давно считает, что демоны к чему-то готовятся, ведь…
Не успел Ба Циншан закончить мысль, как сестра пихнула его в бок. Они принялись о чем-то спорить, и, вернувшись к своему монологу, он добавил:
– Видите ли, владения семейства Ба уже давно страдают от нападок демонов и их последователей. Мы боремся с ними, уничтожаем их общины, но они словно из-под земли появляются вновь и вновь. Именно поэтому будущие боги с Юга-Запада по велению моего отца выдвинулись на церемонию Посвящения, уже готовые ко всему. Прошу прощения, что утаили это ото всех.
Владыка Луань пару раз кивнул и уточнил:
– Молодой господин, раз все так плохо, почему вы не обратились за помощью к соседствующим кланам? Мой дом всегда готов помочь, да и Север вам не откажет.
Ба Вэньлинь заметно помрачнела и издала несдержанный смешок, а Ба Циншан покачал головой.
– Благодарю. Мы справляемся. Нет нужды тревожить остальных, в особенности ваше семейство. В прошлом клан Луань достаточно пострадал, наш глава считает важным предупредить вас о настигающей опасности. – Южанин указал на мешок и добавил: – Это лишний раз доказывает. Настало время, когда всем нам следует быть бдительными, а еще лучше подумать о воле Агатового императора и жить в единстве и гармонии.
Многие в зале со стороны Востока с опаской восприняли его слова. Слуги зашептались, прикрывая ладонями рты, а господин Луань Фэнхуа затих, сбросив с лица непринужденную улыбку. Юг был корнем всех былых проблем, именно его бывший правитель много лет назад не удержался от соблазна и нарушил мирный договор между народами, предав огню войны дарованное его императорским величеством перо павлина. Тогда пострадало не только семейство Луань: войска южан уничтожили древние восточные кланы Го и Лун, а также западных Чжао. Никто не ожидал услышать об объединении трех сторон Поднебесной, особенно от Ба Циншана – кровного наследника бывшего тирана.
Владыка Востока вздохнул с сожалением и, отпив чаю, обратился:
– Простите, что вот так приходится менять тему, но вы отказываетесь от помощи, и я теперь не могу не поинтересоваться. Есть две новости, которые не так давно дошли до нас. Первая – известие о недавнем покушении на младшего господина Ба, брата вашего отца. Вторая – что богиня ветра из храма Наньюэ больше вам не благоволит. Так ли это?
Луань Ай, в недоумении хлопая глазами, перевела взгляд на стол Юго-Запада и увидела, как солнце на их стороне зашло: четверка будущих богов вместе со слугами за их спинами померкли.
– Мой ответ что-то изменит? – поинтересовался Ба Циншан.
Владыка покачал головой:
– Ох-хо-хо, ну что вы, что вы, юноша. Я лишь хотел узнать, как вы справились с этим, не более.
– Тогда… некоторые слухи правдивы. На дядю действительно было совершено покушение. К сожалению, перед нашим отъездом из столицы Наньчэн[88] он скончался. Ветра на Юге стали чуть более суровее, под стать нашему характеру. Не думаю, что подобное можно считать отказом Небес. Все наши земли застроены храмами (Наньюэ) в честь повелителя и богини ветров Лун Мэйфэн. Мы считаем, что у нее, как у небесного служителя, сейчас есть более важные дела.
Все уловили, как Ба Циншану было трудно говорить об этом, поэтому, когда он закончил, владыка Луань махнул рукой.
– Думаю, этого достаточно. Я вполне удовлетворен вашим ответом. Пожалуйста, примите наши искренние соболезнования и не подумайте ничего плохого… – Он не сдержался, мягко провел рукой по волосам дочери и растрогался: – Не могу вас не понять… Потому и беспокоился.
Из всех присутствующих только У Чан не понял, что именно этим хотел сказать Луань Фэнхуа, так как ранее не интересовался этой семьей. Мэн Чао показался ему не менее встревоженным, чем владыка. Поэтому, когда они покинули зал, У Чан расспросил товарища. Из разъяснений Мэн Чао он узнал, что госпожа Луань, супруга владыки и мать кроткой наследницы Востока, уже долгое время прикована к кровати. Странный мор сразил цветущую хризантему столичного сада Лунъюань. Ранее эта женщина считалась непревзойденным воином и властительницей стены Цветущего барьера, в свое время талантливая барышня затмила и покорила сердца многих. Земная бессмертная – так ее называл народ. Теперь же она доживает свои дни, изучая узор потолка своих покоев, не имея возможности говорить и даже пошевелиться.
