Порывшись в бардачке, она нашла пластмассовую чашку без ручки.
— Боже, — воскликнула она. — В ней старые «Бэнд–эйды»[70] до сих пор.
Она швырнула чашку обратно в бардачок.
— Не хочу пить. Возьми. — Она вернула ему бутылку. — Убери ее, или выпей, или делай, что хочешь. Знаешь, зачем я попросила тебя привезти меня сюда?
— Зачем? — пробормотал он.
— Я чего–то ищу. Арт, мне двадцать семь лет. Я на десять лет старше тебя. Понимаешь? Когда я была такой, как ты сейчас, тебе было семь. Ты ходил в первый класс.
Она сидела и курила, положив ногу на ногу. Ее ноги поблескивали в тусклом свете, пробивавшемся в машину. Он различал ее лодыжки, каблуки.
— Вы очень красивая, — услышал он собственный голос.
— Спасибо, Арт.
— Нет, правда.
— Поехали, — сказала она. — Давай уедем отсюда, не хочу здесь больше оставаться.
Раздавленный разочарованием, он послушно запустил двигатель. Когда он включил заднюю передачу, Пэт протянула руку и повернула ключ зажигания. Двигатель заглох.
— А ведь и поехал бы, — сказала она. — Ты такой… как это называется? А, бог с ним.
Она затушила сигарету и прикурила другую от блестящей стальной зажигалки.
— Ты отвез бы меня обратно, если б я попросила… Не стал бы удерживать меня силой, упрашивать. Арт, я правда тебе нравлюсь?
— Да, — с жаром выдохнул он.
— А как же твоя жена?
Ему нечего было ответить на это.
— Ты же скоро станешь отцом. Ты понимаешь это, Арт? У тебя будет маленький мальчик. Вы решили, как назовете его?
— Нет, — сказал он, — еще нет.
— Что ты тогда почувствуешь? — Она вглядывалась в огни внизу. — Семнадцатилетний парень — и вдруг становишься отцом.
— Да… Мне восемнадцать, — поправил он.
— Странная штука жизнь, черт возьми…
Она повернулась на сиденье лицом к нему и подтянула под себя ноги. Свет выхватывал из темноты ее скулы, и Арт мысленно дорисовал очертания ее лба, выступы бровей, нос. У нее были тонкие губы. В полумраке они казались черными. Подбородок и шею скрывала тьма.
— Ну давай, Арт, — сказала она.
— Чего давай? — испуганно произнес он.
— Пока я не передумала.
Опустив окно, она выбросила сигарету в черноту.
— Я чувствую себя отвратительно. То, что я делаю, ужасно… Я поступаю подло с тобой, с твоей женой, с Джимом, со всеми нами. Как–то перепуталось все. Но что мне остается, Арт? Я кругами какими–то хожу. Не знаю, ничего не понимаю.
Она протянула руку, дотронулась пальцами до его щеки. Придвинувшись, она приблизила к нему губы, и он почувствовал, как они крепко целуют его, ощутил ее твердые, острые зубы, цветочный и коричный аромат ее дыхания. Обняв ее, он услышал шорох ее одежды. Ее мускулы, сочленения и связки слегка подались, все тело шевельнулось. Ее рукав коснулся его глаз. Она прильнула к нему, прижала голову к его шее. Какая тяжелая у нее голова. Она часто дышала. Как загнанная, подумал он. Сидит неподвижно, закрыв глаза, ей довольно того, что он рядом, пальцы сплела с его волосами. Она обессилена, одинока, и он знает, что ей нужно: быть с ним рядышком, обратив к нему лицо для поцелуя. Он приподнял ее голову руками. Губы ее сразу расслабились, приглашая его. Она вернулась в прошлое, снова проживала с ним дни своей юности, первую любовь, волнение первого свидания — в его объятиях, на переднем сиденье автомобиля, стоявшего на обочине дороги над огнями города, над ночью, тьмой и туманом. В других машинах другие юноши обнимали своих девушек, ласкали и целовали их. Он провел руками по ткани ее блузки, по плечам и рукам, не прикасаясь к груди, потому что не этого она хотела. Прижавшись губами к ее губам, он изливал в нее любовь, в которой она нуждалась, он не опустошал себя, но в то же самое время чувствовал, как она наполняется и становится от этого сильнее. Ей нужно было принять то, что ему было необходимо отдать ей.
— Я люблю тебя, — сказал он.
Она лишь вздохнула, уткнувшись лицом ему в плечо. Время шло, она не шевелилась, и он наконец понял, что она заснула.
Он легонько приподнял ее спину и чуть подвинул Пэт так, чтобы она опиралась на дверь. Потом укрыл ее пальто. Запустив двигатель, он тронулся вниз по холму, обратно в город.
Когда они ехали среди огней Ван–Несс–авеню, она шевельнулась, выпрямилась и спросила:
— Ты знаешь, где я живу?
