только желтый блокнот и рядом — ручка и черный телефон. Не серебристый «Айфон», который я прежде видела у доктора Шилдс.
— Вы сказали, что сегодня мне предстоит просто сделать несколько звонков? — уточняю я. Непонятно, каким образом это может вписаться в анализ морально-этических принципов. Неужели будет просить, чтобы я опять кого-то склеила?
Доктор Шилдс ставит на стол поднос, и я невольно отмечаю, что каждая ягодка голубики и малины идеальна, словно их отбирал тот же дизайнер, который оформил интерьер этой изысканно убранной комнаты.
— Я знаю, что события пятничного вечера расстроили вас, — говорит она. — Сегодня вам предстоит выполнить довольно простое задание, без подвохов. К тому же я все время буду находиться в комнате, рядом с вами.
— Хорошо, — соглашаюсь я, усаживаясь за стол.
Я кладу перед собой блокнот и только тогда замечаю, что первая страница не пуста. На ней рукой доктора Шилдс — ее почерк я теперь узнаю — написаны имена пяти женщин и рядом с каждым — номер телефона. Все имеют коды районов Нью-Йорка: 212, 646, 917.
— Мне необходимо собрать некоторый материал, чтобы проследить взаимозависимость между деньгами и нравственным поведением, — объясняет доктор Шилдс. Она ставит передо мной чашку с блюдцем и затем берет в руки свою. Я обращаю внимание, что она пьет черный кофе. — И я подумала, что ваши профессиональные навыки помогут мне провести полевые исследования.
— Мои профессиональные навыки? — повторяю я. Взяв со стола ручку, большим пальцем я выдавливаю стержень. Раздается щелчок. Я кладу ручку на место и отпиваю кофе.
— Многие респонденты, когда им обрисовывают гипотетический сценарий — например, выигрыш в лотерею, — утверждают, что большую часть денег они пожертвовали бы на благотворительность, — говорит доктор Шилдс. — Но в действительности, как показывают исследования, победители зачастую отдают меньше, чем намеревались, если верить их заявлениям. Мне хотелось бы глубже проанализировать подобный случай.
Доктор Шилдс доливает мне кофе из кофейника, который она принесла с обеденного стола, и затем садится рядом со мной.
— Я хочу, чтобы люди, которые ответят на ваш звонок, поверили, что «БьютиБазз» дарит им бесплатный сеанс макияжа, — произносит доктор Шилдс.
Чувствуется, что ее снедает некий внутренний огонь, хотя сидит она практически неподвижно, лицо ее безмятежно, голубые, как лед, глаза ясны. Так, может быть, я просто дала волю своему воображению? Разумеется, она знает, что делает, но мне самой непонятно, почему это столь важно для ее исследования.
— То есть я просто звоню и говорю, что им дарят бесплатный сеанс макияжа?
— Да. И это не обман, — отвечает доктор Шилдс. — Я оплачу вашу работу…
— Постойте, — перебиваю я ее. — Я действительно буду делать макияж этим женщинам?
— Да, Джессика. Как вы это делаете каждый день. Надеюсь, вам это не сложно?
Послушать ее, так все абсолютно логично. Мой вопрос она отмела так, будто крошку смахнула со стола.
Но ощущение облегчения, которое возникло у меня, когда я была с Ноа, уже исчезло. Каждый раз, встречаясь с доктором Шилдс, я сознаю, что все меньше и меньше понимаю смысл ее действий.
— Мне любопытно, — продолжает она, — дадут ли вам испытуемые более щедрые чаевые, зная, что их обслуживают бесплатно.
Я киваю, хотя мне все равно непонятно.
— А что это за номера? — осведомляюсь я. — Кому я звоню?
Доктор Шилдс неторопливо потягивает кофе.
— Все эти люди принимали участие в одном из моих прежних проектов по исследованию принципов нравственности. Они подписали согласие на привлечение их к более широкому спектру экспериментов, которые, возможно, будут еще проводиться.
То есть им известно, что их снова могут задействовать, но они не знают, чего ждать, интерпретирую я для себя.
Умом я понимаю, что это никому не должно навредить. Кто откажется от того, чтобы им бесплатно сделали макияж? И все равно на душе неспокойно.
Доктор Шилдс пододвигает ко мне листок бумаги. На нем — напечатанный сценарий. Я смотрю на текст.
Если в «БьютиБазз» узнают, что я работаю «на стороне», у меня будут неприятности. Нанимаясь к ним, я подписала договор о недопущении конкуренции. Фактически это условие я не нарушаю — не использую имя компании для собственного обогащения, но администрация «БьютиБазз» вряд ли расценит это иначе.
Остается надеяться, что эти пять женщин не примут «подарок».
Может, все-таки есть способ помочь провести эксперимент, не прикрываясь именем компании?
Я уже собираюсь озвучить свои тревоги, но доктор Шилдс своей ладонью накрывает мою руку.
— Джессика, простите ради бога, — тихим мягким голосом молвит она. — Я так замоталась со своей работой, что даже не поинтересовалась, как ваши родные. Отец ваш уже начал поиски новой работы?
Я издаю протяжный вздох. Беспокойство за родных, которые вскоре могут остаться без средств к существованию, мучает меня, как тупая хроническая боль. Я ни на минуту об этом не забываю.
— Нет еще. Ждет нового года. В декабре никто не нанимает новых работников.
Ладонь доктора Шилдс все еще лежит на моей руке. Она почти невесомая. Изящное бриллиантовое кольцо в оправе из белого золота ей чуть-чуть велико, словно она похудела с тех пор, как его надели ей на палец.
— Пожалуй, я могла бы как-то помочь… — Ее голос постепенно затихает, словно она погружена в раздумья.
Я резко вскидываю голову. Смотрю на нее.
— Конечно, я была бы вам благодарна. Но что вы можете сделать? Он в Пенсильвании и кроме как оформлением срочного страхования жизни ничем другим никогда не занимался.
Доктор Шилдс отнимает от меня свою руку. Ладонь у нее холодная, но, когда она убрала ее, я словно осиротела. Внезапно я сознаю, что у меня самой ледяные пальцы, будто ее холод передался мне.
Она берет с блюда одну ягодку малины и подносит ее ко рту. Лицо у нее задумчивое.
— Обычно я не делюсь с респондентами подробностями своей жизни, — наконец произносит она. — Но мне кажется, что меня с вами теперь связывает не только работа.
От ее слов меня пробирает волнение. Значит, я ничего себе не навоображала. Между нами действительно установилась некая близость.
— Мой отец — инвестор, — продолжает доктор Шилдс. — Он имеет долю в нескольких компаниях на Восточном побережье. Он — влиятельный человек. Я могла бы позвонить ему. Конечно, мне не хотелось бы навязываться…
— Нет, что вы! Вы вовсе не навязываетесь, — но я знаю, что отец чужую помощь воспримет как милостыню; его гордость будет уязвлена, если он узнает об этом.
Как обычно, доктор Шилдс словно читает мои мысли.
— Не волнуйтесь, Джессика. Это останется между нами.
То, что она предлагает, гораздо больше, чем щедрый чек. Это могло бы спасти мою
