к обеденному столу, раздается громкий перезвон. Он ставит поднос на стол и лезет в карман за телефоном.
— Тебе обязательно отвечать? — Важно, чтобы в вопросе не содержалось ни малейшего намека на упрек.
Томас возвращается на кухню и кладет телефон, экраном вниз, на столешницу. В нескольких сантиметрах от торта.
— Сегодня я хочу уделять внимание тебе одной, — говорит он.
Томас отходит от телефона и несет на стол графин с красным вином, за что я одариваю его душевной улыбкой.
Ваза с цветами поставлена в центр стола. Пылают свечи. По комнате плывет страстный голос Нины Симон.
Бокал Томаса наполняется дважды. На щеках его играет слабый румянец, жесты стали более экспансивными.
Он предлагает отведать его барашка.
— Это лучший кусок.
Мы смотрим друг другу в глаза.
— Ты сегодня какая-то другая, — произносит он, плавно выкидывая в сторону руку.
— Наверно, потому что мы снова с тобой вдвоем в нашем доме.
Он награждается еще одним поцелуем. Быстрое прикосновение губ, и контакт прерван.
— Милая? Что-нибудь слышно от того частного детектива?
Вопрос как будто задан ни с того ни с сего. Он нарушает гармонию романтического вечера. С другой стороны, Томас всегда старался опекать меня. Он знает, как сильно я расстроилась, когда со мной по электронной почте связался частный детектив, которого наняла семья Респондента № 5.
Уже не первый раз он интересуется, давал ли этот сыщик снова о себе знать.
— Нет. С тех пор как я ответила, что не намерена никому показывать свои записи о ней, нарушая конфиденциальность, он больше не объявлялся.
— Правильно, — одобрительно кивает Томас. — Истории болезни пациентов священны.
— Спасибо.
Я отметаю неприятное воспоминание; программа сегодняшнего вечера и без того сложная.
Пора нести на стол стеклянную подставку под торт.
Щедрой рукой я отрезаю Томасу толстый кусок.
Ребром вилки он прорезает густой пышный мусс. Подносит ко рту шоколадную сладость.
Закрывает глаза, смакуя десерт на языке.
— Ммм. Из «Доминика»?
— Нет, из «Патиссери».
— Вкуснотища. Жаль, что я уже объелся.
Пауза.
— Завтра в тренажерном зале сожжешь лишние калории.
Томас кивает, кладет в рот еще кусочек торта.
— А ты что не ешь?
— Ем.
Торт тает во рту. Никто не узнает, что он был куплен не в специальной пекарне. Равно как никто не распознает вкус двух штучек фундука, которые растерли и смешали с тестом.
Тарелка Томаса пуста. Он откидывается на спинку стула.
Но здесь ему неудобно.
— Пойдем, — предлагаю я, протягивая мужу руку.
Веду его к маленькому диванчику в библиотеке, подаю бокал c португальским портвейном. Это уютное местечко: рояль, газовый камин. Взгляд Томаса скользит по комнате, вспыхивая при виде подлинников кисти Уайета и Сарджента, падает на причудливую бронзовую скульптуру мотоцикла и наконец останавливается на фотографии в серебряной рамке, на которой запечатлена я в подростковом возрасте. Снимок сделан на нашем участке в Коннектикуте. Я — верхом на гнедой кобыле Фолли, из-под шлема выбиваются мои рыжие волосы. Рядом с этим фото под углом стоит другое — одна из наших свадебных фотографий.
На Томасе смокинг, купленный специально для свадьбы, поскольку со времени школьного выпускного бала смокинги он не носил. Платье невесты — с кружевным лифом и юбкой из тюлевой ткани — сшито на заказ: свадьба была назначена вскоре после помолвки, и отцу пришлось просить одного из бизнес-партнеров воспользоваться знакомством в модном доме Веры Вонг.
Отец не одобрил глубокий вырез на спине, доходивший почти до поясницы, но менять что-либо было поздно. Было принято компромиссное решение: на церемонии венчания в церкви св. Луки, которую до сих пор посещают мои родители, вырез прикрывал шлейф длинной фаты.
На фотографии по бокам от нас стоят наши родители. Семья Томаса, проживающая в небольшом городке близ Сан-Хосе, прилетела на свадьбу за два дня до бракосочетания. До этого я встречалась с ними только один раз. Томас, исполняя свой сыновний долг, раз в неделю непременно звонил матери и отцу, но он не был особенно близок ни с ними, ни со своим старшим братом Кевином, который работал бригадиром на стройке.
Отец на снимке не улыбается.
Перед тем как сделать мне предложение, Томас отправился к моим родителям в Коннектикут, чтобы попросить у них моей руки. От меня он это скрыл. Томас умел хранить секреты.
Мой отец по достоинству оценил его стремление отдать дань традиции. Он хлопнул Томаса по спине, и они отпраздновали договор бренди и сигарами «Артуро Фуэнте». Однако на следующее утро отец попросил меня отобедать с ним.
Он задал всего один вопрос. Прямолинейно, как и приличествует его натуре. Озвучил его еще до того, как мы сделали заказ:
— Ты уверена?
— Да.
Любовь — эмоциональное состояние, но мои симптомы имели ярко выраженную физическую окраску. При одном только упоминании имени Томаса мои губы раздвигались в улыбке; мне казалось, что я не хожу, а летаю; и даже температура тела, которая с детства у меня постоянно была 35,7º, гораздо ниже нормальной, повысилась на целый градус.
Мелодия сменилась, зазвучала песня «Сегодня вечером» в исполнении Джона Ледженда.
— Потанцуем?
Томас взглядом следит за тем, как кардиган, соскользнув с моих плеч, опускается на диван. Поднимаясь на ноги, свободной рукой он потирает сзади шею.
Знакомый жест.
Выглядит он бледнее, чем обычно.
Наши тела, сливаясь в танце, образуют единое целое, как в день свадьбы. Словно мышцы навсегда запомнили, как это было тогда.
Песня кончается. Томас снимает очки и прижимает к вискам большой и указательный пальцы. Морщится.
— Тебе нехорошо?
Он кивает.
— Может, в торте были орехи?
Опасность ему не грозит. Его аллергия не представляет угрозы для жизни. Но ее может спровоцировать даже крошка фундука.
Единственный побочный эффект — жуткая головная боль, которую алкоголь только усугубляет.
— Вообще-то, я уточняла в кондитерской… — Мой голос постепенно затихает. — Пойду принесу воды.
Пять шагов в сторону кухни, где на столе все так же лежит его телефон.
Томас уже стоит ближе к лестнице.
И это важно. Он будет более склонен думать, что свои следующие действия он совершает по собственному почину, а не потому, что к этому его вынудили хитростью.
— Может, примешь «Тайленол»? Он в аптечке наверху…
— Спасибо, я мигом, — говорит Томас.
Его тяжелые шаги поднимаются по лестнице, потом звучат у меня над головой, направляясь к ванной.
Я заранее просчитала время с секундомером. Томас будет занят не более полутора минут. Надеюсь, мне этого хватит, чтобы выудить нужную информацию.
Стали бы вы читать SMS-сообщения, адресованные вашему супругу или партнеру? Это один из первых вопросов, что я задаю, собирая материал для проведения комплексного анализа
