Витька, проходя к своему столу, обронил:
— А ты приворовывай от казенного времени в свое личное.
— Я так и делаю! — Валерка поймал мяч и прекратил его подкидывать. — Но меня это унижает! Я требую, чтоб естественный порядок вещей был узаконен. В юриспруденции, знаешь, какой закон считается справедливым? Который исполняется.
Вошла в класс Любаша, спросила своим разъезжающимся голоском:
— Валерка, ты, что ли, у нас комсорг?
Валерка выпятил грудь:
— А ты не знала?
— Тебе велели передать, чтоб после уроков был план культмассовой работы.
Валера незамедлительно бросил клич:
— Эй, народ, чего в план ставить?
— Дискотеку! — вскинулась Натали со своего места.
— Видюшник с порнухой!
— Хоккейный матч «девочки-мальчики»…
— Лыжный поход! — Майор пытался внести здоровое начало.
— Четким строем, в ногу, — добавил с отвращением Валера.
Зоя сказала:
— Как ни вымучивай, всем по-настоящему хочется только одного. Дискотека или видюшник — это лишь вопрос формы.
— Зойка, ты самый правдивый человек в классе! — признал Валера.
— Мама в детстве била за вранье, — объяснил Майор.
— Ха! — Валера, похоже, едва терпел Майора. — Разве дело в том, чтобы «говорить» правду? Ее сперва увидеть надо, различить, вот в чем сложность, Майорчик. А в уставе-то оно, конечно, так и записано: «надо говорить правду!» А что есть правда, как сказал однажды один известный человек другому известному человеку.
Прозвенел звонок. Все нехотя пошли по местам, Витька плюхнулся рядом с Натали:
— Письмо от Олега получил! — выдернул его из кармана, дразня повертел у нее перед носом. Она попыталась выхватить. — Ч-ч, учительница!
Класс встал. Затем вразнобой рухнул по местам, гром стих.
Витька развернул письмо и шепотом читал:
— «А у нас здесь интересно получается: один товарищ пошел к товарищам, а его там встретили и здорово разделали, получается интересно». Нет, не то. Вот, нашел: «И знаешь, она для меня в прямом смысле друг, ну как это, по духу, что ли, товарищ…». — После этого текста Витька принялся хихикать, а Натали пыталась отнять письмо, пока учительница не прикрикнула на них.
С ними уже не раз бывало, что обоих выгоняли из класса. Учителя доисторически стыдили Натали — первую ученицу — за хулиганство, не понимая, что это, может, единственное, что примиряет ее с остальным классом: дань, за которую ей разрешается безвредно для своей репутации хорошо учиться.
— Сиди записывай! — Витька подтолкнул Натали с притворной благонамеренностью и спрятал письмо в карман.
Сам взял ручку, почесал ею затылок, сделал сосредоточенную мину, пригляделся к иностранному тексту на доске, но долго не мог этого выдержать и заскучал.
С завистью и немножко ревниво поглядывала в их сторону Любаша. Она написала Витьке записку: «Почему Наташа все время трогает тебя за руку?» Витька обернулся:
— А я при чем? Спроси у нее!
— А про Новый год вы что-нибудь думаете или нет? — быстро стушевалась Любаша.
— А что? — обернулась Натали.
— Ну, Олег-то приедет? Или нет?
— Приедет, — похлопал Витька по своему карману, где лежало письмо.
Натали недоверчиво смотрит на Витьку: не врет? Ей не обещал приехать…
— А Майора куда денем? — шепотом спрашивает Любаша.
— С собой возьмем. Запасным, — потешался Витька. Ему все в этой жизни в потеху.
— Ну как же с собой? — заспорила Любаша, серьезная, как всякое добродушное существо. — Нечет получается: Наташа, Майор и Олег!
— Не нравится нечет — сделаем чет, — с веселым безразличием соглашается Витька.
— Надо же компанию заранее составить! — горячо переживает Любаша.
Учительница сделала укоризненную паузу, выжидая, когда они утихомирятся. Витька принимает рабочий вид, наклоняется над тетрадкой и пишет, бормоча:
— Итак, список. Наша компания. Если нарисовать квадрат и в четыре угла квадрата вписать нас четверых: Витя, Олег, Любаша и Наташа, то горизонтальные перемычки будут изображать дружеские связи: между мной и Олегом, между тобой и Любашей. А вертикальные штанги — любовь: между мной и Любашей, между тобой и Майором, ой, пардон, между тобой и Олегом. — И заранее, смеясь, отстраняется на скамье подальше и загораживается локтем, чтобы Натали не ширнула его кулаком в ребра.
Но Натали не ширяет его кулаком, а, напротив, придвигается ближе и лукаво спрашивает:
— А что же по диагоналям? Неужели ничего?
— Диагонали не изображаются, они только мысленно подразумеваются, этому учит нас геометрия! — хихикнул Витька.
