Класс быстро опустел, задержались только Витька и Натали. Оглядевшись, они освобожденно засмеялись и произвели поцелуй, недолгий, но сладкий, распущенный, после чего Витька, насвистывая, пошел из класса, волоча за собой папку, а Натали, ухмыляясь, собирала свои учебники.
* * *
Еще случаются редкие зимние ночи, когда падает хлопьями снег, уютно занавешивая фонари, ложится пухом, и нога ступает мягко, неслышно. Остатки наивной юности природы. Детская зима. Сказочная, новогодняя. Зоя и Майор медленно идут сквозь колеблющуюся кисею снега, сквозь зыблющийся свет фонарей. Вечер не поздний, жизнь еще не перекочевала окончательно в дома, и навстречу попался Олег — из универсама с покупками.
— Во, а чего вы здесь топчетесь, к нам не идете, мы вас ждем! — сказал.
— Ждете! — усмехнулась Зоя.
— Слушай, Зойка, что ты меня все время то ли обвиняешь, то ли подозреваешь в чем? Я тебе врал когда?
— Ты мне сейчас врешь! — голос у Зойки зазвенел.
— Да что же я вру?
— Что вы кого-то там ждете. Вас две пары, и третьи лишние вам ни к чему!
Майор подтверждающе кивал.
— Вот елки! Да ведь вы тоже парой идете, какие же вы третьи лишние?
Зоя и Майор удивленно переглянулись, им и в голову не приходило, что они — пара. Зоя рассердилась, вспыхнула:
— Вот и сейчас врешь! Ты лучше нас знаешь, что никакая мы не пара, но тебе удобно выдать нас за пару, чтоб настроение себе не портить!
— Да отчего бы ему испортиться? Кому из вас я сколько должен, давайте разберемся! — Олег начал заводиться.
Майор потянул Зою за руку:
— Да брось ты, в самом деле! Новый год же! — И соврал Олегу: — Мы, вообще-то, в компанию идем.
— Ради бога, я вас не задерживаю! Счастливо!
— Пока, пока! — Майор подталкивал Зою в спину, чтоб она шла и не оглядывалась.
Олег поднялся в лифте. Натали встретила его на пороге, глаз не сводя, взяла у него из рук сумку. Каждое движение наполнялось счастливым смыслом.
— Там Зоя с Майором… Не захотели зайти. — Олег старался не выдать испорченного настроения.
Витька понимающе засмеялся:
— Майор дрессированный!
Натали метнула на него взгляд тайной угрозы.
— Что-то происходит? — спросила Любаша. — Мне все время кажется, что-то происходит, а я ничего не понимаю!
— Тебе это и не надо! — успокоил Витька.
— Я тоже так, Любаша, — сказал Олег и посмотрел на Натали долгим взглядом, по которому она увидела: нет, не так, кое-что Олег понимает, и больше, чем ей хотелось бы, увы. Тоскливое беспокойство заронил в нее этот взгляд. — Всех нас, Любаша, наколет, как баранину на шампур.
— Кто? — испугалась Любаша.
— Что? — улыбнулся Олег, отказываясь развивать тему.
— Эй, давайте музыку! — потребовала Натали в смятении чувств. — Почему музыки нет?
Олег включил магнитофон и остался около него стоять, медлил оборачиваться. Хотел избежать танца, но где там, Натали сама подошла к нему.
Какое-то время он молчал, вздыхал, и это ее тревожило. Потом заговорил:
— Мы живем — как альпинисты в гору лезут. Вершины не видно, а только ближайшую цель, контрольную отметку. В общем-то, вслепую…
— Я тебя люблю, — сказала Натали, сильно волнуясь. Глаза светились испугом и одушевлением. Она должна была сейчас что-то сделать, что перечеркнуло бы его сомнения. — Ты для меня все. Никогда не сомневайся в этом. Слышишь?
— Слова какие… — Он поддался на их сладость, он вздохнул, он вобрал Натали в объятия, укутал ее — вся внутри него очутилась.
Успокоилась, засмеялась счастливо:
— Надо свет выключить, — шепнула. — Звезды в окне видно станет.
— Там снег, — так же шепотом отозвался Олег, лоб умостив на ее челке. — Зачем тебе звезды?
— Они для того и взошли… их всходы… их посеяли, они всходят, чтобы в лучшие минуты… — лопотала Натали. — Когда у человека счастье, он должен их видеть.
— Значит, счастье? — заглянул в глаза.
Какое наслажденье, черт возьми, смотреть в глаза любви! Ток пробегает по каким-то проводникам, которые всю остальную жизнь мертвы. А тут они греются — и это как в холодной комнате включить электрокамин.
— Я сама не ожидала, что так будет… Я поняла, когда ты летом уехал. Ты уехал, и тогда только стало ясно… по пустоте, которая образовалась без тебя… И вот сейчас ты приехал — я и не знала раньше к а к а я бывает радость.
— Почему ты не ответила на мое письмо?
— Я на все отвечала!
— Я написал тебе: пойдешь за меня? Ты не ответила!
