Всё напряжение между мной и Гарри, которого я так боялась перед встречей, сошло на нет. Он вновь одаривал меня тёплым взглядом без всякого подтекста и никак не упоминал моё плачевное состояние. Спустя полчаса наших разговоров я и сама выкинула из головы ту идиотскую записку. Даже Джинни, сиявшая от радости после приезда Гарри, вмиг позабыла о своей гиперопеке и не задавала идиотские вопросы, вроде «ты в порядке?», каждые десять минут.
Мы проводили время как раньше. Легко и непринуждённо. Так и должно было быть. Я чувствовала себя в своей тарелке, словно была наливным яблочком, которое наконец-то удосужились пустить на круги своя. И это было чудесно.
Вот только яблочко было с гнильцой. Тело пробирал озноб, а в висках неустанно стучал дикий пульс от неконтролируемого желания принять датур. Порой я не могла сдержать клокочущего во мне раздражения и отвечала друзьям гораздо резче, чем требовалось. Но они будто не замечали, переводили всё в шутку, и я продолжала растягивать губы в улыбке, наслаждаясь их успокаивающими голосами. Они убаюкивали моих всполошившихся демонов, давали ещё одну причину держать вырывающиеся истерики при себе.
Жаль, что зелье не спасало меня… психологически. Мой рассудок страдал куда сильнее, чем тело. Его буквально разрывало.
Я теряла себя. С каждой минутой. Но заставляла себя продолжать улыбаться и радоваться. Потому что так правильно.
Потому что я хотела прожить последние дни именно так.
После посиделок в пабе мы отправились выбирать платья для рождественского бала. Джинни перемерила никак не меньше сотни нарядов, пока я лишь лениво шагала между стеллажами, вздыхая в унисон с Гарри. Он от долгого ожидания, а я… потому что мне ничего не нравилось. Всё было либо слишком броским, либо совсем уж невзрачным. Недостаточно длинным или недостаточно изящным.
А ещё недостаточно зелёным.
Я и правда задумывалась о том, чтобы надеть на бал платье, подаренное Драко. Ну а что… зелёный — это же цвет рождества? Почему бы и нет, вот только стоило представить его самодовольное лицо от такого зрелища, как приходилось вздыхать и продолжать рыться среди вешалок. Но всё было тщетным, я так ничего и не нашла, в то время как Гарри со снисходительным выражением лица расплачивался сразу за три платья, понравившихся Джинни.
Они были идеальной парой. И их отношения были такими… здоровыми. В какой-то степени мне становилось даже завидно, ведь всё, что было у меня, так это крайне мутная связь с бывшим Пожирателем, основанная на датуре. И пусть порой Малфой был даже милым, почти нормальным парнем, это не отменяло всей странности происходящего.
Но он правильно сказал. Я сама во всём виновата.
И на моём лице вновь расцветала улыбка, ведь в текущих реалиях это лучшее, на что я вообще могла рассчитывать. Быть не одной.
Закончив нашу прогулку по Хогсмиду, которая растянулась на весь день, мы договорились встретиться за ужином перед тем, как Гарри с Джинни вернутся в гостиницу. И теперь я неслась по коридору пятого этажа Хогвартса к башне старост, чтобы скинуть с себя тёплую одежду и присоединиться к посиделкам в Большом зале.
Миновав портрет немого рыцаря в доспехах, я сходу опрокинула в себя ещё один бутылёк стимулирующего и вошла в гостиную. Передо мной предстала довольно привычная картина, ставшая таковой с четверга: Блейз и Дафна лежали в обнимку на расширенном магией диване и сладко посапывали. На ковре были раскиданы книги и обёртки от сэндвичей, которые, по всей видимости, Блейз очень любил.
После их воссоединения они будто не расставались ни на минуту. Сразу после занятий и до поздней ночи сидели в гостиной, изучая книги и колдуя над каким-то золотым амулетом. Иногда Малфой к ним присоединялся, и они тихо перешёптывались, пока я пыталась садиться за домашнее задание в своей комнате. Но у меня это никак не выходило, в голове царил полный кавардак.