— А я хочу быть правдивой, как Зойка, и видеть незримую истину, — настаивала Натали. — Ну-ка скажи, что у нас с тобой, как эта диагональ называется? Если дружба, то почему мы целуемся?
— Натали, зачем ты углубляешься? — почти посерьезнел Витька. — Ты же все портишь! Ломаешь кайф. Мы целуемся потому, что это приятно. Недостаточная причина? Если уж до конца, так ведь и с Майором ты, я думаю, не в ладушки играешь! А? А может, и еще с парой-тройкой других? Так что же это, Натали, любовь или дружба? Что про это говорят науки?
Натали не готова к такому обострению правды. Она хотела лишь приятной щекотки воображения, а Витька устроил ей целое судилище.
— Ах, но что делать, — простонала она, капризно надувшись, — мне же надо как-то разряжаться! Я как грозовая туча, во все стороны молнийки прыщут. Но это все не в счет! Это же не мешает мне любить Олега! А тебе твою Любашку.
— Не мешает? — нехорошо смеясь, уточнил Витька.
— Что, это идет кому-то во вред? У кого-то что-то отнимает? А знаешь, почему мне приятно с тобой? Потому что не нужно казаться лучше, чем я есть. Притворяться ничем не нужно!
— А перед Олегом нужно?
Натали, подумав, очень серьезно сказала:
— Еще как! Я перед ним ужасно стыжусь. Знаешь, как мне поэтому трудно с ним? Но я его, конечно, люблю и ни на кого не променяю, это основной капитал, а то, что я растрачиваю с тобой, — это только проценты, это основному капиталу не в ущерб.
Витька понимающе посмеивается:
— Ну, молодой организм, вырабатывает много электричества! Если не разряжаться, захлебнешься в нем, как в собственном соку. Прыщи пойдут…
Натали, рисуя на бумажке, завороженно бормотала:
— Оленьерогие такие молнийки ответвляются… Это не измена, это так мало по сравнению с главным, это проценты, они набегают…
— Сдается мне, Натали, с Майором ты не так откровенна, как со мной? Ты ведь ему мозги пудришь, лапшу на уши вешаешь!
— Ах, Майор дурак! И такой серьезный! Ужасно утомительно. Он ведь на меня всерьез претендует, представляешь, да? Мне нисколько даже не стыдно, что я его дурю. Дуракам так и надо.
Майор в это время старательно корпит над тетрадкой; Зоя вздыхает и задумчиво глядит в окно; Любаша хлопает глазами и слушает учительницу (ну хоть кто-то ее слушает; значит, не зря она распинается). Валера углубленно и мрачно рисует на половинке ватмана план культмассовой работы.
— Следующий урок у нас двадцатого декабря… — говорит между тем учительница.
— Записывай задание! — подталкивает Витька Натали.
Майор вдруг спохватился, отрывается от тетрадки, поворачивается с первого ряда к Витьке и Натали:
— Эй, братцы, двадцатое декабря! Пора про Новый год думать. Где будем-то?
Витька, хихикнув, пробормотал себе под нос:
— Кто где…
— Каждый сам по себе, — заявила Натали.
— А чего так? — разочаровался Майор.
— А тебе на учебу надо подналечь, Майор!
Зоя, положив подбородок на руки, как умный пес, печально усмехается.
— Ох, уж эта любовь! — глумливо произносит Витька. Вздохнув, обращается к Натали: — Хорошо тебе, ты знаешь, с кем из твоих хахалей у тебя любовь, а с кем просто так. А я вот даже не знаю насчет Любаши: то ли любовь, то ли нет. Прикреплен к ней — и все. И думаю: скорей бы эта школа кончилась, пойти на работу, жениться — и заботы не знать.
— Убогий ты, Витька, человек, — вывела Натали. — Терплю тебя только за компанию и за веселость.
— И еще кое за что, — двусмысленно подсказал Витька.
Прозвенел звонок. Все немедленно вскочили, резко начался шум и движение. Ко всему привыкшая учительница складывала на столе свои тетрадки. Валерка вывесил у доски ватман. На нем в левой половинке мчалась в космос ракета, из правого угла наяривала четвертинка лучистого солнца, тянулись снизу колосья, перевитые благодатными лаврами, огибая с двух сторон атрибуты искусства: театральную маску и скрипичный ключ. В середине поля стоял жирный заголовок: План культмассовой работы 10 а. И ниже мелкими буквами: Сегодня, завтра и впредь всегда — гармоническое развитие личности. Форма произвольная. Начало в 19.30.
Класс быстро опустел, задержались только Витька и Натали. Оглядевшись, они освобожденно засмеялись и произвели поцелуй, недолгий, но сладкий, распущенный, после чего Витька, насвистывая, пошел из класса, волоча за собой папку, а Натали, ухмыляясь, собирала свои учебники.
