живут… наследники. Не совсем правильное слово, конечно. Пожалуй, лучше сказать, что здесь живёт прямая и боковая кровь — дети родов, из которых состоит клан. Взрослые родовичи живут этажом выше.
— Я понял.
— Эта сторона — мужская. Справа от центрального коридора, там где столовая, кухня, туалет — женская сторона. Сейчас взрослых наследников у Клана Моржей нет, потому все живут на первом этаже. Запомнил?
— Да. Взрослых нет. Дети. Первый этаж.
— Верно. Два пацана и три девчонки. Постарайся стать им другом.
— А если не получится? Не очень у меня выходит с друзьями.
— А ты постарайся. Но если не выйдет, то будь вежлив и не затевай конфликтов. Годик друг друга потерпите, не сахарные.
И Егор вспомнил, что он тут на один год и один день. И даже меньше, дней на десять.
— Хорошо.
Балашов достал из кармана плоский ключ с насечками, вырезами и отверстиями.
— Получишь такой же, жить будешь здесь.
Егор приподнял бровь.
— Да, здесь. Слушай внимательно как я тебя представлю. Запоминай.
— Понял.
— И последнее. Лёгкой жизни не обещаю, но клан Моржей всегда стоит за своих.
И Егор отметил — стоит за своих, не за него, Егора. А свой ли он — выяснится в критическую минуту. И лучше на чужую добрую волю не надеяться, личная сила и возможности всегда важнее.
Но уточнять не стал. Иногда лучше промолчать, за дурачка сойти.
Балашов некоторое время побуравил взглядом нового члена клана, ожидая вопросов. Не дождался и открыл дверь. За ней тянулся точно такой же коридор, может немного уже, метра в четыре от стены до стены.
И по левой стороне распахнутая дверь. За дверью слышались звонкие голоса. Ссорились дети, но до драки пока не дошло.
Балашов неопределённо хмыкнул и поманил за собой Егора. Они миновали короткий коридорчик с закрытой дверью справа и вошли в большую гостиную. Там, в центре, на скромных диванчиках и кресле у небольшого стола, расположилась весьма пёстрая компания.
Первым Егор опознал парня, который назвал его вором. Такое уж точно не забудешь! Этот одет простенько, но чистенько: в черные отглаженные брюки и светло-серую рубашку. Лицо злое, с красными пятнами.
Вторым был пацан помладше, лет девяти-десяти. Лопоухий, с высоко выбритыми висками и полосой плотного ёжика на голове. Ёжик выкрашен в радикально синий цвет.
Одёжкой пацан щеголял знатной: рваными варёными джинсами и яркой футболкой навыпуск с абстрактным рисунком. На рисунке виднелись руки, ноги, мечи, топоры, щиты и копья. Хватало и стрел, воткнутых куда попало. И глаза. Глаз было много.
Оба упомянутых сидели на диване, отодвинувшись друг от друга как можно дальше. Тот что постарше, уже молча, но яростно тыкал пальцем в сторону младшего и сипел что-то неразборчивое. Младший пламенел лицом и бледнел крепко сжатыми губами.
На соседнем диванчике, в обнимку, две девицы: постарше младшенького, помладше старшенького. Лет так одиннадцати-двенадцати. Одна такая сдобная белобрысая и голубоглазая пухляшка в зелёном сарафанчике, другая — худая, мальчишеского вида, яркая брюнетка в жёлтых шортах до колен и апельсиновой разлетайке, оставляющей голую полоску загорелого тела выше шорт.
Уж неясно чем, но брюнетка напомнила Егору Куней, даром что у наёмницы увесистый третий размер и алые волосы, а тут уверенный минус второй и вороново крыло.
Наособицу расположилась мелкая девица, забравшаяся в кресло с ногами. В простеньком голубом платье-рубашке и салатовых лосинах. С совершенно белой непослушной шевелюрой, светлыми до белизны, но чуть тронутыми оранжевым пламенем глазами, и юркими пальцами, которые непрерывно двигались, плетя из каких-то то ли шнурков, то ли проводов нечто непонятное. Пальцы мелькали, пяток разноцветных клубков на её коленях дёргались.
Мелочь спокойно, но внимательно осмотрела Балашова с Егором и опустила взгляд, продолжая плести. Из-под пальцев к полу постепенно опускался… да, пожалуй что чулок. Ну, если бы были существа с ветвящимися ногами и восемью с половиной пальцами. Им бы подошло.
Балашову картина была явно привычна. Он выдвинулся в центр комнаты, окинул взглядом ростник и цветник. И, на удивление кротко, спросил:
— Чего кричим?
— Он позорит! Позорит… — просипел отглаженный подросток и закашлялся. Брызнули слёзы. Лопоухий панк заалел ярче и отвернулся. А старший утёр влагу с глаз и таки родил: — Он позорит наш клан!
— Зорко, — обратился к синеёжному пацану Балашов. — Что скажешь?
— Модно же так, — ответил красный как помидор пацан. — В школе многие…
— Но ты не в школе. И ты обещал.
Малолетка склонил голову ещё ниже и прошептал:
— Я… отмою.
Подскочил и попытался удрать.
Но Балашов его перехватил.
— Вымоешь. Позже. А сейчас посиди.
Малолетний панк вернулся на диван и голову повесил.
Балашов же обнял за плечо Егора, пододвинув того к себе.
— Это Егор, наш родственник. Давно отколовшаяся ветвь, но ближний родич главной семье. Жил далеко, в Зауралье, на хуторе. Ярослав Зайгарович призвал его в клан и семья Егора согласилась. Поэтому он теперь здесь.
На нежданного гостя уставились все. С очень разными выражениями на лице. Лишь плетущая мелочь бросила короткий яркий взгляд и вернулась к своему делу. Необычное макраме занимало её куда больше, чем новоявленный родственник.
— А теперь прошу вас представиться.
Первым решился старшенький. Встал, слегка растерянно огляделся, нахмурился и придавил гостя злым взглядом.
— Алексей Гдович, — сказал он и буквально выдавил из себя: — Боковая… ветвь.
Егор кивнул.
Второй подскочила младшая версия Куней.
— Я — Жарка! — заявила брюнетка и задрала нос. — Гдович-Вольская.
— Жарко? — с сомнением повторил Егор.
— И жарко тоже, — хихикнула девица, состроив вызывающую физию. Показала язык и рассмеялась.
Девице Егор поклонился и улыбнулся.
— Её Жаровегой зовут, — пробурчал егоров хулитель. — Но требует звать Жаркой.
— Потому что я — Жарка!
Хмурый Алексей дернул щекой. Подошёл к мелочи-альбиноске, продолжающей ткать неведомое. Положил руки на её плечи и представил:
— Ленка. Елена Гдович. Она… не говорит.
Мелькающие пальцы девчонки на миг замерли и продолжили волшебный танец. Ломик внутри Егора неуверенно толкнулся. Что-то он ощущал своими ощущалами, но внятно сформулировать не мог.
— Егор, — представился Егор плетельщице и шаркнул ножкой.
Мелочь досадливо дёрнула мизинцем.
Ломик перевёл: знаю, мол; отвлекаешь, мол.
— Светлана Соколова, — почти пропела пухляшка в зелёном сарафане. — Не Гдович, просто Соколова. — И не сказать, что её это волновало. — Принятая в клан наследница рода Соколовых.
— Сыса, — сдавленным