— Нет, — ответил он, — но мы туда не поедем, мы едем обратно, на Филлмор.
— Отвези меня домой, — попросила она. — Жене от меня позвонишь. Пожалуйста.
Значит, он ошибался.
— Скажи, куда ехать, — проговорил он.
Его сковало какой–то тяжестью, но он послушался Пэт, он был не в силах противостоять. Она открыла сумочку, чтобы достать сигареты. Оба молчали. Наконец она сказала:
— Здесь направо.
Он повернул.
— Что ты ей скажешь? — спросила она.
— Не знаю. Скажу что–нибудь. Мол, ребят встретил. Гриммельмана, например.
— Ты ведь никогда раньше так не поступал, правда?
— Нет, — сказал он.
— А ты хочешь? Ты не обязан. Я не заставляю тебя.
— Хочу. — Он и в самом деле этого хотел. — Вы такая классная. Очень красивая.
— Спасибо, Арт, — сказала она. — Я знаю, ты не лукавишь. Ты бы не стал обманывать.
Казалось, она успокоилась.
Глава 10
После того как ее муж и Пэт ушли за выпивкой, Рейчел отправилась на кухню мыть посуду. Прошло десять или пятнадцать минут, прежде чем она вытерла руки и вышла к входной двери.
— Они не вернутся, — сказала она, стоя у входа?
Джим не торопился соглашаться с ней.
— Еще как вернутся, — возразил он.
— Нет, — покачала она головой. — Я знала, что это рано или поздно случится. Только никак не думала, что в такой компании… Могла представить, что с Гриммельманом и со всеми этими ребятами.
Джим открыл дверь и пошел вверх по ступенькам.
— Наверно, они уехали на ее машине.
— Вы куда?
— Черт, — выругался он. — Заеду к ней домой.
— Пусть он делает, что хочет, — сказала Рейчел. На глазах у нее не было ни слезинки. Его поразило ее самообладание. — Она красавица и вон какая взрослая. Пускай, если ему хочется. Какая разница, будет у них там что–то или нет? Я не смогла бы удержать его тут… А вы смогли бы ее удержать?
— Нет, — ответил он, не входя обратно в дом.
Он стоял на ступеньках спиной к открытой двери.
— Люди обычно не слушаются других, — сказала Рейчел. — Можно, конечно, уговаривать их, но это бесполезно. В мелочах — может быть, или если они сами уже приняли решение. Все равно, она очень милая.
— Я убью ее, — сказал он и действительно был готов это сделать, уже представляя, как душит ее.
— За что? Вы же знаете, она много выпила. А у нас с Артом кое–какие трудности… Ему хочется где–нибудь бывать, развлекаться. Он многого не успел попробовать, а хочет. Он ведь такой молодой. У него не было других девушек, кроме меня. Думаю, я единственная девушка, с которой он… как это сказать. Это по–разному называют. Не знаю, как прилично сказать.
— Никак, — сказал он, — во всяком случае, не в нынешней ситуации.
Он проклинал себя. Это его вина.
— Рейчел, — сказал он, вернувшись в дом. — Это все из–за меня. Я привез ее сюда. И я знал, в каком она состоянии, знал, что она может выкинуть все что угодно. Мы оба можем…
— Плохи у вас дела, — сказала Рейчел, — вы ведь ее любите.
— Послушай, — он взял со стула пальто, — ты оставайся здесь. А я поеду к ней и попробую их поймать. Увидимся.
Не дожидаясь ее ответа, он вышел из квартиры и направился по дорожке к тротуару. Машины Пэт действительно не было на месте. Он поймал такси и назвал шоферу ее адрес.
Свет в ее окне не горел, на звонки никто не отвечал. Подошел какой–то жилец и своим ключом открыл парадную дверь. Джим вошел в дом за ним, поднялся наверх, постучал в дверь квартиры Пэт и подергал за ручку. Ответа не было. Он прислушался, но ничего не услышал.
Спустившись и выйдя на улицу, он поискал «Додж», но его не было.
Они не у нее. Где же тогда? Оставалась только радиостанция. Была половина первого, Хаббл должен был уже запереть помещение. У Пэт был ключ, станция была в распоряжении ее и Арта.
Он снова взял такси и поехал в сторону Гиэри–стрит. Ему пришло в голову, что, по крайней мере, он сможет забрать свою машину со стоянки такси у радиостанции.
Расплатившись с водителем, Джим обнаружил, что его машины на месте нет. Стоянка такси была пуста. Взглянув вверх, он увидел, что окна верхнего этажа Маклолен–билдинга темны. Он прошел до парковки, но и там не оказалось ни его машины, ни «Доджа» Пэт.
Чуть дальше по улице работала аптека. Он вошел и из телефонной будки позвонил на радиостанцию. Прослушав бесконечное количество гудков, он повесил трубку. Там их тоже не было.