— Но ты же не всерьез! Нам ведь нет еще восемнадцати.
— Неважно, нет — будет. Мне знаешь чего стоило это написать? Замер и жду: еще высмеешь. А ты и того хуже: не заметила вообще. Мол, замуж не рвемся, а если и рвемся, то не за таких…
Натали смеялась:
— Ох, глупый, глупый! Ты как хотел: чтоб только поманил, а я уже: бегу, бегу! Так? Мне ведь тоже: страшно себя-то уронить, — доверчиво моргала.
— А меня уронить не страшно? Я вышел один, как под обстрел: вот он я, да еще по почте, не видя глаз и вообще: может, у тебя тут уже другой. На фронте кто-нибудь поднимется из окопа: ура — и все за ним, одного не бросают. А вы, девчонки, этого не понимаете. Впрочем, вот Зойка, пожалуй, не бросила бы одного.
Натали фыркнула:
— Зойка? Ну и дружи со своей Зойкой! Вот ей и пиши про замуж!
Неожиданно для себя самой она обиделась — готовность к обиде оказалась под рукой близко, она бросила Олега и капризно выключила магнитофон.
— Эй, Майорша, ты чего? — запротестовал Витька. — Музыку включи, а выключи лучше свет!
— «Майорша»? — Олег был поражен, — Почему?
Никто не ответил ему. Натали в смятении включила музыку, выключила свет и властно распорядилась:
— Витька, я с тобой танцевать буду! Я по тебе уже соскучилась!
Но Олег решительно шагнул к выключателю, снова водворил свет и гневно бросил:
— Занимайтесь-ка лучше зарядкой! Долго в одном положении находиться вредно!
Потом взял Натали за руку и оттащил — пожалуй, да, оттащил — в угол комнаты. Сдерживая дрожь.
— Ты легкомысленная! А это серьезно! Но ты и себя убиваешь тоже. Непонятно? — все очень тихо.
Натали испуганно заикалась:
— Но это же все шутки, чего ты, успокойся! Это же все, ну… невинное. — Олег, упорно набычившись, молчал, но она уже уловила его слабину, его готовность, более того — его мольбу о примирении. — Эй! — нежно тронула за рукав. — Эй, как слышимость? Прием!
Олег вздохнул, поднял голову:
— Глупая ты, вот что… Заблудилась ты.
— А что Витька сказал «Майорша», так ты ему верь больше! Майор, правда, крутится около меня, ну так ведь и Зоя в тебя влюблена тоже! Стоит какому-нибудь идиоту вроде Витьки вякнуть про это — и что, я тогда тоже должна взбрындить, да? Эх, ты! — обиженно отвернулась.
— Кстати, — припомнил Олег, — для чего ты присылала мне Зойкины фотографии?
— Ну, присылала, а что?
— Зачем? Ты сама-то хоть понимаешь?
— Ну… Просто так. Интересно же.
— Что интересно-то? Ты заигрываешь с опасностью, вот что. Ты меня хотела испытать. А зачем?
Натали сощурилась:
— По закону подлости, если что-то может погибнуть, оно погибнет. Если любовь не выдерживает проверки — значит, туда и дорога!
— Да-а-а, теоретик, елки зеленые… «И улыбка познанья играла на счастливом лице дурака».
— Ну, знаешь! — вспыхнула Натали.
— Я тебе написал про эти фотки: один-ноль в твою пользу, и всегда будет в твою пользу, я специально это написал, чтоб ты увидела: я понял подтекст и понял твою цель. А ты, оказывается, и сама не знаешь, что тобой движет. Но теперь ты поняла? Поняла? Один-ноль в твою пользу!
Он повлек ее к окну, подальше от Витьки с Любашей, чтоб не слышали.
Он присел на подоконник, поставил Натали перед собой, оцепив ее руками, окружив коленями и заглядывая в глаза.
— Помнишь, вчера вечером у тебя дома… Я звал тебя в кино, а ты не хотела, только голову упрямо опускала: нет, нет и все, а что делать — не говорила.
— Мне хотелось только быть с тобой вдвоем…
Она прогнула спину в сладком потягивании — от этих речей, — отклонилась от Олега. Он на вытянутых руках отпустил ее и снова притянул — и так она качалась на его руках.
— Я тебя люблю до… воспаления мозга! — лопотала.
— Но ты не понимаешь!.. — он хотел что-то объяснить, она перебивала, бормоча:
— Лицо в огне, в ушах гул, перед глазами туман, дымовая завеса!
Он отпустил ее совсем, она очнулась, распахнула глаза.
— Ты не понимаешь!.. — выпрямился, отвернулся, стал смотреть в окно.
Чего он от нее хочет? Зачем он ее мучает?
А она чего хочет?
Вчера они действительно сидели у нее дома, и было поздно, родители в соседней комнате уже ложились спать, пора ему уходить, но Натали дулась, что он порывается уйти. Как будто был какой-то другой вариант! Она сама не знала, что он должен сделать, чтобы не сердить ее. Уйти? Сидеть? — все одинаково не то.
