Ленину внушают, что пролетариат не организован, слаб, несознателен. Ленин соглашается — «верно!», но выводы из этого делает обратные тем, что содержатся в речах его оппонентов: необходимо бороться за этот пролетариат, разрушая его доверие к буржуазии и пропагандируя лозунг «Вся власть Советам!». Главный довод в пользу подобного поведения он приводит в своих знаменитых «Письмах о тактике», заявляя, что революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства уже осуществилась (в известной форме и до известной степени) — это и есть Совет рабочих и солдатских депутатов. Дело не в названии, а в соотношении классов. Ленин убеждает своих сторонников, что старые формулы — сначала диктатура буржуазии, затем диктатура пролетариата и крестьянства — уже устарели. Эти формулы надо сдать в архив, как и некоторых «старых большевиков». В реальности (живой жизни, по выражению Ленина) уже существует «чрезвычайно оригинальное, новое, невиданное, переплетение того и другого» Проблема лишь в том, что Совет добровольно отдает власть буржуазии, превращаясь в дискуссионный клуб. Необходимо бороться за влияние в Советах, а для этого необходимо немедленное и решительное отделение пролетарских, коммунистических элементов движения от мелкобуржуазных. А затем сделать почву под ногами мелкой буржуазии такой горячей, что ей при некотором стечении обстоятельств просто придется взять власть. Причем Ленин не исключает, что буржуазия в этом случае поддержит всевластие Чхеидзе, Церетели, Стеклова и пр. по той простой причине, что они за продолжение войны — ибо в данной ситуации для буржуазии это главное.
Создание особой коммунистической партии, считает Ленин, выгодно и в случае быстрой антибуржуазной революции, и в случае, если период мелкобуржуазного засилья в Советах затянется на неопределенное время.
В статье «О двоевластии», опубликованной в «Правде» 9 апреля, Ленин заявляет, что Временное правительство нельзя свергнуть в данный момент, ибо оно держится прямым соглашением с Петроградским Советом, и что его вообще нельзя «свергнуть» (слово взято в кавычки самим Лениным) обычным способом, пока Временное правительство опирается на поддержку Советов. В этой ситуации, «чтобы стать властью, сознательные рабочие должны завоевать большинство на свою сторону: пока нет насилия над массами, нет иного пути к власти»[334].
Но отсутствие насилия не исключает реализации буржуазной диктатуры — путем «обмана, лести, фразы, миллиона обещаний, грошовых подачек, уступок неважного, сохранения важного». Ленин призывает вскрывать связь войны с интересами капитала, а потому желательности в целях скорейшего окончания войны свержения власти капитала. Ленин пропагандирует Советы депутатов как новую форму государства по типу Парижской Коммуны, причем такую форму, которая исключает реставрацию монархии и затрудняет реставрацию буржуазного государства. В этом ее отличие от парламентской республики, и главное ее достоинство Ленин видит в возможности непосредственного участия масс в строительстве демократических форм государственной жизни. Кроме того, он ссылается на Маркса, который называл Парижскую Коммуну «открытой, наконец, политической формой, в которой может произойти экономическое освобождение трудящихся»[335].
В течение апреля Ленин ведет упорную пропаганду своих тезисов среди однопартийцев. К концу апреля он добивается известных успехов. В значительной степени ему помогли в этом события 20–21 апреля 1917 года, когда знаменитая нота министра иностранных дел Временного правительства П.Н. Милюкова от 18 апреля вызвала массовое недовольство пролетарских масс и солдат Петроградского гарнизона. В ноте явственно давалось понять союзникам, что Россия будет воевать до победного конца и вряд ли откажется от участия в дележе добычи. Это противоречило мартовской декларации Временного правительства — «за мир без аннексий и контрибуций». Массы вышли на улицу, состоялись демонстрации как против Милюкова, так и в его поддержку. Характерно, что «чистая публика», демонстрировавшая в поддержку Милюкова, несла транспаранты с лозунгами «Ленина и его друзей — обратно в Германию!» Суханов по этому поводу замечает: «Тут была злоба против проклятого Ленина, которого обыватели припутали к кризису без всяких оснований: Ленин в апрельские дни был тише воды, ниже травы… Он пока еще только наблюдал события и учился у них…»[336] Действительно, по свидетельству того же Суханова, 22 апреля (Суханов ошибочно называет 21 апреля) ЦК большевиков принял резолюцию, в которой было заявлено, «что воспрещение Советом демонстраций они считают «совершенно правильным и подлежащим безусловному выполнению». Но этого мало, резолюция, кроме того, гласила: «Лозунг «Долой Временное правительство» потому не верен сейчас, что без прочного (т. е. сознательного и организованного) большинства народа на стороне революционного пролетариата такой лозунг либо есть фраза, либо сводится к попыткам авантюристического характера…»[337]
Однако это не означает, что Ленин не пытался зондировать массовые настроения на предмет восприятия массами своей программы. 14 апреля в официозе Петроградского Совета газете «Известия» была напечатана (как замечает Суханов, «безо всяких комментариев… и безо всяких к тому оснований») резолюция рабочих питерского завода «Старый Парвиайнен», в которой развивались основные положения ленинских тезисов: смещение Временного правительства, передача земли крестьянам, а фабрик рабочим. Но это было только прощупывание настроений. Показательно, что Ленину во время кризиса 20–21 апреля даже пришлось сдерживать некоторых наиболее активных членов Петербургского комитета большевиков во главе с С.Я. Багдатьевым, призывавших к немедленному свержению Временного правительства.
