помощника чайной.
Хозяин заведения хотел было отвесить мальчику затрещину за то, что тот перебивал господ, но не успел. Услышав это, Луань Ай засветилась, как солнце, и мягко повторила:
– Предсказание?
– Да, госпожа, – заговорил хозяин с улыбкой. – На втором этаже павильона Нуаньгуан вы можете попытать удачу, встретившись с Му Юйбао[91], матерью предсказаний. Желаете?
Наследница с горящими глазами обернулась к Мэн Чао и, молча похлопав ресницами, услышала:
– Конечно, сходите, если желаете.
Юный помощник сопроводил ее наверх, а хозяин вновь поинтересовался:
– Господа, чего этому скромному вам подать?
– Подайте два чайника: фирменный и жасминовый, – и после небольшой паузы Мэн Чао добавил: – Ох, и еще. Хозяин, дайте нам, пожалуйста, небольшой нож и блюдце.
– Х-хорошо.
Мужчина удалился, и У Чан спросил:
– Почему не заказал один чайник?
– Потому что второй раз пробовать дурман-чай я тебе не позволю. Он вон что с тобой сотворил – бродил полночи по западному крылу поместья… – не успел он договорить, как самый маленький кухонный ножик уже лежал на их столе.
Легким движением Мэн Чао снял один водяной каштан с палочки и положил на блюдце. Раздался треск, и засахарившееся угощение раскололось пополам.
– Этот каштан может стать неплохим орудием убийства, – проворчал он, раскалывая остальные засахаренные плоды. – А его еще и за три бронзовые монеты продают! Немыслимо!
Смотря на все это, У Чан умилился:
– Заботишься о молодой Луань, как о младшей сестре. Разве такому, как ты, хлопотному и внимательному, нужен еще и младший брат, которого ты зовешь Чан-Чан?
– Конечно, еще как нужен!
«Ну-ну!» – подумал про себя У Чан.
– Ты просто ничего не смыслишь в отношениях брата с сестрой и брата с братом, – продолжил Мэн Чао. – Это как два разных пути просветления: одна дорога усыпана лепестками заботы и беспокойства, другая пропитана духом товарищества.
– Ох, как поэтично. Сразу на двух лодках пытаетесь устоять[92], господин Мэн.
Мэн Чао усмехнулся:
– Перестань. Вновь играть с тобой в идиомы я не собираюсь. Ты все превращаешь в соревнование на мечах: каждое мое предложение будет поражено лезвием твоего острого ума!
Глава 25
Часть 2
Господин Черный Феникс
Наконец чай был подан. После первого глотка Мэн Чао украдкой взглянул на У Чана и вкрадчиво произнес:
– Я непременно хочу познакомиться с твоим учителем. Интересно посмотреть на этого достопочтенного, что вырастил такого холодного юношу, настоящую ледышку.
– Ледышку?
– Да ты посмотри на себя, даже в таком тихом и умиротворенном месте сидишь, как на похоронах. – Мэн Чао привстал и ткнул У Чана в точку между бровями. – Да расслабь ты уже лоб! Не то морщины появятся, и никто в тебя не влюбится.
У Чан потер лоб и выплюнул:
– Если ты судишь людей по количеству морщин на их лице, то это тебе любовь не светит. Кому нужен такой придира!
– Эх, Чан-Чан, я забочусь о тебе. Если бы я не был к тебе так добр, стал бы рисковать ночью, чтобы пробраться в библиотеку поместья Луань?
Отставив чайник, У Чан принялся заинтересованно слушать.
– Значится, вот как. С демоном Тьмы прошлой ночью мы разобрались, а вот со вторым нечестивцем, что тебе привиделся, все оказалось сложнее. Как тебе, должно быть, известно, о демоне Душ нет достоверных записей: никто не знает, как он выглядит, есть ли у него особые знаки или приметы. Но на одной из пыльных полок библиотеки я нашел любопытную книгу с мифами, дошедшими до нас с Запада. Есть поверье о духе Тяньгоу[93]. В самом начале я не понимал, почему Тяньгоу приписывают два лика – черной собаки и белой лисы. В легендах говорится, что дух собаки – злой. Он желал всеми возможными способами заполучить солнце и его силу. И пара записей летописцев о странных явлениях, что повторялись неоднократно, тому подтверждение: средь бела дня землю застилала кромешная тьма. По легенде, у злого духа Тяньгоу был противник – молодой господин с луком и стрелами, он-то и прервал череду пожирания демоном солнца, заставив поначалу пса выплюнуть его, а после объявив ему войну и покончив тем самым с затмением. Все это лишь миф, напоминающий мне ваши северные астрологические записи. Созвездие из семи ярких звезд имеет то же название, и его обнаружили как раз ночью после очередного затмения, поэтому рассказ о духе можно воспринять лишь как вымысел.
