воздух и затрепетала под свист внезапно усилившегося ветра. Взор закрыла белая косая пелена, скрывая золото и гранит.
Минутная стрела сделала оборот.
Тик.
Тик. Тик.
Дрогнул и гладиус, скрежетнул и застрял во льду.
И всё закончилось. Пламенные клинки не явились.
…Егора выкинуло из сна. Распахнув глаза, долго лежал с бьющимся сердцем. Облизал пересохшие губы, сполз с кровати, в свете ночника нашёл на столе бутылку с водой, налил ту в кружку и жадно выхлебал. Полежал без сна с тяжёлой головой, сковылял в «моешную» и умылся, хорошенько намочив под краном волосы.
Добрёл до кровати, тяжело завалился, сгребя в объятья одеяло.
Уснул.
Увидел серый циферблат, золото и снег.
Замёрз.
Вышибло.
…До утра так и мотыляло. В очередной раз вылетев пробкой из затянувшегося кошмара, услышал стук в дверь и голос начальника охраны.
— Егор! Просыпайся. Тебя ждут великие дела!
ГЛАВА 17. Волшебное мясо и пятеро моржат
Егор с трудом выскребся из кровати. Пошатываясь, добрался до двери. Отодвинул щеколду и обессиленно опустился на пол. Зевнул так, будто собирался проглотить волейбольный мяч.
Балашов распахнул дверь и увидел сидящего у порога мальчишку в одних трусах. Приподнял в деланном изумлении правую бровь, рассматривая Егора с высоты своего роста.
А тот таращился на начальника охраны косо. Снизу и слева. Правый глаз не открывался. Начальник охраны двоился, троился, расплывался во множестве, окружал со всех сторон.
Егор упорно боролся, стараясь привести визитёра к единому знаменателю. Или числителю. Короче, соединить всю эту банду Балашовых в одного. Его и в одну морду вчера было много! А тут целый взвод.
Совсем не ко времени вспомнился старый анекдот про алкоголика и три Луны в пяти рядах. Ситуация казалось такой похожей, что пробило на короткий смешок.
— Боец, как встречаешь начальство! — гаркнул Балашов. — И так отличился!
— Это не я, — пробормотал Егор, зевнул и лязгнул зубами.
— Что не ты?
— Не знаю, но точно не я.
— А кто ночью на озере куролесил и вопил под окнами?
— А… Может и я. — Егор мучительно соображал. Память была завалена мусором: грудами оледенелых циферблатов и золотых стрелок. — О, это мы!
Вначале обрадовался: вспомнил, что был не один. Но тут же приуныл — это ж Куней.
А с Куней все взятки к бесу гладки.
— Запомни: чтобы такого больше не повторилось! Весь дом переполошили!
— Никогда по своей воле не прыгну в озеро! — истово поклялся Егор и перекрестился.
— Ты посвящён еврейскому полубогу? — нахмурился начальник охраны. — Знай, у нас это не принято. Если тебе нужен их храм, ищи в Загорске.
— Нет, просто по привычке. Так-то я атеист!
— Ещё хуже! Думай, что и где говоришь! — и Балашов осенил себя знаком Живы.
Егор закрыл глаза, не в силах выдержать взгляды трёх злых Балашовых. Поднял ладони и взмолился:
— Погодите, Андрей Викторович. Дайте в себя прийти. Очень тяжёлая ночь, один кошмар за другим. И все про снег и лёд.
Балашов тут же переменился в лице.
— Да, так бывает, — сочувственно протянул он, — после восемь пять и выше… — Умолк. — Так, тебе полчаса на сборы и завтрак. Время пошло!
Развернулся и ушёл.
А со своего лежбища устало хохотнул Мелвиг.
— Поступил на службу, парень? Узнаешь, насколько горек хлеб наёмника.
— Да я работы не боюсь, с двенадцати лет зарабатываю.
— Во как, и где?
— Да как получится. Летом на подработку в знакомый магазинчик устраивался. И грузчиком на складе работал. Ну и вообще разное, пару раз помогал в ремонтных работах. Таскал, пилил, строгал, сверлил. Друган школьный позвал дядьке своему помочь, а сам свалил — застремался стены сверлить. Разок попал сверлом на провод, бахнуло с искрами, и всё… сбёг. — Егор встал на ноги и пошкандыбал одеваться.
— Да, городские дети работать не любят.
— Брехня! Всем деньги на карманные расходы нужны. Просто работу найти сложно.
— Ты это, парень, говори — золото. Круглое золото.
— Почему?
— Так принято. Не любят у нас упоминать деньги, дурным тоном считается.
Одевшись, Егор кивнул седому:
— Ты-то на завтрак чего, не идешь, что ли?
— Хреново мне, парень. Всего ломает, сил нету. Что-то порвалось внутри.
— Принести тебе чего?
— Принеси. Мяса бы. И… спроси у стряпницы, может они рунные камни готовят?
Егор почесал затылок.
Вот ведь, что ни день, то новость. Что за камни-то, блин?!
— Рунные камни, спрошу. Мясо. Я сейчас зубищи чистить, и только потом туда.
Седой прикрыл глаза и откинулся на подушку.
Быстро сбегав по делам в моешную, Егор так же шустро вернулся обратно, бросил мыльно-рыльные принадлежности и усвистал в столовую. Живот уже бурчал, намекая нерадивому хозяину.
В столовой Егора ждали.
Венька-бегушка где-то носилась по дому. Гостем занялась Лидия, самая старшая из стряпниц, тёмная шатенка под тридцать, солидная телом и неторопливая в движениях. Красный фартук поверх белых брюк и халата спускался ниже колен. Кажется, это был показатель статуса в кухонной иерархии, но Егор не полностью был в том уверен.
— Здравствуйте, Егор, — Лидия указала ему на центральный стол. — Пожалуйста, сюда.
Вчера вечером Егор толком не рассмотрел столовую.
Забежал, схватил горячего питья и поспешил вернуться в комнату.
А теперь, присев за стол, активно вертел головой. Знакомился с местом, в котором ему придётся провести целый год. Не только в столовой, конечно, но раза два-три за день он тут побывает.
Столовая занимала помещение метров двенадцать в длину на десять в ширину. Два проёма: широкий — в кухню, и поуже — в коридор. Эту сотню с лишним квадратных метров разделили на три части.
Слева, ближе к кухне, организовали барную стойку с высокими табуретами.
Справа, на небольшом возвышении, поставили тёмного дерева стол на шесть персон со светлой мраморной столешницей и резные стулья из того же дерева. От остальной части комнаты отделили невысокой, по грудь, деревянной оградой.
В центре, у поднятого к потолку оконца расположили большой длинный стол и стулья попроще. А ещё раскидали по помещению четыре круглых столика на пару-тройку человек, с такими же простыми стульями.
В сводчатый кирпичный потолок вделали деревянные балки из толстенного бруса и зашили пространство наверху длинными, но узкими досками, подвешенными за ребро. Нечто похожее Егор видел на родине в ресторанах японского стиля.
С искренним изумлением разглядел под потолком