Кризис 20–21 апреля имел главным своим последствием откровенное и уже ничем не прикрытое блокирование либеральных кругов и «социал-патриотического большинства» Петроградского Совета. Создается новая ситуация, когда (а это признают и Суханов, и Шляпников) стал возможным единый буржуазный фронт, направленный не только против большевиков, но и против всех левых элементов «революционной демократии», стоявших на платформе Циммервальда (т. е. скорейшего заключения мира на справедливых и демократических условиях). Левые теряли влияние на власть и становились уже явной оппозицией внутри Исполкома Петросовета. Социал-патриоты, наоборот, входили во власть, образовывая коалицию с буржуазными партиями. Но тем самым они играли на Ленина, демонстрируя реалистичность его оценок расстановки классовых сил. Именно поэтому «Апрельские тезисы» быстро обретали все новых и новых сторонников.
Отставка А.И. Гучкова и П.Н. Милюкова со своих постов и вхождение представителей партий эсеров, меньшевиков и народных социалистов во Временное правительство (начало мая 1917 года) резко изменили не только расстановку политических сил, но и всю ситуацию в стране. Однако социал-буржуазная коалиция не была способна изменить общий настрой масс, остановить процесс революционизации массового сознания. Манипулировать массами, управлять ими можно было только под левыми лозунгами. Наиболее умные и дальновидные представители русской буржуазии это прекрасно понимали. Подтверждением тому служит интервью, данное в начале мая 1917 года газете «Утро России» А.И. Гучковым: «Я вовсе не боюсь эксцессов политического радикализма, я не боюсь рискованных политических экспериментов, тем более что дальше идти некуда. Я готов даже допустить не вступление нескольких социалистов в состав Временного правительства, а составление однородного кабинета из одних социалистов… Он будет пользоваться доверием, он будет опираться на физическую силу и сможет поэтому принимать твердые решения, делать определенные шаги. Я думаю, что однородный социалистический кабинет подчинит все. Я не сомневаюсь, что те, кто разделяет мировоззрение и идеалы Ленина, еще более возненавидят своих вчерашних товарищей и друзей, так как увидят в них ренегатов, но более благоразумный элемент пойдет за кабинетом». Для Гучкова очевидно и то, что экономическая политика такого кабинета в принципе не может быть эффективной: «Когда война закончится, нынешняя анархия приведет к тому, что промышленность остановится. Ведь совершенно ясно, что в области торговых договоров и таможенных ставок мы при заключении мира не будем свободны и перед нами страшный промышленный кризис, когда хлынет дешевка из Америки, быть может, из той же Германии, дешевка, с которой наша промышленность не будет в состоянии конкурировать. Только тогда наступит расплата за нынешний медовый месяц. Но это дело будущего, хотя уже близкого».
Для Гучкова главным было преодоление кризиса власти и продолжение войны, экономическую составляющую политики Временного правительства и он, и стоявшие за ним буржуазные круги ни в грош не ставили. Но, тем не менее, экономические проблемы не могли не вызывать конфликтные ситуации внутри правящей коалиции, вынужденной заигрывать с массами и, одновременно, нуждающейся в финансовой поддержке со стороны крупной буржуазии.