Стоило попросить Мэн Чао рассказать, и его уже было не остановить. Только благодаря этой женщине Восток при разломе Поднебесной спасся от южных захватчиков. Луань Цзюйхуа, будучи еще ребенком, не побоялась ужасов войны и вышла на границу враждующих территорий. Люди смотрели на нее и видели еще совсем юный цветок, но уже такой колкий и не отступающий ни перед чем, словно неописуемо яркий бутон хризантемы. Оказавшись в безвыходной ситуации, видя гибнущий народ, она воздвигла вокруг территории Востока преграду. В одно мгновение до облаков проросла стена из лозы и множества других растений, что бесконечно вились и тянулись к небу, пока полностью не обогнули все восточные земли. Сколько бы ни старались захватчики пробиться, им это не удавалось – на месте, где, как казалось, вот-вот преграда падет, вырастали новые растения, а слишком усердные солдаты южных войск становились вечными пленниками неприступной стены. Люди, что оказались отрезаны от внешнего мира, молили юную Цзюйхуа отказаться от таких решительных мер, все переживали, что ее поступок станет гибелью целого народа, но все же неприступная хризантема из столичного сада смогла добиться всеобщего понимания и вернуть людям спокойствие.
Долгое время никто не мог переступить Цветущий барьер, чтобы попасть в сердце Востока – столицу Лунъюань, ровным счетом как и покинуть его. Все деловые и политические отношения с соседними территориями были в одночасье разорваны. Несчастным, что оказались в тот момент за пределами стены, до конца своих дней только и оставалось, что тешить себя болезненными воспоминаниями об отчем доме. Повзрослев, Луань Цзюйхуа разрушила заслон и продолжила род своего клана, но от черствости так и не избавилась. «Солнце восходит на востоке и садится на западе, реки текут неизменно сверху вниз, так пусть все так и остается» – такие слова слышали правители соседних земель на всякое предложение изменить сложившийся уклад.
Луань Цзюйхуа оставалась непреклонной даже перед супругом, и он понимал причины. Ни одна душа, что в свои юные годы спасает народ и принимает бразды правления кланом, более не сможет быть мягкой. Владыка часто слышал от своей госпожи: «Возможно, если бы я была помладше, а мои решения не были бы такими правильными, я бы и согласилась вернуть все обратно. Но западных Чжао нет, а значит, уже ничего не вернуть…»
Потому, когда владыка услышал об объединении, он предпочел оставить этот разговор, мягко улыбнувшись наследникам клана Ба. Во взгляде мужчины томилось желание выслушать Ба Циншана, но Луань Фэнхуа так ничего и не ответил, а это означало лишь одно – столь нелегкие решения принимать не ему.
Мэн Чао и У Чан вели беседу, покуда чужой голос не прервал их. Оба обомлели, только услышав, кто именно вышел из главного зала и заговорил.
– Ты белены объелась? – голос принадлежал Ба Циншану. – Что это было?! Мы просили о встрече с владыкой не для того, чтобы ссориться с семейством Луань, а теперь из-за твоих обвинений он и слушать нас не станет! В их семействе беда, а ты… Ты как отец – вечно несешь всякий вздор, не отделяя белого от черного!
– Все беды везде одинаковые! – прервала его Ба Вэньлинь. Ее слова грохотали, как молнии, среди стен коридоров. – Не будь таким беспечным, как наш дядюшка. Или случившееся с ним тебя ничему не научило?
Отойдя подальше, Мэн Чао произнес:
– Не стоит слушать как первых, так и вторых. Не наша война, не наше поле. – Он стукнул У Чана по спине и ускорился. – Будущим богам нужно думать не о политике, а о народе. Поэтому сегодня я тебя познакомлю со столицей!
Он словно как можно скорее хотел покинуть поместье, наполненное чужими разговорами, но замечание приятеля вынудило его остановиться.
– То-то, я смотрю, ты так тепло относишься к южанам, – обратился У Чан. – Неужели на самом деле господин Мэн желает объединения Поднебесной?
Уголки