На лице У Чана мелькнула тень досады.
– Столько слов из тебя сейчас вылетело, а толку!
– Да ты подожди… О белом лисе Тяньгоу я же еще не поведал! В записях и книгах библиотеки Луань было мало что сказано, но вот о молодом господине, что сразился с духом черного пса, есть кое-что интересное. Есть одна легенда, где говорится, что вначале он повстречал черного, как ночь, пса, а потом его младший брат странным образом зачах, исхудал и в скором времени умер. Когда он пришел навестить брата, то увидел, что рядом с хладным телом мальчика сидит больших размеров лис с белоснежной головой. По-видимому, то и был демон Тяньгоу, поскольку, когда на крик юноши сбежалась толпа слуг и охрана, лис вдруг раз – и предстал перед ними в облике той самой черной собаки. В конце этой истории говорится, что юный господин пустил стрелу в исчезающего в ночной мгле демона. Думаю, стрела настигла непрошеного гостя, ведь более в округе дети не болели. А когда об этом прознали другие семьи, так его ознаменовали как будущего хранителя маленьких сыновей. И все это я к чему: этот молодой человек вел записи перед вознесением, и в них он поклялся, что расквитается с демоном, забравшим душу его брата, которого зовут Мокуан!
Когда Мэн Чао сделал паузу, чтобы подогреть интерес собеседника, У Чан цыкнул:
– И? Что мне до этого Тяньгоу или Мокуана? Я так понимаю, тебя уже унесло далеко от темы демона Душ?
– Видишь ли, Чан-Чан, я не уверен насчет изображения демона Душ в «Сборнике темных богов», но… Прошлой ночью в библиотеке я понял, что шел не по тому пути. – Мэн Чао аккуратно вытащил из рукава сложенный листок. – Нужно было искать лиса с белоснежной головой, а не демона Душ!
На вырванной из какой-то книги странице был изображен мужчина лет двадцати восьми с детально прорисованными чертами лица. Только взглянув на него, У Чан подскочил, не выпуская бумаги из рук, и воскликнул: «Он!»
– Он, так он, сядь! – Мэн Чао несколько раз ткнул пальцем в изображение и продолжил: – И вот тут все становится еще запутаннее. Неизвестно, кто написал этот портрет, но прозвище изображенного – Мокуан. Я копался в сохранившихся бумагах и книгах с Запада и узнал, что он и есть белый лис Тяньгоу и…
– И?
– Кхм, он и есть демон Душ.
Взгляд У Чана затуманился, глаза словно застилала пелена воспоминаний о прошедшей ночи. Он отпил жасминового чая и услышал:
– Но с ним все очень и очень странно. Мокуан не числится в списке имен, которые принадлежали владельцам титула демона Душ. Этот список с момента основания всех трех миров был покрыт мраком. Однако есть несколько записей о правлении духа Тяньгоу, получается, он все же занимал место владыки царства демонов. Ниточка обрывается именно на нем, поэтому я могу лишь предполагать, что Мокуан и есть демон Душ. Тогда получается, что он к тебе прошлой ночью со своим приспешником, правой рукой, и приходил.
– Правой рукой?
– Именно. Тот ворон из твоего сна и человек, погруженный во мглу, из видений – демон Тьмы. Он один из сильнейших темных богов, и он же является самым близким к владыке царства демонов. Не знаю уж, что ты… – не договорив, Мэн Чао сначала замолк, а затем проскрипел: – А он что здесь делает?
У Чан украдкой глянул за спину и увидел Ба Циншана, вошедшего в павильон. Мэн Чао поторопил:
– Быстро убери это!
И листок с изображенным демоном скрылся в рукаве У Чана. Ба Циншан зачем-то махнул рукой в их сторону во время разговора с хозяином чайной и спустя минуту уселся за их стол.
Мэн Чао и У Чан, сидя друг напротив друга, молча переглядывались, пока пожаловавший сам не завязал разговор:
