организации, несмотря на противодействие Бен-Гуриона.
С годами различия между сионистами и несионистами в американском еврействе стали размытыми. Тема двойной лояльности, беспокоившая несионистов после создания государства, теперь сделалась маргинальной. Энтузиазм, охвативший евреев диаспоры в связи с Шестидневной войной, разрушил барьеры между двумя типами идентификации с государством. В 1968 году была сформулирована вторая Иерусалимская программа, провозгласившая следующие цели сионизма: «Единство еврейского народа и центральная роль Израиля в еврейской жизни; собирание еврейского народа на исторической родине, Эрец-Исраэль, через алию из всех стран; укрепление Государства Израиль, основанное на пророческом видении справедливости и мира; сохранение самобытности еврейского народа посредством развития иудейского, еврейского и сионистского образования, а также еврейских духовных и культурных ценностей; защита прав евреев повсюду». Очень мало осталось от «понимания» Бен-Гуриона – Блаустайна начала 1950-х годов. Программа признала центральную роль Израиля в жизни еврейского народа; она провозгласила иммиграцию одной из целей сионизма, не исключая западных евреев; и это придало Сионистской организации важную роль в диаспоре, которой ранее она не играла. В 1971 году было создано расширенное Еврейское агентство, в котором 50 % представителей были от Сионистской организации, 30 % – от Объединенного еврейского призыва и 20 % – от организаций-участников со всего мира. Таким образом, пал последний барьер между благотворительными организациями, большая часть которых была представителями несионистских организаций, и сионистскими представителями.
Становление израильской демократии
В отличие от норм, принятых в других социальных демократических государствах, в Израиле левые выступали против «большого правительства», а правые поддерживали его. Самостоятельно созданные организации левых, как, например, кибуцное движение, организаторские навыки и самоотверженность участников которого лежали в основе способности к мобилизации и предприимчивости, в период мандата только укрепившихся, при передаче их государству не допустили потери выполняемых ими национальных функций. Mapam, марксистская партия, созданная в 1948 году в результате союза между партией Hashomer Hatzaʻir (базировалась в кибуце Haʻartzi Hashomer Hatzaʻir) и Ahdut Haʻavoda (созданная в 1944 году бывшими членами Mapai, большинство из которых принадлежали к Hakibbutz Hameuhad), рассматривали этатизм как попытку Бен-Гуриона лишить рабочее движение его идеологической и социально-экономической базы и передать государству роль национального строительства. Mapam считала себя левой альтернативой Mapai и интерпретировала этатизм Бен-Гуриона как грубую попытку сместить его, пока Mapai захватывала новые позиции во власти.
Чувство отчуждения левых от нового государства усилилось после роспуска Palmach, требований Бен-Гуриона, чтобы кибуцы приняли наемных рабочих из числа новых иммигрантов (что будет рассмотрено позже), а также усмирения «Восстания моряков» – забастовки израильского торгового флота, подавленной военно-мобилизационными приказами. В годы холодной войны левые слепо восторгались СССР, в то время как Бен-Гурион перевел Государство Израиль с позиции нейтралитета, которую оно заняло во время Войны за независимость, на явно прозападную позицию. Левые были настроены враждебно по отношению к этатизму и Бен-Гуриону, потому что считали, что такая политика исторически ущербна. Они выступали против политической линии Бен-Гуриона, которая не соответствовала их идеологии и политике.
Первый период существования Израиля (1948–1967) ознаменовался господством власти Mapai. Партия имела большинство во всех правительствах, возглавляемых Бен-Гурионом. Она также имела большинство в исполнительном комитете Histadrut, членом Mapai был и генеральный секретарь Histadrut. Члены партии занимали большинство должностей в Histadrut, в том числе в Hevrat Haʻovdim (сообщество рабочих, дочерняя компания Histadrut), Solel Boneh (крупная строительная компания Histadrut) и даже в рабочих советах, которые строго следили за рабочими местами, не давая особых полномочий рабочим комитетам или профсоюзам. Большинство госслужащих также состояли в Mapai. Mapai и Histadrut напоминали исполнителей, которым поручено проводить в жизнь принципы этатизма. Они действовали как своего рода преторианская гвардия, проводившая государственную политику, сформулированную Бен-Гурионом. Данный процесс превратил Mapai в политическую машину, пресекающую любые попытки демократизировать ее изнутри или извне, изменить способ работы или ввести новые фракции в свое руководство. Этатизм Mapai был патерналистским, так как власть находилась в руках одного политического движения, ведущего государство в том направлении, которое оно считало лучшим для общественного блага. В тот период Израиль был парламентской демократией, но с немыслимым для демократических стран уровнем централизации политической и экономической власти. Демократия народа, для народа, но все же без народа.
Бен-Гурион заявлял о возможности создания коалиции, включавшей весь политический спектр партий Израиля, но «без Herut и Maki» (последняя – Коммунистическая партия Израиля). Herut была партией, основанной Менахемом Бегином после распада Etzel. Не было уверенности, что Бегин решит переключиться на парламентскую деятельность и принять правила демократической игры, равно как и его поведение и политический стиль в те первые годы не всегда соответствовали этим правилам. В 1952 году, когда Кнессет обсуждал соглашение о репарациях с ФРГ (что будет рассмотрено позже), Бегин позволил демонстрантам из своей партии напасть на Кнессет и забросать камнями его фасад, пока спикер не был вынужден прервать заседание – в истории законодательной власти это случилось первый раз. Бегин применял популистские приемы, так, например, на предвыборных митингах его сопровождали мотоциклисты. Он позиционировал свою правую партию как истинную альтернативу Mapai и ее социалистическим методам. Но суть его концепции была внешнеполитической: претензии на контроль над всей Землей Израиля по обе стороны реки Иордан. Он обвинил правительство Бен-Гуриона в малодушии и подчинении великим державам, однако большинство израильтян считало его взгляды воинственными и нереалистичными.
Хотя со временем Herut стала более умеренной, и недоверие, вызванное ее недемократической тактикой, уменьшилось, все же до тех пор, пока Бен-Гурион был премьер-министром, Herut не входила в коалицию. Партии не удавалось набрать более семнадцати мест в Кнессете. В 1965 году Herut объединилась с Либеральной партией (созданной Общими сионистами) в надежде избавиться от имиджа радикальной, безответственной правой партии и охватить более широкую аудиторию избирателей. Новая партия получила название Gahal (аббревиатура от Gush Herut-Liberalim, либерального блока Herut). Несколькими месяцами ранее, в 1964 году, премьер-министр Леви Эшколь выполнил последнюю волю Зеева Жаботинского в его завещании, что независимое израильское правительство доставит его останки в Израиль для перезахоронения. Этот символический акт ознаменовал легитимацию партии Herut в политической жизни Израиля.
Maki, коммунистическая партия Израиля, вообще не входила в сионистский блок. Хотя она признавала существование Израиля как государства (поскольку СССР проголосовал за решение о создании двух государств 29 ноября 1947 года и признал Израиль), это была антисионистская партия, которая безоговорочно придерживалась просоветской политики. Maki была двусоставной и по-настоящему предоставляла голос израильским арабам в период после войны 1948 года, когда их притесняли и лишили всякой связи с миром. Она выступала категорически против военного положения, навязанного арабам после войны, и против правительственной экспроприации арабских земель. Со временем партия