Мысли о желании датура и Драко поочерёдно сменяли друг друга, полностью вытесняя всё остальные. А эмоции продолжали раскачиваться от гнева до полной апатии за считанные минуты. Я не узнавала себя. Всё это превращало меня в крайне нестабильную психопатку. Помогало лишь полностью отключаться и прикидываться необременённой интеллектом, продолжая слепо радоваться каждому новому дню.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я определённо сходила с ума, но это было не больно. А это уже было хорошо.
Вчера я спросила у Драко, чем так увлечённо занимаются его друзья, на что лишь получила его ухмылку и отмашку рукой, мол не мешай голубкам. Но вся загвоздка состояла в том, что этот золотой амулет, валяющийся сейчас среди десятков книг на полу, казался мне смутно знакомым. Я точно видела его где-то раньше, но никак не могла припомнить, где именно.
И от того меня не покидало странное чувство, что именно Блейз с Дафной пытались что-то разузнать о моей болезни, пока Малфой старательно исполнял роль няньки. Это казалось таким бредом, очередной игрой моего поплывшего рассудка. Ведь не могли же слизеринцы желать моего выздоровления. Им от этого никакой выгоды. Наверняка занимались своими тайными делишками, пока мой наивный мозг предполагал, что всё в мире крутится вокруг моей обезумевшей персоны. Какой же глупой я стала.
Поэтому я лишь ещё раз устало осмотрела гостиную, задерживаясь взглядом на золотом амулете чуть дольше положенного, и, так и не узнав его, отправилась в свою комнату. Быстро стянула с себя тёплые вещи, заменяя их на форменную юбку и блузку, и зашагала в Большой зал, невольно устремив взор на часы перед выходом из комнаты, чтобы мысленно посчитать оставшееся время до следующей дозы. Я чувствовала, как пальцы рук начинали еле заметно подрагивать, но это было ерундой: до встречи с Драко терпеть недолго, меньше двух часов.
Я продержусь. Главное — продолжать улыбаться.
За столом Гриффиндора царило оживление, разнося по всему залу радостные возгласы. Оно и ясно: сам Гарри Поттер посетил родные стены. Вот только по его кислой мине и дураку было очевидно: он был не в восторге от повышенного внимания к своей персоне. От слова совсем. Уголки его губ продолжали оставаться приподнятыми, в то время как он пожимал уже, наверное, тридцатую руку, знакомясь с очередным учеником. И это только за то время, что я шла от дверей до стола. Мерлин, бедный Гарри. Нужно его спасать.
Тарелка с ужином перед ним оставалась нетронутой, и по тому, какой взгляд Гарри кидал на еду, я могла заключить с абсолютной уверенностью, что он дико проголодался, но из вежливости не мог отказывать лезущим детишкам.
— А ну-ка дайте Гарри спокойно поесть! — с напускной строгостью прикрикнула я, махая кистями рук на столпившихся вокруг него детей. И с довольной усмешкой на губах наблюдая, как те начали расходиться по своим местам, опустилась на скамейку между Гарри и Дином.
— Ты моя спасительница, — прошептал Гарри, склонившись к моему уху и чуть задев бородой щёку, вынуждая меня дёрнуться от щекотки.
— Как всегда, — улыбаясь, проговорила я, накладывая запечённые овощи в тарелку и мысленно испытывая настоящий экстаз от озвученной мной фразы.
Она почему-то дарила внутреннее умиротворение. Будто всё и вправду было в порядке.
— Ты так и не купила себе платье на бал! — с обвинительными нотками озвучила Джинни, отрываясь от чашки с глинтвейном. — До него всего пять дней, о чём ты только думаешь?
— Мерлин, это всего лишь платье, — засмеялась я от её недовольного тона. — Что-нибудь придумаю.
— Придумаешь? — всплеснула руками Джинни, приподнимая брови. — Пойдёшь в школьной форме?! Ты ведь будешь говорить речь вместе с Гарри, так нельзя!
Справа послышался смешок, и я не удержалась, заходясь смехом вслед за Гарри, пока мои нервные окончания натягивались до предела, а крупная капля пота стекала по спине.
— Какие же вы бестолочи! — обречённо вздохнула Джинни, возвращая своё внимание тёплому напитку лишь на секунду, прежде чем вперить упрямый взгляд в своего парня. — Нет, я не понимаю. Один даже не позаботился о том, что он будет говорить. Вторая, видимо, решила выйти в свет в чём мать родила. Рон вообще собирается начать пить с самого утра… Дин, хоть ты им скажи!
