мной не прислали машину, не дали указаний относительно наряда, не велели действовать по написанному сценарию.
Все, что мне известно, это время и место: фотовыставка Дилана Александера в музее Бройер, где я должна пробыть с 11:00 до 11:30, а потом приехать во врачебный кабинет доктора Шилдс.
Когда она позвонила мне во вторник после обеда и дала эти инструкции, я спросила: «Что конкретно я должна сделать?»
«Я понимаю, что мои задания приводят вас в замешательство, — отвечала она. — Но крайне важно, чтобы вы действовали вслепую, иначе ваша осведомленность повлияет на объективность результатов».
Добавила она только одно:
Джессика, будьте самой собой.
Меня это обескуражило.
В жизни мне приходится играть разные роли: трудолюбивый визажист; девушка в баре, отдыхающая с друзьями; преданная дочь и старшая сестра.
Но ни один из этих образов не похож на того человека, которого видит доктор Шилдс. А она видит женщину, которая, сидя на диване, открывает ей свои секреты и уязвимые точки. Но вряд ли это та роль, которую я должна сегодня сыграть.
Я пытаюсь припомнить, какие комплименты делала мне доктор Шилдс, какие-то свои действия и поступки, которые могли побудить ее сказать, что я для нее больше, чем объект исследования. Возможно, именно эту часть себя я должна сегодня обнаружить. Но мне не припоминаются какие-то особые ее похвалы — только то, что она одобряет мой вкус и такое качество, как прямодушие.
Подбирая наряд, я сознаю, что одеваюсь для визита к ней, а не в музей. В последнюю минуту я достаю серо-коричневый палантин доктора Шилдс. Убеждаю себя, это для того, чтобы защититься от декабрьского холода, но в действительности я нервничаю, а шарф дарит ощущение комфорта. Я вдыхаю его запах и различаю слабый аромат ее пряных духов, хотя он уже наверняка должен был выветриться.
До музея я иду завтракать в кафе с Лиззи. Ей я сказала, что у меня важная клиентка и мне необходимо уйти ровно в десять. Хотела, чтобы у меня был небольшой запас времени, ведь в Нью-Йорке даже полдень обычно мало чем отличается от утреннего или вечернего часа пик и нельзя сбрасывать со счетов такие возможные неприятности, как задержка в метро, пробки или сломанный каблук.
За завтраком Лиззи верещит о своем обожаемом младшем брате Тимми, который учится в десятом классе. Я познакомилась с ним прошлым летом, когда вместе с Лиззи поехала на выходные к ее родителям. Тимми — милый, симпатичный мальчик. Он решил не проходить отбор в баскетбольную команду, о чем всегда мечтал. Теперь вся семья никак не оправится от шока: из четырех братьев он один отказался бороться за право быть членом спортивной команды.
— И чем же он хочет заниматься? — любопытствую я.
— Записался в клуб робототехники, — отвечает Лиззи.
— Ну, возможно, в этой сфере у него больше перспектив, чем в спорте, — комментирую я.
— Тем более что у него рост всего сто шестьдесят пять, — соглашается она.
Я рассказываю ей немного о Ноа. Про подробности нашего знакомства я умалчиваю, но признаюсь, что в субботу вечером у нас с ним было второе свидание.
— С тем парнем, который вызвался приготовить для тебя завтрак? — уточняет Лиззи. — Мило.
— Да, по-моему, он милый. — Я смотрю на свои бордовые ногти. Мне и самой непривычно, что я так много скрываю от подруги. — Ну все, побегу. До скорого.
* * *
У музея я оказываюсь на десять минут раньше.
Иду к входу, и вдруг — визг тормозов, крик:
— Матерь божья!
Я резко оборачиваюсь. Буквально в десяти шагах от меня на дороге перед такси распласталась седая женщина. Таксист выбирается из машины, несколько человек кидаются к месту происшествия.
Я тоже подбегаю и слышу, как таксист говорит:
— Она выскочила прямо передо мной.
Теперь вокруг пострадавшей сгрудились пять-шесть человек, среди них и я. Женщина в сознании, но как будто пребывает в ступоре.
Парочка, что стоит рядом со мной — им обоим за тридцать, — берет ситуацию в свои руки. Они оба спокойны, знают, что делают.
— Как вас зовут? — спрашивает мужчина. Сняв с себя синее пальто, он укрывает им седую женщину. Оно широкое, и под ним она выглядит особенно маленькой и хрупкой.
— Мэрилин. — Даже это одно-единственное слово, кажется, лишило ее сил. Она закрывает глаза и морщится.
— Кто-нибудь вызовите скорую, — отдает распоряжение спутница мужчины, плотнее укутывая в пальто Мэрилин.
— Уже звоню, — говорю я, набирая «911».
Я сообщила диспетчеру адрес и украдкой глянула на часы: 10:56.
И тут меня осенило. А вдруг это инсценировка? В гостиничном баре доктор Шилдс с моей помощью устроила проверку незнакомому мужчине.
Не исключено, что сегодня она проверяет меня.
Возможно, это и есть мой тест.
Мужчина и женщина, что склонились над Мэрилин, оба привлекательны, в деловых костюмах и очках. Может, и они часть постановочного эксперимента?
Я бросаю взгляд вокруг, ожидая увидеть где-нибудь неподалеку рыжие волосы и пронизывающие голубые глаза доктора Шилдс, словно она стоит за кулисами, дирижируя спектаклем.
Я отмахиваюсь от подозрения. Не могла же она подстроить наезд — это безумие!
Я наклоняюсь к Мэрилин и спрашиваю:
— У вас есть близкие, которым можно позвонить?
— Дочь, — шепчет она.
Мэрилин называет номер. Раз помнит телефон, значит, не все потеряно.
Мужчина, одолживший ей свое пальто, тараторит в свой мобильный телефон.
— Ваша дочь уже едет сюда, — сообщает он, кладя трубку. И смотрит на меня. В глазах его за стеклами очков сквозит обеспокоенность. — Вы молодец.
Я снова уточняю время: 10:58.
Если я поспешу в музей прямо сейчас, то опоздаю всего на несколько минут.
Но кем нужно быть, чтобы бросить человека, попавшего в аварию?
Издалека доносится вой сирены. Это скорая.
Теперь-то можно уйти? Или это будет неэтично?
Если проторчу здесь дольше, нарушу четкие инструкции доктора Шилдс. Я чувствую, как на спине проступает пот.
— Простите, — обращаюсь я к мужчине, который, оставшись без пальто, теперь ежится от холода. — Я тороплюсь на работу. Мне нужно бежать…
— Конечно. Я и один справлюсь, — доброжелательно говорит он, и у меня словно узел распутывается в груди.
— Правда?
Он кивает.
Я смотрю на Мэрилин. У нее на губах розовая помада, похожая на ту, какой много лет пользуется моя мама — фирмы «CoverGirl», хотя я, когда работала в отделе косметики, дарила ей дорогую помаду «Бобби Браун» разных оттенков.
— Позвольте попросить вас об услуге? — говорю я мужчине. Вытащив одну из визиток с контактами «БьютиБазз», я записываю на ней номер своего мобильного телефона и вручаю ему. — Когда узнаете, что с ней, сообщите мне, пожалуйста.
— Непременно, —
