— Какая гадость! — пробормотала Бренда.
— Ага. А ведь я предупреждал, чтобы он не увлекался чили.
За поворотом нас ожидала библиотека с привидениями. Перед занимающими всю стену книжными шкафами поскрипывала креслом-качалкой автоматическая старушонка, сморщенная и удивительным образом похожая на любимую почившую в бозе матушку Норманна Бэйтса[33] после того, как знахарка высушила ее тело. Резиновая крыса то вбегала в дыру у нее в грудной клетке, то снова выскакивала наружу. Некоторые из книг на полках тряслись, а исполнявшая роль книгодержателя горгулья вращала ярко-красными глазами.
В этот момент погас свет.
Наша кабинка замерла на месте.
Все стоны, вздохи стихли вместе с жутковатой музыкой.
Аттракцион выключился.
В тоннеле царил непроглядный мрак.
— Я так думаю, что в этом месяце они забыли оплатить счет за электричество, — сострил я.
— Тогда мы пока можем покурить, — пробормотала Бренда, роясь в своей холщовой сумке и с хрустом открывая пачку «Дорала», которую я ей купил.
Она щелкала и щелкала зажигалкой, однако газ не загорался. Кремень высекал искру, но на этом все заканчивалось.
— Проклятье, — пробормотала она, не выпуская сигарету изо рта.
— Дай сюда, — предложил я.
Я достал из пачки сразу две сигареты и сунул их себе в рот.
— Возьми лучше спички.
Бренда сунула мне коробок.
Я посмотрел ей в глаза. Чиркнул бумажной спичкой по полоске серы у основания коробка. Попытался раскурить сигареты так же элегантно, как это делают в кино облаченные в смокинги мерзавцы.
Я сделал затяжку и отдал вторую сигарету Бренде.
— Я думала, ты бросил, — хмыкнула она, затягиваясь и прижимаясь ко мне еще крепче.
— Я передумал.
— Круто.
— Ну да, — кивнул я. — Я вообще крутой парень.
Мы смеялись и курили. Раскаленные кончики наших сигарет служили единственным источником света в погруженном во мрак тоннеле. Потом Бренда элегантным движением отвела руку с почти докуренной сигаретой в сторону.
— Иди ко мне, большой мальчик, — прошептала она.
Я повиновался.
Мы целовались как сумасшедшие, напоминая две облизывающие друг друга пепельницы. Но мне было все равно.
Вокруг было темно, и я был наедине с невероятно сексуальной и едва одетой девушкой. Я бросил окурок на землю, свесившись через борт кабинки, затушил его и, погрузив пальцы в буйную копну волос Бренды, привлек ее к себе.
Вскоре мои ладони уже скользили по ее обнаженным плечам, опускаясь к рвущейся из купальника груди.
— Хоть бы они чинили все это до утра, — простонала Бренда.
Я уже пробирался к третьей базе, когда он появился опять.
Демон с дюн.
Истощенный старик в измятом белом балахоне с накинутым на голову капюшоном. Его лицо было еще более изможденным, чем я запомнил. Под тонкой кожей явно проступала нижняя челюсть, а нос представлял собой острые, торчащие вперед кости. Он с трудом дышал через зияющую дыру рта. Он возник в темноте позади нашей кабинки, и я вдруг понял, что он светится, как будто облученный взрывом ядерной бомбы. Его тело казалось парящим на черном фоне желтовато-зеленым рентгеновским снимком. Его голова представляла собой череп, обтянутый прозрачной кожей.
— Остановись! — прошипел он, покачиваясь в воздухе. — Сейчас же!
Я попытался проигнорировать сияющего демона, потому что, судя по мечущемуся у меня во рту языку и руке, сдвигающей мою ладонь все ближе к югу, Бренда Наррамор не слышала призрачного опекуна, блюдущего ее половую воздержанность, который сипел у меня над ухом, требуя прекратить это безобразие.
— Остановись!
Я закрыл глаза и попытался заставить привидение исчезнуть.
— Остановись!
Я приоткрыл один глаз и увидел, что демон снова пытается поднять свою скованную ригор-мортис руку, подобно Духу Грядущего Рождества из романа Диккенса, и ткнуть в меня костлявым обличающим пальцем.
В этот момент вспыхнули огни и очнулась аудиокассета с жутковатой музыкой.
Бренда хихикнула. Оттолкнула в сторону мою ладонь, которой до рая оставались считаные дюймы.
— Нам везет.
— Да уж.
Кабинка снова дернулась и поползла вперед.
Демон исчез. Прошел всего один день, и то же самое сделала Бренда Наррамор.
— Каникулы почти закончились, — вздохнула она, когда в тот субботний вечер мы целовались, прощаясь, на парковке ее мотеля.
