на Родос на «Святой Елене», – сказал Деметриос. – Я настаиваю. Это меньшее, что я могу сделать.
Христиан поднимался с рюкзаком Грейс на борт «Святой Елены», а Шона, Рокси и Алекс стояли на пристани.
– Точно не поедешь с нами? – обратился Деметриос к Шоне, собираясь последовать за Христианом.
– Нет. Одного биологического родителя, пожалуй, будет с головой. Поучишь ее морскому делу.
– Христиан сказал, она уже заправский моряк.
– Почему-то меня это не удивляет.
– У нас с тобой получилась очень красивая и талантливая дочь.
– Ее приемные родители, должно быть, замечательные люди.
– Шона, пока ты здесь, я хочу тебе кое-что сказать. Когда я раньше писал тебе, я всерьез думал рассказать тебе о своих чувствах.
– Деметриос, мы уже обо всем поговорили.
– Может быть, но позволь я договорю – возможно, это мой последний шанс, и когда еще мы снова увидимся.
Он стоял очень близко к ней, и Шона чувствовала знакомый запах цитрусовых и сандалового дерева.
– Слушаю.
Деметриос взял ее руки в свои.
– Когда я влюбился в тебя, я плохо понимал смысл слова «любовь». Но после того, как ты исчезла из моей жизни, у меня было время его осознать. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что ты была единственной женщиной в моей жизни. С теми, кто были потом, я пытался вернуть то, что было у нас с тобой, и эти попытки всегда были обречены на провал.
– Я любила Дэна, Деметриос. Он был для меня целым миром и вернул меня к жизни.
– Я рад слышать это. Но, пожалуйста, Шона, дай мне шанс любить тебя снова. Любить как мужчина, а не как юнец.
Шона прижала его ладонь к своей щеке, чувствуя мозолистость рук, умевших строгать и пилить древесину и строить лодки. Рискнет ли она снова отдать свое сердце в эти руки?
– Дай мне время, Деметриос. Пока у меня разброд в мыслях. Дело не только в тебе, просто мне нужно быть уверенной и в себе тоже.
Он кивнул и слегка коснулся губами ее губ.
– Я не тороплюсь. Когда – и если – будешь готова, я буду ждать.
Послышались шаги: к ним приближалась Грейс в сопровождении Нико, Терезы, Эланы и Арианы. Дойдя до трапа, Грейс повернулась к Нико и Терезе, обняла их и поблагодарила за доброту.
Затем настала очередь Арианы.
– Надеюсь, увидимся в Англии, – сказала она, глядя на отца. – Я решила, что осенью все же отправлюсь в университет. Я немного скучаю по Англии – солнце, песок и красоты природы могут наскучить.
– Можешь остановиться у нас – почувствуешь радость жизни без канализации.
– Я привезу дворецкого, – ответила Ариана, и обе девушки засмеялись.
Элана шагнула вперед.
– Я счастлива, что у меня на старости лет появилась еще одна внучка, – она что-то сунула в руку Грейс.
Это был синий амулет, известный как «глаз от сглаза». Грейс видела такие по всей Греции. Он был сделан из дутого стекла и висел на серебряной цепочке.
– Он защитит тебя и убережет, – сказала Элана, обнимая ее.
– Спасибо, он красивый, – Грейс надела амулет на шею.
– Ты готова? – спросил Деметриос.
Грейс кивнула и повернулась к Рокси и Шоне.
– Если однажды решишь, что хочешь работать в модной индустрии, ты знаешь, где меня найти, – сказала Рокси.
Грейс закатила глаза.
– Я не знаю, как вдеть нитку в иголку. Вот рифовый узел завязать или румпель повернуть – это другое дело.
– Мореплавание у тебя в крови, – гордо произнес Деметриос.
Грейс повернулась к Шоне и, немного смущаясь, сказала:
– Знаешь, я ведь однажды видела тебя.
Шона удивилась.
– В самом деле? А где и когда?
– В Каннах. Отец поехал по делам в Ниццу и взял меня с собой. Это было несколько лет назад. Помню, я увидела тебя на красной дорожке и подумала, какая ты красивая. Я и представить не могла, что однажды встречу тебя или что… – Она замолчала, недоуменно качая головой.
– Ты привыкнешь, Грейс, хотя и не сразу. Я и не рассчитываю, что ты примешь меня в одночасье. Я знаю, что тебе нужно время. У тебя уже есть замечательные родители. Я буду счастлива просто… – Шона почувствовала, что вот-вот не вынесет нахлынувшей волны эмоций, но усилием воли сдержала себя ради дочери. – Даже если ты будешь видеть во мне только друга, я буду благодарна тебе за это.
Лицо Грейс расплылось в широкой улыбке, и для Шоны это было как миллион лампочек, вспыхнувших одновременно.
– Я уверена, что смогу стать ближе, – сказала Грейс.
С этими словами протянула руки и крепко обняла Шону. Шона гладила волосы дочери, вдыхая исходящий от нее запах ванили. На короткое мгновение ей показалось, будто она снова держит на руках свою крошечную малышку.
Место, пустовавшее в ее сердце после расставания с Грейс, наконец заполнилось, и Шона поняла, что на этот раз это было не прощание, а начало.
Глава тридцать шестая
Итос, март 2003 г.
Деметриос потер глаза, изо всех сил стараясь не клевать носом. Не для того он полночи бодрствовал, как томящийся от любви подросток, чтобы уснуть в тот самый момент, когда по телевизору покажут любимую женщину.
Он пересидел бесконечный парад платьев на красной ковровой дорожке у Китайского театра Граумана, смеялся, когда Джоан Риверс подкалывала «гламурных и знаменитых», и все это время отчаянно мечтал хоть мельком увидеть Шону.
И когда наконец он увидел, как она позирует на красной дорожке, машет толпе и доброжелательно отвечает на сотни вопросов, которыми забрасывали ее журналисты, у него перехватило дыхание. Он знал, что платье ей сшила Рокси – оно было до пола, из черного шифона с воланами, простой верх украшали крошечные хрустальные черепа. Глаза были выразительно акцентированы, и весь ее облик был смелым вызовом ее обычной вневременной элегантности. Это говорило о вновь обретенной уверенности и принятии себя, способности выйти из тени покойного мужа и с честью выстоять перед шквалом бульварных историй, обрушившимся на нее в последние несколько лет.
И вот настал момент, которого ждал весь мир. В этом году в номинации «Лучшая женская роль» развернулась нешуточная борьба. Конкурентками Шоны были лучшие киноактрисы, включая фаворитку Николь Кидман. Камера показала лица претенденток, Дензел Вашингтон зачитал фамилии, и на экране стали демонстрироваться фрагменты из фильмов.
Когда прозвучала фамилия Шоны, камера задержалась на ее лице, безмятежном и спокойном, зеленые глаза смотрели невозмутимо и отстраненно, но Деметриос знал, что ноги под платьем у нее дрожат.
– И победительницей становится… – повисла ужасная пауза, которая, казалось, будет длиться вечно, – Шона Джексон за «Посвящается Грейс».
Зал взорвался
