли бы нас наши родители?
— Не думай об этом.
— Не буду. Но не могу не думать о своем возвращении в Монкастро. Я жила там с детства. Что скажут соседи, тетушка Невена, священник, когда узнают, какую жизнь я веду сейчас?
— Что нам за дело до них? И зачем тебе вообще возвращаться в Монкастро? Теперь твой дом в Константинополе. Мы будем здесь жить зимой, а весной, когда начинается судоходство на Черном море, мы с Ринальдо отправимся в один из черноморских городов. Но не в Монкастро, поскольку его расположение не очень подходит для корсарских рейдов. Нам нужна гавань в центре таврийского побережья, и мы решили, что подойдут Джалита или Луста — эти городки расположены в удобных бухтах.
— Значит, в теплое время года мы будем находиться в Таврике? Это меня радует. Мне нравится таврийская земля. Она мне как будто родная. Ты построишь для нас дом в Джалите или Лусте?
— Построю или куплю готовое строение, если таковое найдется.
— Как хорошо! Зима в Константинополе, лето — в Таврике! И все это время рядом с тобой, любимый! Да, я буду рядом с тобой и в радости, и в беде, и на пиру, и в сражении! И даже не думай отговаривать меня от морских походов! Я ведь не изнеженная девица и не благочестивая матрона! Я Вероника Грозовая Туча! Если ты полюбил меня такой, то не пытайся переделать, я другой не стану!
С этими словами она бросилась его целовать, и Родриго, восхищенный внезапным пылом еще совсем недавно настороженной и неопытной девушки, тут же ощутил новый прилив страсти, завершившийся неистовым любовным поединком.
Наконец, ближе к полуночи, утомленные любовники уснули. Вера была счастлива даже во сне: теперь она знала, что может быть настоящей женщиной, что она желанна и любима — любима тем мужчиной, которого любит сама. Мысленно она поклялась, что не отдаст Родриго никому на свете.
Однако после ночи любви для молодых людей наступило беспокойное утро. Они проснулись от громкого стука в дверь и не менее громких окриков. Вскочив на ноги, Вера заметалась, пытаясь в темноте найти свою брошенную где-то рубашку. Родриго был более спокоен и, натянув штаны, подошел к дрожавшей от ударов двери и прислушался.
— Вероника! Вероника, ты спишь? Откликнись! — звучало из коридора.
Вера вздрогнула, узнав голоса Ринальдо и Карло.
— Я здесь, я сплю! — отозвалась она ломким от волнения голосом.
— Открой нам! — потребовал Ринальдо.
— Но зачем? Что вам надо? — растерялась Вера.
— Ты там не одна! — крикнул Ринальдо. — Открой или мы выломаем дверь!
Вера нашла наконец свою рубашку и, поспешно натянув ее на свое голое тело, шепотом спросила у Родриго:
— Что будем делать?
— Придется открыть, — пожал он плечами. — Глупо скрываться, если мы с тобой и дальше собираемся жить вместе.
С этими словами он отодвинул засов и впустил в спальню взволнованных и почти разъяренных мужчин. Ринальдо ворвался первым, за ним последовал Карло, державший в руке светильник. Вера почувствовала от них запах вина и поняла, что, как и предполагал Родриго, они побывали в портовой таверне.
— Что это значит? — спросил Ринальдо, окидывая гневным взглядом Веру и Родриго. — Вы заперлись, чтобы провести вместе ночь? Объяснитесь, дон Родриго! Ваше гостеприимство заключается в том, чтобы соблазнить неопытную девушку?