— Я буду здесь еще неделю.
— Я тоже. Но потом я возвращаюсь в колледж.
— Я мог бы к тебе приезжать. Из Вероны в Филли ходит автобус.
— Нет, не получится.
— Почему?
Это прозвучало так жалобно, что мне следовало самому знать ответ на этот вопрос.
— Дэвид, ты слишком молод.
— Но…
— Мы всего лишь развлекаемся. Не более того. Летний флирт. Не стоит принимать меня чересчур всерьез.
Транзисторный приемник у меня в голове исполнил все когда-либо написанные грустные песни о летних романах. «Увидимся в сентябре», «Запечатав поцелуем», «Летний роман» Чада и Джереми. «Бич Бойз» стенали и плакали о том, как им «было здорово все лето напролет».
— Но… — заикаясь, выдавил из себя я.
— Не волнуйся, Дейв. Перед тем как тебя отпустить, я хочу по-настоящему прочувствовать наше прощание. — Она перефразировала слова Холдена Колфилда из «Над пропастью во ржи». — Пусть это будет грустно, но я должна с тобой попрощаться. — Ее язык снова пробрался мне в ухо. — Мы вернемся в дюны. Завтра вечером. И там попрощаемся. Закончим то, что мы начали.
— Аг-га.
Она сжимала мою мошонку.
— Дэвид?
— А?
— Это не будет ни грустно, ни плохо. Это будет лучшее в твоей жизни прощание.
Я кивнул. Я уже напрочь позабыл о госте, привидевшемся мне на аттракционе. Черт, я забыл, как меня зовут!
Но на следующий вечер Бренда исчезла.
— Мы думали, она с тобой, — пожали плечами ее соседки по комнате, когда я появился возле их мотеля, прибыв на наше страстное воскресное ночное свидание в дюнах.
— Она вернулась в Филли? — спросил я.
— Нет. Все ее вещи здесь. Не переживай, Дейви, она объявится.
Но она так и не объявилась.
Я каждый день приходил к мотелю «Бэй-Бриз».
Ее подружки повторяли мне одно и то же: они не видели и не слышали ее с того дня, как она ходила со мной на променад. Ее пляжная сумка висела на спинке кровати, на которой она спала. Простыни были смятыми и холодными.
Во вторник Кимберли и Донна обратились в полицию Сисайд-Хайтс.
Копы задали мне кучу всевозможных вопросов.
В среду папа пришел в полицейский участок вместе со мной и привел отца Кевина, юриста по профессии.
Я отвечал на все вопросы настолько честно, насколько это было возможно в присутствии отца. Полиции незачем было знать о пиве и ферме Буна. О том, как мы целовались в населенном привидениями доме. Я придерживался фактов, четко отвечая на все вопросы, начинавшиеся с «где» и «когда».
— Я гулял с ней всего два раза, — взмолился я. После двухчасового допроса я чувствовал себя не шестнадцатилетним подростком, а маленьким ребенком. — Я ее почти не знаю…
— Господа, у вас все? — осведомился отец Кевина голосом Оуэна Маршалла, адвоката из одноименного телесериала.
— Да, — кивнул один из полицейских. — Дело в том, что семья мисс Наррамор очень обеспокоена. От нее с субботы нет вестей. Они говорят, что это на нее совершенно не похоже.
— Мне очень жаль, — ответил на это отец, — но мой Дэвид никоим образом не может нести ответственность за ее исчезновение. Бог мой, господа, мисс Наррамор — студентка. Ей девятнадцать лет. Она должна быть способна позаботиться о себе. И ей уж точно не следовало бегать по пляжу, изображая из себя миссис Робинзон и соблазняя школьников!
Я помню, что полицейский кивнул.
— У них настоящая черная полоса, — добавил он.
— У кого? — спросил отец.
— У ее родных. Пару недель назад умер ее дедушка. Теперь исчезла она. Они не знают, что и думать. Требуют, чтобы мы хоть что-то выяснили. Я так думаю, что она — очередная беглянка. Как в той новой песне Спрингстина. Наверное, она рождена бежать.
Все взрослые многозначительно закивали головами.
Я не кивал. Если честно, я застыл от ужаса.
Потому что в этот момент я нисколько не сомневался в том, что совершенно точно знаю, что случилось с Брендой Наррамор.
Это было повторением истории с тем стариком, который восстал из мертвых, чтобы помочь отрядам спасателей найти его внучку.
Демон в дюнах был недавно умершим дедушкой Бренды Наррамор!
После того как я отказался прислушаться к его требованию оставить внучку в покое — как на пляже, так и в особняке ужасов на променаде, — продолжал целовать ее и лапать, он нашел способ остановить ее!
