бы смертельным ударом по принципу разделения властей и принципу примата государства, на котором он основан. Но для публики неустанное продолжение дела Бен-Гурионом выглядело как ненужная борьба за власть. В одном из современных мультфильмов есть сцена, где Бен-Гурион разбивает собственный бюст (то есть разрушает свой публичный имидж) молотком.
Если оглянуться назад, видно, что существовало негласное соглашение о правильности позиции Бен-Гуриона, поскольку в 1968 году был принят Закон о государственных комиссиях по расследованию, гарантирующий независимость таких комиссий от политической системы. Но этот триумф бен-гурионовского этатизма явился пирровой победой. Тем временем Mapai раскололась, и Бен-Гурион и его сторонники основали партию Rafi (сокращение от Reshimat Poalei Yisrael, Список рабочих Израиля) из «молодежи» во главе с Шимоном Пересом и Моше Даяном. Положение Mapai в общественном мнении было подорвано. На следующих выборах в 1965 году сила рабочих сионистов ослабла. Перед выборами был создан Альянс – союз Mapai и Ahdut Haʻavoda. В то время как на выборах в Кнессет пятого созыва Mapai получила 42 места, а Ahdut Haʻavoda – девять, на выборах в Кнессет шестого созыва Альянс выиграл всего 45 мест. Внутреннее единство и баланс между младшими и старшими членами было нарушено, поскольку молодое руководство свергли и к власти пришло старшее поколение. Без притягательной силы Бен-Гуриона Mapai начала терять свое непоколебимое положение в обществе. С тех пор продолжалось ослабление ее власти.
В 1953 году Бен-Гурион оставил пост премьер-министра и переехал жить в кибуц Сде-Бокер, построенный посреди пустыни Негев и не связанный ни с одним из существующих кибуцных движений, чтобы продемонстрировать приверженность новаторскому этатизму даже на пенсии. Большая часть населения чувствовала себя брошенной; отец-основатель покинул штурвал государственного корабля. Сменившего его Моше Шарета люди не считали способным вызвать такое же доверие к руководству страны. Прошло совсем немного времени, когда Бен-Гурион вернулся на пост премьер-министра в 1955 году. Но в 1960-х, когда дебаты по «делу Лавона» все продолжались и продолжались, общественность почувствовала, что пришло время сменить караул. Бен-Гурион взрастил нескольких талантливых молодых людей (Даяна, Аббу Эвена и Шимона Переса), которых назначил в кабинет министров, сформированный им в 1959 году. Этот поступок вызвал обеспокоенность среднего поколения Mapai, что Бен-Гурион пытался их обойти и передать эстафету управления молодым. В среднее поколение входили такие фигуры, как Леви Эшколь, Голда Меир, Пинхас Сапир и Залман Аран, занимавшие ключевые государственные посты. В этом деле они выступили против Бен-Гуриона. Столкновение отразило снижение статуса Бен-Гуриона в его собственной партии и вызов его лидерству изнутри. Его отставка и замена Леви Эшколем в 1963 году ознаменовали конец эпохи – период становления израильской демократии закончился. Политическая система смены караула сработала хорошо. Премьерство Эшколя оказалось отмечено большей гибкостью в отношении централизации государства, большей терпимостью и открытостью. Отмена военного положения для арабов и перезахоронение останков Жаботинского в Израиле возвестили о готовности расширить масштабы израильской демократии и о национальном консенсусе.
Этатизм был руководящим принципом, стандартом, который не всегда реализовался на практике, но имел важное образовательное значение. В конце концов выросло поколение, усвоившее эти ценности и избавившееся от политизации – последнего остатка практик ишува. В этот начальный период были созданы механизмы контроля для обеспечения равенства граждан перед законом и предотвращения произвола со стороны правительства: Верховный суд, государственный контролер и генеральный прокурор. В тот период Израиль не был либеральной демократией во всех вопросах, касающихся прав личности и меньшинств. Согласно определению одного ученого, этатизм был республиканской концепцией, рассматривавшей государство как свободное содружество, члены которого были полны решимости действовать, чтобы способствовать его успеху, и чей дискурс подчеркивал обязанности гражданина. Баланс между личностью и обществом был смещен в сторону общества. Индивидуального отчуждения, части либеральной демократии, в тот период в Израиле не существовало; в происходящем наличествовала высокая степень участия общественности. Об этом свидетельствует высокий процент голосовавших на выборах в Кнессет. В 1950-х и 1960-х годах, в разгар холодной войны, даже такие давние демократии, как Великобритания, США и Франция, позволяли себе пренебречь принципами либерализма, если чувствовали, что общественное благосостояние находится под угрозой[157]. Если брать в расчет правила, принятые в то время на демократическом Западе, молодая израильская демократия вела себя приемлемо.
9
Государственное строительство: экономика, развитие и большое правительство
Создание государства дало его лидерам шанс претворить в жизнь утопические проекты, которые с самого начала существовали в умах сионистов. Ограничения мандатной администрации на претворение сионистских планов по строительству в жизнь и развитию предприятий подошли к концу. «Все одев цементом и бетоном, мы покроем все ковром садов», – писал Натан Альтерман в начале 1930-х годов в Morning Song («Утренняя песня»), которую израильские дети пели как своего рода второй государственный гимн, описывающий сионистский план обустройства страны. Во время головокружения от независимости больше думали о возможностях, а не об ограничениях. Наступившая затем реальность всех отрезвила.
В первые три года существования государства все было подчинено двум основным целям: победа в войне для обеспечения существования Израиля и абсорбция иммигрантов. Война длилась до весны 1949 года. С лета 1948 года было мобилизовано более 100 000 человек, вырванных из экономики страны. При этом во время войны прибыло 100 000 новых иммигрантов, больше, чем за любой предыдущий год, – первый намек на то, что произойдет позже. За первые 42 месяца существования государства каждый месяц прибывало примерно 16 000 человек. Всего в Израиль прибыло 690 000 иммигрантов, и за три года еврейское население увеличилось вдвое. Огромные масштабы этой иммиграции по сравнению с размером принимающего населения – неслыханные для любой страны иммигрантов – создавали невероятное давление на экономику.
В феврале 1948 года, в знак протеста против выполнения Резолюции ООН от 29 ноября 1947 года, Великобритания исключила палестинский фунт из стерлинговой зоны, что означало, что фунт стерлингов больше не поддерживал местную валюту. Еврейское население отреагировало сдержанно; не было набегов на банки, и жители не забирали свои вклады. Англо-Палестинский банк позаботился о том, чтобы в его кассах хранился доступный запас наличности в палестинских фунтах, чтобы предотвратить дефицит валюты, он мог бы нанести ущерб местной экономике. В то же время банк подготовился к печати новой национальной валюты – израильской лиры еще до создания государства. Израильская лира – еще один признак независимости и суверенитета – впервые увидела свет летом 1948 года. Чтобы предотвратить потерю доверия населения к новой лире, был сохранен старый обменный курс 1:1 между палестинским фунтом и фунтом стерлингов. Эта ставка была нереальной со времен Второй мировой войны,
